Адреналин
От лица Минхо
Каждый вдох давался с трудом, лёгкие горели, будто в них вдохнули раскалённые угли. Я прислонился к холодной стене, чувствуя, как по ней проходит вибрация, словно где-то глубоко внизу работает механизм. ПОРОК. Эта грёбаная аббревиатура теперь была синонимом боли, страха и безнадёги. Но я не собирался сдаваться. Никогда.
Я медленно начал двигаться вдоль стены, шаг за шагом, проверяя свои силы. Мышцы отзывались на любое движение тупой болью, но я стискивал зубы. Главное – не падать. Главное – не показывать слабости. Даже если здесь нет никого, кто мог бы это увидеть.
Мозг, несмотря на туман после шока, работал лихорадочно. Где я? Как они меня сюда притащили? Что с Ари? Это был главный вопрос, который сверлил меня изнутри. Её крик, её обмякшее тело, её попытки вырваться... Эта картина навсегда врезалась мне в память. Они заплатят. За каждый её стон, за каждый синяк.
Я дошёл до двери. Тяжёлая металлическая плита, без ручки, без щели. Только небольшое окошко на уровне глаз, забранное толстым стеклом, через которое я не видел ничего, кроме такого же серого коридора. Никаких камер наблюдения внутри, никаких признаков жизни, кроме моих собственных стонов.
Я поднял кулак, чтобы ударить по двери, но тут же опустил его. Бесполезно. Это просто потратит мои силы, которые мне ещё очень понадобятся. Нужно быть умнее. Нужно думать.
Вдруг я услышал звуки. Шаги. Приближаются. Я замер, прислушиваясь. Шаги были тяжёлыми, размеренными. Это не Дженсон. У него походка крысиная, подкрадывающаяся. Эти шаги были... военными. Или чем-то подобным.
Дверь с едва слышным шипением сдвинулась в сторону, открывая путь. В проёме стоял невысокий охранник, в тёмной униформе, его лицо было скрыто за пластиковым забралом шлема. За ним маячили ещё двое. И он держал в руке шприц.
"Время для твоих процедур, А7", – сказал охранник глухим, искажённым голосом, лишённым всяких эмоций.
Я почувствовал, как адреналин снова хлынул в кровь, разгоняя остатки усталости. Процедуры. Они хотят вколоть мне что-то. Снова. Они хотят что-то забрать у меня, или что-то вложить. Снова хотят контролировать.
"А ну пошли на хрен", – прорычал я, несмотря на боль в горле, и приготовился к схватке. Пусть я едва стою на ногах, пусть я слаб. Но я не дамся без боя. Я не стану их грёбаной марионеткой.
Охранники двинулись ко мне. Их движения были отточены, без колебаний. Один держал электрошокер, другой – дубинку. Третий со шприцем остался чуть позади. Они не собирались играть. И я тоже.
Я увернулся от первого удара дубинки, едва не поскользнувшись на холодной плитке. В глазах мелькнула ярость, та самая, что уже не раз спасала меня. Я должен сражаться. Ради Ари, ради себя, ради того, чтобы эти ублюдки пожалели, что вообще родились на свет.
Они ошибаются. Они думают, что я сломлен. Но они ещё не знают, на что способен человек, когда у него отнимают всё. А я не собираюсь оставлять им ничего, кроме их же собственных развалин.
Верь мне, дюймовочка. Это скоро закончится. И я обещаю, что закончится это их агонией.
........
От лица Ари
Дверь захлопнулась, и мир погрузился в вязкую, пульсирующую темноту. Последнее, что я услышала, был его голос, полный дикой ярости и отчаяния: "Ари, я обещаю, что это скоро закончится, верь мне дюймовочка!" Эти слова, словно спасательный круг, ухватились за мой ускользающий разум. Затем меня потащили. Моё тело было лишь мешком костей, обмякшим после удара шокером, но где-то глубоко внутри всё ещё теплилась крохотная искорка сопротивления.
Пол был холодным и шершавым, острые края впивались в кожу, когда меня волокли. Я слышала приглушённые голоса охранников, их шаги, гулкие и безразличные. Запахи смешались в отвратительную кашу: металл, дезинфекция, что-то едкое, от чего щипало в носу. Я пыталась открыть глаза, но веки были такими тяжёлыми, словно на них навалились камни. Перед глазами мелькали размытые пятна света, затем снова темнота.
Я не знаю, сколько меня тащили. Возможно, минуту, возможно, целую вечность. Наконец, движение прекратилось. Меня бросили на что-то, что показалось мне холодной плитой. Металлический лязг. Щелчок. Дверь закрылась, отрезая меня от мира.
Я попыталась вдохнуть, но в груди всё ещё жгло от боли. С усилием я приоткрыла глаза. Вокруг была та же серая, унылая камера, что и у Минхо. Голые стены, тусклый свет с потолка, и этот гнетущий, больнично-холодный запах. Я чувствовала себя так, словно меня вывернули наизнанку, а затем собрали по кусочкам, но собрали неправильно.
"Минхо..." – прошептала я, но голос был слабым и хриплым. Он был так близко, когда его забрали. Его обещание, его рык – они были моим единственным якорем в этом аду.
Внезапно комната осветилась ярче, и я услышала шорох. Дверь, которую я и не заметила, открылась. В проёме появилась фигура в белом халате. Учёный. Или тот, кто себя таковым считал. За ним маячили охранники. Мой взгляд скользнул по шприцам и каким-то приборам на тележке. Процедуры. Конечно. Что ещё они могли со мной делать?
"Добро пожаловать, А27", – произнёс женский голос, холодный и отстранённый, как лёд. Я не видела её лица – оно было скрыто маской, а глаза за стеклом очков казались безжизненными. – "Думаю, мы кое-что выяснили. Пришло время для более... углублённого исследования".
Один из охранников подошел ко мне, его тень накрыла меня. Я попыталась отползти, но тело не слушалось. Мои мышцы ещё не восстановились, и каждый нерв кричал от боли. Я почувствовала, как он схватил меня за руку, сжал так сильно, что захрустели кости.
"Нет!" – выдохнула я, но это было скорее шипение, чем крик.
Женщина в халате кивнула охраннику. "Держите её крепче. Нам нужна чистая проба".
Я почувствовала, как по моей руке ползёт холодный спирт, затем острый укол. Боль пронзила, но я стиснула зубы, отказавшись выдать хоть звук. Они могут делать со мной всё, что угодно, но я не дам им наслаждаться моей слабостью. Я не дам им сломить меня.
Жидкость потекла по венам, и мир снова начал расплываться. Голова стала тяжёлой, сознание поплыло. Я чувствовала, как моё тело погружается в ватную пелену, но мой разум отчаянно цеплялся за одно лишь воспоминание – его глаза, полные ярости и обещания.
"Верь мне, дюймовочка..."
Я закрою глаза, но не сдамся. Я буду ждать. Я буду бороться. Ради нас обоих. Они не сломят меня, пока я помню его слова. Пока я знаю, что он там, и он придёт.
........
Долгожданные главы, после долго отсутствия.