7
Стыд обжёг в сто раз сильнее, чем игла тату-машинки, я нажала кнопку «удалить изображение».
— Всё, ничего не было, я ничего не присылала. Просто забуду, — прошептала, пряча телефон под подушку.
Вдруг от Вани прилетело:
~ Ты крейзи.
Я улыбнулась, как придурковатый лемур, подумав: «А почему ты вдруг решила, что он подумает, будто ты крутая, смелая и сильная? Какая ты идиотка...».
***
— Т/ишка, как ты? Снова в мечтах летаешь? — спросила вместо приветствия Даша – моя одногруппница. Она мне нравилась – оптимистичная, уверенная в себе, но мы чего-то за время учёбы так и не сдружились. Может, потому, что она напоминала мне меня – ту Т/и, которая ещё не вляпалась в кучу факапов.
Я сидела на скамейке в парке перед универом. Сессия позади, но домой не тянуло – чувствовала себя там лишней. Мама с папой были слишком заняты друг другом.
— Ну, не то чтобы в мечтах... — пожала плечами я, так как это были тягучие размышления о моей глупой жизни, Ване, надежды и разочарования.
— Это так необычно – видеть задумчивого человека, который не втыкает в телефон. Вот я и заинтересовалась. Ты ведь не думаешь, что я лезу куда не надо?
— Да нет. Знаешь, до этого момента было как-то фиолетово, кто и как проводит время в парке. Действительно, все в телефонах. Но если честно, то в моей голове ещё та новостная лента, и шок-контента становится всё больше.
— У меня пропадает билет на джазовый концерт. Через час начнется. Хочешь пойти? — она резко изменила тему.
Я этого не ожидала, но предложение мне понравилось. Где-то прочла, что когда сомневаешься ответить: да или нет, надо соглашаться. Почему бы не протестировать совет сейчас?
— Спасибо. Хочу.
Я поднялась со скамейки, и мы пошли слушать музыку, о которой я ничего не знала. Но это лучше, чем обсасывать свои депрессивные мысли наедине.
На джазовом концерте я была впервые в жизни, но музыка и атмосфера действительно тронули. Было красиво и необычно, ведь обычно я слушаю другую музыку. В зале сидело много парочек, хрюкнула зависть — я представила, какие счастливые те девушки, которых стремятся удивлять, приглашают на такой романтический концерт.
Мы с Дашей ещё немного прогулялись по вечернему городу и разговорились. Она много рассказывала о себе: о том, что хочет разобраться в феномене шизофрении, потому что от этой болезни страдает мама; имеет брата, старшего на несколько лет. Я почти убедилась, что «в психологию» люди идут не просто так: обычно хотят «разрулить» какие-то собственные проблемы.
Вот и у меня после сессии появилось свободное время, слишком много – именно для «разруливания проблем». А если серьезно, то была катастрофа. Воспоминания не давали покоя. Контраст между ними истощал: то вспоминала что-то нежное и трогательное, то попытки меня изнасиловать, отрезать косы. Самое страшное воспоминание прятала в самый дальний ящик памяти: Ваня, глядя прямо в мои глаза, срывается с крыши. Но избавиться от этих мыслей не могла. Странное облегчение приносило рассмотрение татушки. Кожа под наколотыми буквами была жестче. И я стала жестче после того, как душу поцарапали все события.
Наверное, и Ваня чувствовал нечто подобное. Решил перечеркнуть прошлое. Полностью почистил свою страницу в инсте. Удалил старые фотографии и отметки, стёр всё, что связано со школой или тем несчастным случаем. А однажды сделал публикацию, которая выбила меня из колеи. Он сидел за ноутом крутой марки – улыбающийся, уверенный, успешный. Меня обожгло: «Кто его фоткал? Может быть, новая пассия? Да ему здорово живется без меня! Я никому не нужна, все меня бросили, я – полный ноль». Пыталась бороться с этими гадкими мыслями, а они гнали и гнали, казалось, сейчас задушат. Упала на пол своей комнаты, свернулась калачиком и из последних сил хватала воздух ртом, руки дрожали, сердце стучало.
Агония, наконец, прошла. И я поняла, что это было паническая атака. Всё, что я читала в книгах о панических атаках, видела в фильмах – мелочи по сравнению с пережитым. Невыносимо было оставаться одной, а ещё невыносимее – воображать, что такое может произойти со мной на людях. Не могла быть одна в квартире, боялась выйти. В конце концов, решилась. Меня потянуло туда, где встретила Ваню, полюбила и потеряла. Купила пачку сигарет, забежала в знакомый подъезд, поднялась на последний этаж и выбралась на крышу. Не знаю, какого чёрта, но мне полегчало.
Достала сигарету, подожгла и вдохнула серое облачко. Вспомнила, как это делала впервые в компании Вани. Было бы хорошо поплакать, но не получалось. Мне так хотелось ощущать лёгкость бытия, внутренний пыл, невесомое счастье, но всё это искусственно не создать. И как выбраться из этой эмоциональной грязи?
Нет ни одного человека рядом. Марта не звонит и не пишет. Родителям я тоже не могла рассказать, что со мной происходит, тем более маме сейчас противопоказано нервничать. Если бы они узнали, что я до сих пор сохну по Ване, что набила татуху, опять впала в депрессию... Наверное, настояли бы на занятиях с психотерапевтом, но это слишком дорогая роскошь теперь. Попробую сама себе помочь, буду побольше читать специальную литературу. Но если честно, пока никаких сдвигов в сторону покоя и беззаботности я в себе не вижу.
...На крыше больше воздуха, свободы. Именно здесь нам с Ваней было лучше. Мы говорили обо всём на свете, тянулись друг к другу. Я впервые узнала странное чувство муравьев на теле. А потом... Своими мерзкими словами я уничтожила нашу любовь. И как теперь себя простить? А ещё меня постоянно триггерило чувство дежавю. Каждый шорох заставлял оглядываться.
продолжение следует...