17. Жалость
Nayade — BAMFRIFRIKA, Deeler
В промозглых стенах тайного убежища, где воздух был пропитан смрадом крови и пороха, Мирэй неотрывно вглядывалась в пустоту. Редкие взмахи ресниц лишь подчеркивали мертвенную бледность её кожи, приобретшей оттенок мрамора. Казалось, её дерзкая, опасная красота, некогда благоухавшая тропиками, медленно увядала. Даже стойкий аромат кокоса, напоминавший о райских кущах, не мог скрыть удушливую атмосферу запустения. Светлые волосы, прежде струившиеся подобно водопаду, теперь тускло висели безжизненными прядями, утратив свой былой блеск и уникальность.
— В чём твоя загвоздка, куколка? — пророкотал хриплый от табака голос Ясуаки, надменно выдыхая клубы дыма в сумрачный воздух. В каждой его позе, в каждом жесте сквозило показное недовольство. — Нишимура давно должен гнить в земле, — процедил мужчина сквозь зубы, грубо стряхнув пепел с массивной сигары на грязный пол. Взгляд его, прикованный к Мирэй, был полон нескрываемого презрения к её несвойственной медлительности и проявившейся слабости, которую здесь, как правило, не прощали. Он ждал объяснений, не произнося ни слова, лишь прожигая её тяжёлым немым вопросом.
Пухлые губы, некогда умащенные ароматными бальзамами, стыдливо сжались в тонкую линию, а руки судорожно стиснули колени. Разум терзали мучительные вопросы, не находя выхода. Её защита, её нерушимая опора — это клан Ясуаки, готовый перегрызть глотки любому, кто посмеет её коснуться, вывернуть наизнанку за малейшую провинность. Но поднять руку на того, кого когда-то она любила, Мирэй не могла. Ни тогда, ни сейчас, даже когда их пути разошлись во тьме, даже когда сердце Рики перестало биться в унисон с её собственным.
— Нишимура не представляет для нас угрозы, — проговорила Мирэй, пытаясь утихомирить назревающую ярость своего босса. В её глазах промелькнула тень жалости к парню, который просто выбрал другую жизнь. Он наверняка по-прежнему промышлял тёмными делишками, но точно не строил коварных планов мести. Он ушёл, предпочтя начать всё с чистого листа, забрав с собой Харуки... но всё же... — Разве не найдётся более достойных целей? Многие должны нам огромные суммы, разве не логичнее сосредоточиться на возврате долгов? — предложила она, заметив, как в холодных глазах Ясуаки вспыхнуло зловещее пламя.
Презрение и жалкая насмешка исказили лицо мужчины. Безмолвно отбросив в сторону тлеющую сигару, он стремительно двинулся к ней. Не давая опомниться, он грубо схватил блондинистые волосы, болезненно оттягивая голову назад, при этому обнажая хрупкую шею, которую мог сломать в любой момент. — Что с тобой происходит? — прошипел он, заставляя её смотреть прямо в его ледяные глаза, напоминая о своей безграничной власти. — Мне ничего не стоит вышвырнуть тебя на улицу, как паршивую шавку, или же мгновенно избавить от всех твоих страданий, — прорычал он, с силой оттолкнув её лицо в сторону, лишая возможности возразить.
Ясуаки медленно расхаживал вокруг Мирэй, обдумывая дальнейшие действия. Очевидно, уход Рики из клана задел его самолюбие, ведь от одной этой мысли его всего передёргивало от ярости. Кулаки его сжались до побелевших костяшек, натянутая от гнева кожа, покрытая сложным узором татуировок, казалась готовой лопнуть. — Неужели ты не понимаешь? Без нас никто не имеет права на жизнь. Либо ты с нами, либо не смеешь зависеть от кого-то другого, — проговорил он, предельно ясно выражая свою жизненную позицию. Философия Ясуаки была известна каждому, и её нерушимость не подлежала сомнению. С глубоким вздохом Мирэй вновь опустила взгляд, не решаясь встретиться с его гневом.
— К чёрту, зачем я вообще возлагаю надежды на слабую девчонку, — с досадой выдохнул он, небрежно проводя рукой по безупречно уложенным волосам. Тяжёлые кольца на его пальцах мрачно отблескивали в полумраке, бросая зловещие блики на его кожу. — Десятки моих парней свернут шею этому сопляку в мгновение ока, а если вдруг не получится... — в воздухе повисла зловещая тишина, нарушаемая лишь чирканьем зажигалки, пока мужчина неспешно прикуривал свою толстую сигару, после чего плотно зажал её в зубах, — ...тогда я лично займусь этим мальчишкой.
Мирэй провожала взглядом Ясуаки, пока тот не скрылся за дверью, оставив после себя лишь гнетущую тишину. Если Ясуаки лично возьмётся за Рики, то тот будет обречён на мучительную смерть. Босс не просто убьёт его, а сломает, заставит мучиться и проклинать день, когда он принял своё роковое решение. Слёзы навернулись на глаза Мирэй, но она поспешно отвернулась от лунного света, пряча за холодной маской отстранённости бледное лицо, по которому уже струились предательские слёзы.
Она навсегда запечатлела в своей памяти тот ужасный день, когда Ясуаки зверски изуродовал тело Наны, её самой близкой и преданной подруги. Мирэй была ещё слишком юна, но увиденное навсегда лишило её детства. Ясуаки истерзал тело девушки, подвергая унижениям перед всеми, избивал до тех пор, пока лицо Наны не залила багровая кровь. А затем, достав свой трезубец, он безжалостно вонзил острия в её налитые слезами глаза.
Из хрупкой изящной коробочки Мирэй извлекла тонкую, как лезвие, сигарету. Чиркнув зажигалкой, она поднесла пламя к кончику, жадно втягивая в себя обжигающий едкий дым. Солёные капли, застилавшие взор, были безжалостно смахнуты тыльной стороной ладони. Нервно затягиваясь, она лихорадочно обдумывала дальнейшие действия. Необходимо предупредить Рики, любым способом дать ему знать о надвигающейся угрозе. Но это нужно будет сделать крайне осторожно, ювелирно, чтобы не вызвать подозрений. В противном случае погибнет не только Рики, но и она сама...
Благодарю за внимание и столь живой отклик на главу! 30 звёзд – и мы продолжим!