15. люблю ли я?
Прошло достаточно времени. У нас начались экзамены — и сегодня был последний. Мы должны были подняться в школьном рейтинге на десять пунктов. Я всё написала с лёгкостью. Ну, конечно, я же первая в списке — мне даже напрягаться не нужно.
После экзамена мы вышли и пошли гулять всей группой. Мы пришли в игровое помещение: гонки, груша, танцевальные платформы — в общем, всё для весёлого отдыха. Девочки развлекались, мальчики стояли в стороне и собирались тоже во что-то сыграть. Я же просто сидела и наблюдала за происходящим — сейчас мне совсем не до веселья.
«Интересно, где Пи Ха Нуль? Я его уже давно не видела. Может, я его обидела своим поступком?» — задумалась я.
«Чёрт, Миён, ты с ума сошла? Ты что, за него переживаешь? Боже... на тебя это не похоже», — мысленно отругала себя.
Меня отвлёк голос Джуна — он звал посмотреть, кто сильнее ударит по груше. Вроде бы и так понятно, кто победит, но ладно. Правила просты: кто наберёт меньше всех — тот покупает еду.
Первым ударил Со Хен — 686. Потом Ли Джун — 439. Я не сдержалась и угарнула, а тот сразу начал оправдываться, мол, делал много упражнений, и груша, конечно же, сломана. А потом Га Мин... он просто её сломал.
Теперь мы сидим в круглосуточной и едим рамен.
— «М-да... уж», — разочарованно произнесла я.
Я не слушала никого — просто сидела и ела.
Хи Вон начала:
— «Боишься, что мало наберёшь? Получишь низкий балл за экзамен».
Га Мин:
— «Да... Я думал, что не облажаюсь».
Меня тронули слова Га Мина — я приобняла его за плечо.
Ли Джи Ву:
— «Кстати, я вот чего не понимаю, ты получишь не меньше двадцати баллов, если хотя бы парочку раз угадал. Почему у тебя средний балл десять?»
Со Хен:
— «Он не гадает, когда не знает ответа. Считает, что если не знаешь — значит, не заслужил».
Все были в шоке и даже немного восхитились Га Мином.
Со Хен продолжил:
— «Ребята, у меня для вас викторина. Что происходит, когда кипятишь воду?»
Хи Вон и Джун подняли руки, но Со Хен выбрал Га Мина. Тот удивился, что выбрали его, но ответил:
— «Лапшичка заваривается».
Все усмехнулись. Ли Джун, кажется, подумал, что это правильный ответ — он бы и сам ответил то же самое.
Со Хен начал объяснять:
— «Нет. Ничего не происходит. Когда вода достигает точки кипения, она начинает пузыриться, но до этого момента — ничего».
Ребята немного не поняли и попросили объяснить.
Со Хен продолжил:
— «Я хочу сказать, что, пока ты не достигнешь точки кипения, тебе может казаться, что ничего не происходит. Но если постоянно вкладывать во что-то энергию, то должны произойти большие перемены. То ли вода — то ли учёба».
Кажется, все поняли.
«Боже, такие тупенькие... но я их люблю», — с теплотой подумала я, глядя на ребят.
Га Мин, похоже, повеселел, но тут ему позвонили. Он сказал, что это из больницы — нужно ехать, дедушка Сон Чхоля там. Я тоже хотела поехать, но мне нужно было срочно домой — комендантский час никто не отменял.
Я дошла до дома. Сегодня я ездила в школу на автобусе, так что мотоцикл остался дома. Я открыла дверь, включила свет, умылась и села на диван в ожидании звонка.
Мне позвонила сестра. Когда я ответила, на экране была только она.
— «Привет, как дела?» — начала она.
— «Да сойдёт, ты как? Сегодня брата не будет в звонке?»
— «Да он занят. Нормально. Есть что новенького рассказать?»
— «Нет... хотя, знаешь, есть».
Сестра заинтригованно посмотрела на меня.
— «У моей подруги появился парень, который к ней катит. Он её поцеловал без её разрешения, представляешь? Потом заставил отвечать — хочет она с ним встречаться или нет. Потом он ещё побил парня, который к ней подкатывал, и сказал типа: "Если ты не будешь моей — значит, не будешь ничьей". Придурок, да? Потом ещё обнял её... Короче, что подруге делать?»
Сестра сначала удивлённо, а потом как будто понимающе посмотрела на меня:
— «А он ей нравится?»
Я замерла:
— «Ну как сказать... вроде да... вроде нет».
Сестра усмехнулась:
— «Так да или нет?»
— «Да, нравится», — вырвалось у меня.
— «Значит, пусть она признается в своих чувствах и не пудрит себе мозги».
— «Ну знаешь... это не так просто», — ответила я.
Она посмотрела на меня вопросительно, явно ожидая продолжения.
— «Ну как я понимаю, он на неё обиделся. Но из-за фигни — она даже ничего толком не сделала».
— «И что она сделала?»
— «Она просто... его обманула. Использовала в своих корыстных целях. А когда он всё узнал — просто ушла без объяснений».
Сестра, кажется, поняла, что речь шла не о «подруге», и на секунду замолчала. Но напоследок сказала:
— «Думаю, твоя подруга всё поняла. И теперь сделает, что считает нужным. Пока».
Она скинула трубку. А я сидела и думала — что бы чувствовала я, если бы со мной так поступили?
Я не хотела оставаться с этими мыслями одна. Я накинула куртку и вышла на улицу.
Спустя какое-то время прогулки я дошла до моста с красивым видом на ночной город. Пока я смотрела куда-то вдаль, я почувствовала чей-то взгляд за спиной... Но не тот, от которого хочется убежать.
А тот, которого я... ждала.
Я повернулась. В нескольких метрах от меня стоял Ха Нуль. Мокрый до нитки. Я даже не заметила, как пошёл дождь.
— Не замёрзнешь? — спросила я.
Он молчал. Просто стоял и смотрел на меня, будто пытался прочесть всё, что я чувствовала.
Я не спешила. Шла к нему медленно, шаг за шагом. Но как только я приблизилась, он вдруг остановил меня словами:
— Ты опять хочешь это сделать?
Я замерла.
— Что сделать? — спросила я, вслушиваясь в его голос.
Он посмотрел вниз, на свои кроссовки, уже утонувшие в лужах, потом вновь поднял взгляд на меня:
— Дать мне ложную надежду...
Мои веки дрогнули. Будто что-то больное щёлкнуло внутри. Эти слова ударили прямо в сердце. Я поняла — я не хочу его отпускать.
Я подошла ближе. Ещё ближе. И оказалась прямо перед ним.
Мои волосы, одежда — всё было мокрым, но мне было всё равно.
Я взяла его за щёку и мягко провела по ней ладонью.
Как будто я не кричала на него недели напролёт.
Как будто между нами не было лжи.
Как будто я чувствовала к нему что-то совсем другое.
Он посмотрел на меня — в глазах был страх и надежда. Он не знал, что делать.
Но я знала.
Я обхватила его лицо обеими руками и спокойно, уверенно, прижалась к его губам.
Ха Нуль взял меня за талию — так тепло, так нежно — и мы прижались друг к другу, будто в последний раз.
Мы поцеловались.
Не так, как на крыше.
Теперь — по-настоящему.
И я знала — дороги назад больше нет.