ли хан ген
Гулкий звонок, ознаменовавший начало большой перемены, для Е Рин был лишь сигналом к тому, чтобы стать еще более незаметной. Она шла по коридору, прижимая к груди стопку учебников, в надежде раствориться в потоке школьников. Но сегодня удача, казалось, решила отвернуться от нее. У развилки коридоров ее перехватили. Три девчонки из параллельного класса – Со Ми, На Ен и Ха Ри – привычные королевы сплетен и мелких пакостей, всегда выискивающие жертву потише.
— Оой, Е Рим приветик! — протянула Со Ми, главная заводила, с фальшивой, едкой улыбкой, от которой ее глаза сузились до щелочек.
- Ты чего, опять одна? Друзей у тебя, наверное, нет, да? Никто с тобой не общается, жааль. На Ен, ее неизменная свита, подхватила, злорадно хихикая:
— А что, она привыкла. Наверное, везде такая была. И ничего удивительного, при таких-то родителях,-На Ен специально задела ее плечом, чтобы учебники из рук Рин выпали.
-Оой, прости. Случайно. Ну не волнуйся, сейчас же мамочка прибежит и подберет.
Сердце Е Рин сжалось. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Неизбежно. Они всегда находили болевую точку.
— Она, говорят, на трех работах пашет? — продолжила Со Ми, почти вплотную приблизившись к Е Рин. — Видимо, ей некогда своей доченькой заниматься. Бедняжка, совсем забыла про тебя. Или, может, ей просто плевать? Потому что нормальные мамы так не делают.
Е Рин почувствовала, как гнев начал закипать где-то глубоко в животе, смешиваясь с подступающими слезами. Все слишком давило на нее в последнее время и состояние пошатывалось. Мама. Единственный человек, который остался. Единственный, кто хоть как-то пытался о ней заботиться. Но времени действительно не хватало. Она сжала челюсти до боли, пытаясь удержать слезы.
— Зато твоему *папе* не до работы, да? — Ха Ри насмешливо оглядела Е Рин с головы до ног. — Он, наверное, занят... *очень важными делами*. Или бутылкой. Тебе не стыдно, что тебя такой отчим воспитывает? Вечно пьяный, говорят. А мамаша твоя, наверное, с ним терпит, лишь бы не одной быть.
Девушка вздрогнула. Это был удар под дых. Отчим. Пьянство. Угрозы. Страх за маму, за себя. И воспоминания о *другом* отце, том, хорошем, который ушел, когда ей было четырнадцать, оставив после себя лишь горькое чувство потери и невосполнимой пустоты.
— У вас своей жизни нет? Почему просто не оставить меня в покое и заняться собой? — выдохнула Е Рин, ее голос дрожал, но она старалась говорить твердо. Она сделала шаг, пытаясь протиснуться мимо Со Ми, но та встала на ее пути, довольная произведенным эффектом.— Ой, как мы заговорили! Может, ты просто никому не нужна? Ни старому папочке, ни новому, ни даже матери.
Это было слишком. "Никому не нужна". Это было то, что она чувствовала каждый день. То, что разъедало ее изнутри. Ярость, доселе сдерживаемая, прорвалась наружу. Е Рин резко выдохнула, оттолкнув Со Ми с такой силой, что та попятилась, едва не упав. В глазах всех троих хулиганок мелькнуло неподдельное удивление.
— Да просто отвалите от меня! — прошипела Рин, и, прежде чем они успели опомниться, рванула прочь, не разбирая дороги. Слезы жгли глаза, но она упорно сдерживала их, закусив губу до крови. Горло сжалось в спазме, и каждый вдох давался с трудом. Ей нужно было в класс, в ее единственное тихое убежище.
Она влетела в полупустой кабинет истории, тяжело дыша. Сбросила рюкзак на стул и упала за парту, опуская голову на руки, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и унять подступающие рыдания. В классе был только один человек – Ма Мин Хван. Он сидел на своем обычном месте, развалившись на стуле, и что-то рисовал в тетради, насвистывая под нос. Услышав шум, он поднял голову.
Его глаза загорелись. Е Рин – отличный повод для очередной «шутки». Он не заметил её трясущихся плеч, её бледного лица, скрытого волосами. Для него она просто выглядела... хмурой, как всегда, и это было поводом для его «веселья».
— О! Привет — громко и весело протянул он, вытягивая ноги. — Ты чего такая? Опять с родителями поссорилась?
Это было случайно. Всего лишь очередная попытка привлечь внимание, вызвать хоть какую-то реакцию. Но слова «родители» – слились в одно болезненное, усиливающееся эхо тех слов, что она только что слышала в коридоре. Это было слишком. Последняя капля, переполнившая чашу её терпения и боли.
Им резко подняла голову. Её глаза были красными и дикими от сдерживаемых слёз, лицо искажено мукой.
— Да как же вы все меня достали! Почему вам не плевать? — выкрикнула она, и голос сорвался на хрип. — Можешь просто заткнуть свой рот? Какие же вы все одинаковые и однотипные!
Парень отшатнулся, его улыбка мгновенно сползла с лица. Он никогда не видел её такой. В ней не было обычной апатии, только чистая, концентрированная боль и гнев, граничащий с отчаянием. Её слова "плевать" и "все одинаковые" ударили его по-настоящему, потому что впервые он осознал, что его веселье причиняет настоящую боль.
Не дожидаясь его реакции, Рин подскочила. Она рывком схватила рюкзак, запихивая в него учебники, её движения были резкими и отчаянными. Карандаши рассыпались по столу, но она не обратила внимания, только быстро выскочила из-за парты и вышла из кабинета.
На этот раз она не сдержалась. Слезы хлынули из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках, когда она выбежала из класса, оставив за собой лишь хлопок двери и звенящую тишину.
Мин Хван остался сидеть, совершенно ошеломленный. Его мозг отказывался обрабатывать произошедшее. Он смотрел на открытую дверь, потом на пустую парту, на рассыпанные карандаши. Смеха не было. Привычного ощущения веселья, когда он кого-то задел, не было тоже. Вместо этого в груди разлилась незнакомая, неприятная тяжесть. Что-то ёкнуло. Он хотел пошутить, как всегда. Но впервые он почувствовал нечто, отдаленно похожее на стыд. И вину. И это было совсем не весело.
Е Рин шла по коридору в поисках тихого места. На улице всегда было много людей, а дома её почти не оставляли в покое. Крыша стала единственным убежищем. Вдруг кто-то робко тронул её за плечо.
— Что тебе нужно?! — резко бросила Рин, обернувшись. Перед ней стоял незнакомый парень.
— Ты не хочешь присоединиться к учебной группе? — неуверенно спросил он.
— Нет, просто оставьте меня уже в покое, — отрезала девушка и быстро направилась к выходу.
-----------------------------------------
Следующий день был спокойным. Мин Хван не говорил ей ни слова. Два ученика в классе снова дрались, точнее поднимали рейтинг. Другие стояли вокруг и смотрели, кричали, было невыносимо. Е Рин хотела уже снова одеть наушники, чтобы уйти от всей этой суеты как в класс зашел заведующий.
-Вы что, звонка не слышали? Все по местам,-сказал учитель и ученики расселись по местам.
-Внимание, учитель Чхве уволился по семейным обстоятельствам, так что с сегодняшнего дня в вашем классе будет новый классный руководитель.
В класс зашла молодая девушка, она подошла к стойке.
-Ну что ж, я ваш новый классный руководитель Ли Хан Ген, рада встрече. Сначала познакомимся, так ..
Она начала проходить по списку и в классе опять началась какая то перепалка, Е Рин не обратила внимание и одев наушники стала читать материал.
-------------------------------------------------
Хен У шел по школьному коридору, и каждый его шаг был тяжелым, словно налитым свинцом. Одетый во все черное – толстовка с капюшоном, спортивные брюки – он сливался с полумраком, царящим в конце коридора, где обычно никто не задерживался. Его лицо, обычно скрытое за спутанными волосами, сейчас было обнажено, и на нем застыла холодная, мрачная решимость. Глаза горели ненавистью, не отрываясь от единственной цели – Кен Джина.
Кен Джин. Его смех, его надменные угрозы не только над ним, но и сестрой, его слова, что резали хуже ножа. «Тебе конец, Хен У. Я выложу это видео в интернет». Эти слова преследовали его несколько дней, разрастаясь в сознании до размеров чудовища. Единственным способом заглушить их, решил Хен У, было заставить Кен Джина замолчать навсегда.
В правой руке, плотно прижатый к бедру, он держал нож. Лезвие, отсвечивающее тусклым светом из окон, казалось, само дышало холодом. Каждый удар его сердца отдавался в кончиках пальцев, где рукоять ножа была скользкой от пота. Он не чувствовал ничего, кроме жгучего желания отомстить.
Наконец, впереди показался Кен Джин. Он стоял у своего шкафчика, небрежно прислонившись к нему, смеялся над чем-то со своими приятелями. Его лицо было расслабленным, надменным, совершенно не подозревающим о приближающейся опасности.
Хен У ускорил шаг. Он шел бесшумно, как тень, весь сжавшись в предвкушении. Вот он, момент. До Кен Джина оставалось всего несколько шагов. Он поднял руку, нож мерзко блеснул в воздухе. Его губы растянулись в подобии улыбки – или, скорее, оскала.
Но в тот самый миг, когда лезвие начало опускаться, произошло нечто неожиданное. Между Хен У и Кен Джином молниеносно метнулась хрупкая фигура. Молодая учительница Ли Хан Ген, чей класс находился поблизости, увидела происходящее. Её глаза расширились от ужаса, но она не колеблясь бросилась вперед.
Глухой, отвратительный звук. Острый пронзительный крик.
Лезвие, предназначавшееся Кен Джину, вошло в бок Ли Хан Ген.
Её тело дернулось, а затем она пошатнулась, хватаясь за раненый бок. Глаза, полные боли, уставились на Хен У. Нож выпал из онемевших пальцев Хен У, звякнув о кафельный пол. Кен Джин и его друзья, до сих пор не понимавшие, что происходит, застыли в шоке, а затем раздались панические крики.
Ли Хан Ген медленно оседала на пол, её лицо побледнело, а рука крепко прижимала рану, сквозь пальцы которой уже просачивалась кровь.
В этот самый момент по коридору проходила Им Е Рин. Она только что вышла из библиотеки, привычно уклоняясь от шумных групп школьников. Шум, крики, упавший нож – всё это заставило её поднять голову. И увидела. Хен У, застывшего в ужасе, бледную учительницу, оседающую на пол, и толпу ошеломленных школьников.
В отличие от других, Е Рин не запаниковала. Её разум, привыкший к хаосу, действовал четко. Она быстро оценила ситуацию. Учительница истекает кровью. Она бросилась к Ли Хан Ген, не обращая внимания на застывшего Хен У или на паникующих школьников.
Она опустилась на колени рядом с учительницей, прижала руки к ране, пытаясь остановить кровотечение.
— Учительница Ли? Вы слышите меня? — её голос звучал спокойно, почти ледяным спокойствием. — Держитесь.
Вокруг началась суматоха. Кто-то побежал за медсестрой, кто-то звонил. Но Е Рин уже действовала. Она осторожно помогла Ли Хан Ген подняться, придерживая ее за здоровую руку.
— Мне нужно в больницу, — прошептала Ли Хан Ген, стиснув зубы.
— Я знаю, — кивнула Им. — Моя мама там работает.
Не дожидаясь никого, девушка фактически взвалила часть веса Ли Хан Ген на себя. Учительница была молода и хрупка, но для Рин, сосредоточенной на задаче, это было по силам. Она повела Ли Хан Ген к выходу из школы, попутно вытаскивая телефон.
— Такси к городской больнице, в отделение неотложки! — проговорила она в трубку, уже набирая номер мамы. — Мама, это я. Я везу сюда учительницу, Ли Хан Ген. Она ранена. В бок. Да, ножом. Срочно!
Её голос был абсолютно спокоен, без паники, но с непоколебимой решимостью. Через несколько минут они уже были в такси, спешащем по городским улицам. Е Рин крепко держала Ли Хан Ген, которая, несмотря на боль, слабо улыбнулась ей.
— Спасибо, — прошептала учительница, теряя сознание.
Им Е Рим лишь крепче прижала её к себе, глядя в окно на проносящиеся мимо здания. Её взгляд был отстраненным, но внутри неё горело понимание – она снова оказалась посреди чужой беды. Но на этот раз она могла помочь. И сделала это.
---------------------------------
немного сомнительная глава вышла