Всё начинается зимой...

 Я всегда говорю, что мой день Икс наступил 17 декабря. Какой год? Какое это теперь имеет значение? Мы начнём с самого начала. И вот уже пошёл третий год после конца света, каким мы его знали. И всё из-за страдающего манией величия человека, обладающего достаточной властью, деньгами и красной кнопкой, превратившая наш мир в ад.

Это был очень холодный и снежный день. Шёл такой сильный снег, что я начал боялся, что авиакомпания отменит рейсы и я на какое-то время застряну в аэропорту Гонконга. Мне бы это совсем не понравилось. Особенно потому, что до Сочельника оставалась всего неделя, и я очень хотел попасть домой на Рождество.

Несколько рейсов уже отменили. Так что беспокойство о том, что мой рейс тоже отменят, не было необоснованным. Но мне повезло. Потому что мой рейс оказался последним, который должен стартовать из аэропорта Гонконга, в этот поздний вечер. Когда началась посадка, я испытал полное облегчение и с ещё большим облегчением занял своё место в первом классе.

С пятнадцатиминутной задержкой самолёт взлетел и направился обратно в Пекин. Я сел у иллюминатора и выглянул наружу, когда мы достигли уровня полёта и нам разрешили отстегнуть ремни безопасности. На улице стемнело, а густые снежные тучи закрыли звездное небо.

Обычно мне всегда очень нравились полёты в первом классе. Здесь всегда было тихо и спокойно. Но этот полёт стал другим. Потому что здесь обитал гиперактивный ребёнок. Мальчик, которому было не больше семи или восьми лет. И этот мальчик бегал и прыгал по проходам. Он визжал, подпрыгивал на пустых сиденьях, играл с мячом, и если кто-нибудь строго смотрел на него, он показывал им язык.

Этот мальчик действовал мне на нервы, меня разозлило, что стюардессы покачали головами, но ничего не сказали. Только единожды мать мальчика попыталась заставить своего сына замолчать. Но это не помогло. Вместо того, чтобы наконец успокоиться, мальчик взбесился ещё сильнее.

К тому времени, как под нами показались огни Пекина, у меня уже сильно болела голова, а настроение опустилось на самый низкий уровень. Этот мальчик никому не давал и нескольких минут покоя. Даже когда мать позвала его и сказала: «Посмотри на огни города под нами. Они такие живописные и красивые.» Мальчик засмеялся и подпрыгнул в ответ.

Однако, незадолго до захода на посадку, мальчик закричал по другой причине. Потому что то, чего я желал всё это время, ну, наполовину, наконец-то произошло. Мальчик вскочил с сиденья, каким-то образом зацепился ногой за подлокотник сиденья и грохнулся вниз лицом. Мне почти стало жаль его, стоило увидеть окровавленное лицо и понять, что он потерял два зуба. Ну, как бы то ни было, потом он лежал и плакал в объятиях своей матери.

Когда пилот объявил, что мы вот-вот приземлимся и что все должны пристегнуть ремни безопасности и сидеть прямо, я испытал настоящее облегчение, что этот полёт наконец подошёл к концу и что я могу отправиться домой. Я хотел поесть, принять горячую ванну, а затем прочитать главу или две из книги, которую читал в то время.

Как всегда, я выглянул в иллюминатор во время посадки. Мне всегда нравилось смотреть на огни города и видеть, как они становятся всё больше и больше по мере приближения к земле. И мне особенно нравилось это в декабре, когда по всему городу горели разноцветные рождественские огни.

Увидев здание аэропорта, я подсчитал, что мы находимся всего в нескольких футах над зёмлей. Я снова посмотрел на небо и густые снежные тучи. Всё ещё шёл сильный снег. Что служило одной из причин, по которой я сначала сомневался, всё ли правильно я увидел.

Мне показалось, что я видел какой-то объект высоко в небе. Не очень большой. И оно оставляло за собой след. Сначала я решил, что это вспышка звезды или что-то в этом роде. Но это казалось слишком притянутым за уши. И поскольку никто, кроме меня, похоже, не видел этого объекта, я просто предположил, что мне померещилось.

Но потом, и по сей день я с трудом могу в это поверить, я увидел яркий свет в небе. Стало так ярко, что всё небо и здания внизу осветились. Буквально мгновение спустя весь самолет завибрировал. Пассажиры в панике закричали. В то же время все огни в самолете погасли. И не только здесь, но и повсюду в городе, как я мог видеть из своего маленького окна.

Звуки самолёта смолкли. И даже крики пассажиров резко прекратились. В следующее мгновение я физически почувствовал, как самолёт просто падает вниз. Сработал инстинкт самосохранения, и я сжался на сиденье как можно сильнее. Я подтянул руки и ноги к туловищу, просунул голову между ними и приготовился к столкновению.

По сей день я не могу вспомнить, как самолёт рухнул на взлётно-посадочную полосу аэродрома. Я помню только, что какое-то время лежал без сознания, и солдат тряс меня, пока я не пришёл в себя. Я был в шоке, всё моё тело болело. Кроме того, у меня горели глаза и лёгкие. В самолете образовался густой дым, сильно пахло керосином.

Поражённый, я уставился на солдата.

— Давай, просыпайся. Мы должны выбираться отсюда, — кричал он. Я вспомнил, что он сидел на сиденье передо мной, потом кивнул и спустился со своего места в проход за солдатом. В аварии я ничего не сломал. Но предполагал, что заработал по крайней мере несколько синяков. Среди прочего, получил удар по груди, из-за чего мне было трудно дышать.

Солдат схватил меня и потащил за собой к зияющей дыре, где когда-то находились туалеты и проход второго класса. С потолка свободно свисали тросы, и солдат сказал, что мы можем воспользоваться ими для спуска. Я просто снова кивнул и продолжил идти за ним.

Не знаю почему, но я не оглядывался на других пассажиров первого класса. Жаль, что я не смотрел под ноги. Потому что, когда мы добрались до дыры и я смог увидеть второй класс, у меня кровь чуть не застыла в жилах. Я увидел надоедливого мальчишку. Но он не издал ни звука. Он повис, согнувшись, на своём сиденье. Его мать сидела без головы рядом с ним.

Задыхаясь от этого зрелища, всё, что я хотел сделать, это убраться отсюда. Солдат обмотал несколько тросов вокруг моей талии и сказал, что будет спускать меня очень медленно. Я кивнул, и меня медленно опустили вниз, как он и обещал. Тросы затянулись вокруг бёдер, из-за чего я решил, что они разрежут моё тело пополам. Но, к счастью, этого не произошло.

Оказавшись на земле, меня вырвало, пока солдат спускался. Он похлопал меня по плечу и сказал, что мы должны продолжать идти.

— Да, — хрипло выдавил я из себя. Но прежде чем уйти, мы огляделись по сторонам. Повсюду валялись обломки самолёта. То тут, то там полыхал огонь. Это была единственная причина, по которой мы вообще могли что-то видеть. Вокруг нас лежали трупы и части тел. Я сразу же почувствовал ещё один приступ тошноты.

Только когда мы отошли на несколько метров от обломков самолёта, я увидел, что наш самолет оказался не единственным, кто потерпел крушение. Здесь лежало по меньшей мере четыре самолёта. Но пока наш самолёт оставался относительно "неповреждённым". Другие самолёты были полностью уничтожены. Теперь мне стало ясно, откуда взялись трупы и части тел.

Как раз в тот момент, когда мы собирались уйти, мы увидели ещё двух мужчин, спускающихся с самолёта. Один из этих людей был пилотом. Он, спотыкаясь, направился к нам, но вдруг запнулся и полетел вниз. Солдат поймал его в нескольких секундах от падения. Я увидел, что рука пилота неестественно свисала, и подозревал, что у него вывихнуто плечо.

Пока солдат занимался пилотом и его проблемой с плечом, я обратил внимание на другого человека. Он хромал, также у него виднелась кровоточащая рана на голове. Он подошёл ко мне и спросил: «Что случилось?» Я просто пожал плечами и даже не успел ответить, как он заметил пилота и задал ему тот же вопрос.

Однако у пилота тоже не нашлось ответа, он ничего не знал. Но у него была догадка: «Та штука, которая взорвалась. Ну, я предполагаю, это был ЭМИ (электромагнитный импульс). Солдат согласился с ним и сказал нам продолжать двигаться дальше, что сейчас нет времени на размышления и разговоры. Меня это вполне устраивало, потому что я хотел убраться подальше от всех этих мертвецов.

Мы вчетвером, поддерживая друг друга, медленно шли к зданию аэропорта. Однако примерно через сто пятьдесят метров мы остановились.

— Погодите, разве кто-нибудь не должен выйти и помочь нам? — спросил я, сбитый с толку. — По крайней мере, пожарная команда или машины скорой помощи должны приехать сюда. И если не их машины, то хотя бы спасатели, верно?

— Ты прав. Где спасатели? — спросил пилот, оглядываясь по сторонам.

Другой мужчина указал на здание аэропорта.

— Мы можем забыть об этом. Там пожар! Чёрт возьми! Что вообще здесь происходит? На нас что, напали?

Этот парень действовал мне на нервы. Мы должны убраться отсюда и разобраться со всем остальным позже. Но он стоял и требовал ответов, которых ни у кого из нас не было.

Наконец, солдат снова взял всё под контроль.

— Мы найдём другой способ. А сейчас должны выбираться отсюда. С таким количеством самолётов и распространяющимися пожарами скоро здесь всё взорвётся. Так что двигайся! — приказал он.

Он захромал вперёд, в то время как остальные трое последовали за ним. Я не знаю, сколько времени это заняло и как далеко мы в итоге зашли пешком, но в конце концов мы миновали здание аэропорта. И, пройдя некоторое время по какому-то полю, мы наконец нашли дыру в заборе, достаточно большую, чтобы все могли пролезть.

Но чем дальше мы уходили от огня, тем темнее становилось вокруг нас. И разум подсказывал мне, что без него стало холоднее. Но всё же я не чувствовал жара от огня. Из-за хаоса, страха и того факта, что на мне не было куртки, а только тонкая белая рубашка, мне стало ужасно холодно.

Мы надеялись найти помощь, когда доберёмся до дороги. Но, протиснувшись через дыру в заборе и добравшись до дороги, мы обнаружили только заглохшие машины и людей, идущих между ними. При этом это было больше похоже на ощупь, чем на ходьбу. Потому что лишь очень немногие соорудили что-то вроде факела и освещали им путь.

И хотя только что нас стояло четверо, я внезапно оказался совсем один на обочине дороги. Я даже не понял, когда эти трое пошли дальше. Я был слишком занят, наблюдая за толпами людей, проталкивающимися между машинами. Либо в направлении центра города, либо за его пределы. По дороге определённо ходило много людей.

Где-то через несколько минут, когда я понял, что трое других ушли, я тоже, замерзая, направился в центр города. Я хотел добраться до ближайшей больницы. Я хотел пройти обследование и убедиться, что у меня действительно всего несколько синяков.

Проклиная холод, метель и усиливающуюся боль, я оглянулся на взлётно-посадочную полосу, где горели обломки самолёта. Я всё ещё не мог поверить, что выжил в авиакатастрофе, и молча благодарил Бога за это. И благодаря пожилой женщине, которая дала мне одеяло, у меня появилась хотя бы небольшая защита от холода.