Искра Раздора

Туман битвы рассеялся, оставив после себя лишь дымящиеся руины и горький привкус поражения. Автоботы и десептиконы, собрав своих раненых, разошлись в разные стороны. Оптимус, прежде чем уйти, бросил взгляд на Мегатрона. Лидер десептиконов стоял, опираясь на поврежденный манипулятор, его фигура казалась необычайно уязвимый. Оптимус видел, как ему тяжело, как он борется с последствиями манипуляций Старскрима и воздействием связи. В его искре вспыхнуло желание помочь, но долг и недоверие, накопленное за долгие годы войны, перевесили. Он отвернулся и, тяжело вздохнув, зашагал прочь, ведя своих товарищей к базе.

Старскрим, скрывшись в ущелье, кипел от ярости. Его план провалился. Вмешательство Оптимуса спасло Мегатрона от неминуемой гибели.

-Проклятый Прайм! – прошипел сикер, ударив кулаком по скале. -Он заплатит за это!

Внезапный вспышка озарения пронзила его разум. Новая, коварная идея начала формироваться в его процессоре. Он не мог победить Мегатрона в открытом бою, пока тот находился под защитой Оптимуса. Но что, если… Что, если *отдать* Оптимуса Мегатрону? Связанного, беззащитного, на растерзание. Он представил, как ярость, подпитываемая связью искр, вновь захлестнет Мегатрона, заставив его забыть обо всем, кроме желания уничтожить Прайма. А когда лидер десептиконов будет занят своей жертвой, Старскрим сможет нанести решающий удар, окончательно избавившись от своего соперника.

-Идеально, – прошептал Старскрим, его оптика загорелась хищным блеском. Эта операция требовала максимальной скрытности и скорости. Лишние "руки" могли всё испортить. Он выполнит этот план сам, полагаясь только на свою хитрость и безжалостность. Он украдет Оптимуса Прайма и отдаст его Мегатрону. Это будет идеальная месть и безупречный путь к власти.

Ночь окутала базу автоботов густым, непроницаемым покровом. Старскрим, словно ночной хищник, двигался с грацией и бесшумностью фантома. Его шаги поглощал мягкий пол отсеков, а системы безопасности, все еще не восстановленные после последнего боя, оставались слепы и глухи к его проникновению. Каждый его шаг был тщательно просчитан, каждый поворот – предвиден. Он знал базу автоботов почти так же хорошо, как и собственную, благодаря годам шпионажа и предательств.

Оптика Старскрима, мерцающая холодным, расчетливым светом, выхватывала из темноты контуры коридоров. Он проходил мимо спящих автоботов, их ровное дыхание эхом раздавалось в тишине, создавая иллюзию мира и спокойствия, которую он собирался безжалостно разрушить. Он ощущал легкую вибрацию пола под ногами — отголоски систем жизнеобеспечения базы, биение ее механического сердца. Даже в этом безмолвии он чувствовал пульс жизни, которую он намеревался использовать в своих целях.

Добравшись до отсека Оптимуса, Старскрим замер, прислушиваясь. Изнутри доносился тихий, размеренный гул – Оптимус медитировал, восстанавливая силы после тяжелой битвы. Этот ровный гул, обычно символ силы и спокойствия, сейчас говорил о беззащитности Прайма. Старскрим едва заметно ухмыльнулся, ощущая, как в его искре разгорается предвкушение победы.

Дверь отсека была приоткрыта – привычка Оптимуса, оставлять возможность для вентиляции и быстрого реагирования на любой сигнал тревоги. Эта привычка сейчас играла на руку Старскриму. Он осторожно, почти незаметно, скользнул внутрь. В отсеке царил полумрак, освещенный лишь мягким светом индикаторов на консоли. Оптимус сидел в центре комнаты, его оптика была закрыта, а корпус расслаблен. Он был полностью погружен в себя, не подозревая о грозящей опасности.

Старскрим извлек из-под плаща энергетические оковы, специально разработанные для подавления энергии искры. Они мерцали в полумраке зловещим, фиолетовым светом, словно предвещая скорую потерю свободы. Он бесшумно подошел к Оптимусу, его движения были плавными и точными, словно у хищника, готовящегося к решающему броску. В следующее мгновение оковы, словно живые змеи, обвили руки и ноги Оптимуса, стягиваясь с металлическим щелчком.

Оптимус резко открыл оптики, но было уже слишком поздно. Энергия оков мгновенно подавила его искру, лишая возможности сопротивляться. Он почувствовал, как волна слабости захлестывает его, как мир вокруг начинает расплываться в мутном мареве. Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, было лицо Старскрима, искаженное торжеством победы.

Старскрим, удерживая плененного Оптимуса, направился к заброшенному энергетическому комплексу на окраине города. Это место было идеально для его целей — отдаленное, скрытое от посторонних глаз и пропитанное остаточной энергией, которая могла заглушить сигналы Оптимуса, если тот придет в себя. Внутри комплекса царил полумрак, нарушаемый лишь мерцанием аварийных огней. Воздух был тяжелым и затхлым, пропитанным запахом озона и ржавчины.

Старскрим грубо бросил Оптимуса на холодный металлический пол. Прайм все еще был без сознания, его корпус безвольно лежал в неестественной позе. Сикер достал уже полготовленые тяжелые, толстые цепи, специально предназначенные для сдерживания мощных существ, таких как Оптимус. Он обмотал ими конечности Прайма, несколько раз туго перетянув, чтобы ограничить любые попытки движения. Затем он закрепил цепи на массивных опорах, вбитых глубоко в пол, убедившись, что Оптимус надежно зафиксирован.

Убедившись в надежности своих уз, Старскрим покинул комплекс, оставив Оптимуса в темноте и тишине. Теперь настало время для второй части его плана – посеять раздор между автоботами и десептиконами. Он знал, что даже малейшей искры хватит, чтобы разжечь пламя новой войны. И эта война приведет Мегатрона прямо к нему, прямо к Оптимусу, ставшему невольным призом в его коварной игре. Старскрим уже предвкушал, как развернутся события, как рухнет Мегатрон, а он сам, наконец, займет по праву принадлежащее ему место лидера десептиконов.

Старскрим, покинув энергетический комплекс, активировал коммуникатор и отправил зашифрованное сообщение, адресованное как автоботам, так и десептиконам. Сообщение содержало подделанные доказательства, указывающие на то, что противоположная сторона готовит внезапную атаку. Он мастерски использовал фрагменты записей переговоров, искаженные контекстом, и поддельные энергетические сигнатуры, создавая иллюзию неминуемой угрозы. Он знал, что и Оптимус, и Мегатрон, уставшие от бесконечной войны, все же слишком горды и подозрительны, чтобы игнорировать подобные "доказательства".

Вскоре после отправки сообщения, база автоботов пришла в состояние повышенной боевой готовности. Ратчет лихорадочно проверял системы обороны, Бамблби и Арси готовили оружие, а лица остальных автоботов были омрачены тревогой. Пропажа Оптимуса оставалась незамеченной – все были поглощены подготовкой к отражению мнимого нападения.

В стане десептиконов царила подобная атмосфера. Саундвейв, получив сообщение, немедленно доложил Мегатрону. Лидер десептиконов, все еще ослабленный после последнего сражения и терзаемый сомнениями, сжал кулак. Предательство Старскрима, слова Оптимуса о жертве – все смешалось в его процессоре в вихре противоречивых эмоций. Но инстинкт самосохранения и жажда мести взяли верх. Он отдал приказ готовиться к атаке, его оптика горела холодным, яростным огнем.

Тем временем, Старскрим наблюдал за разворачивающимся хаосом издалека, наслаждаясь плодами своего коварства. Он знал, что столкновение неизбежно. Две армии, ослепленные яростью и обманом, сошлись бы в смертельной схватке, ослабляя друг друга. А он, стоя в стороне, дождется подходящего момента, чтобы явиться перед Мегатроном, предложив ему "подарок" – связанного Оптимуса Прайма. Это будет кульминация его плана, момент его триумфа. В его искре пульсировала уверенность – он был всего в одном шаге от абсолютной власти. Он создал идеальный шторм, и теперь оставалось лишь наблюдать, как он обрушится на его врагов.