ПРОЛОГ
«В конце концов, что такое смерть? Смерть, дорогие товарищи, это самое интересное приключение, которое мы испытаем в жизни»
Аркадий Стругацкий¹
Я стояла у настежь открытого окна, лёгкий утренний ветерок еле шевелил каштановые волосы. Какое же сегодня прекрасное утро, так прохладно, и не скажешь, что сейчас середина на редкость знойного лета. Ещё часок и выйти на улицу будет невозможно. Солнце отберёт свои права у ночи и начнёт нещадно палить, да так, что асфальт будет плавиться под его лучами.
— Ната-а-а… — протяжно завыл женский голос за запертой дверью, а потом последовали сильные удары в неё, заставляющие волосы встать дыбом.
Ну что ей опять нужно? А… не говорите, ответ уже ясен. С тех пор, как отец ушёл с семьи, невыдержав постоянную ругань, два года назад, мама начала пить. Нет, конечно, она особо не буйствовала, но даже так умудрялась портить мне настроение и не только это. Полгода назад она лечилась в специальном санатории — и представить сложно, каких трудов мне стоило, чтобы собрать деньги и отправить её туда — но безуспешно. Два месяца трезвости и очередной срыв.
— Что, мам? — спросила, подойдя ближе к двери — открывать её не хотелось.
— Натан, говорила же тебе… это… возьми пивка. А ты? Где? Ну… — она ещё раз стукнула кулаком в дверь, — открой, сказала! Дело тут…
Нехотя, но всё же открыла. Я стояла перед ней, растрёпанная и в короткой пижаме в горошек. В свои двадцать четыре я выглядела совсем как ребёнок. А мама больше походила на старуху. Её лицо потемнело от сигарет, сама же она набрала двадцать лишних килограммов, а всё из-за пива.
— Я только проснулась, не стучи так громко.
— Натан, сказала же, в магазин, — мама проворно сунула мне в руку потрёпанную бумажку, которая, как и она, пахла дешёвым табаком. — Одевайся прям щас… Ик… и иди. — Мне оставалось только кивнуть.
Мама закрыла дверь, я услышала только звуки её тяжёлых шагов и прерывистого дыхания; одна ноздря у неё тяжело сопела. Развернула жёлтый кусок салфетки, теперь-то я лучше разглядела его: корявые буквы шли косыми рядами вниз, образовывая слова. И вот что я прочла:
хлеб 2шт. Батон. Можно и не батон,
молоко, сахар пакет, колбаса Домашняя,
пиво Сельское 4-ре банки
Кое-где в словах были пропущены буквы или, наоборот, вставлены лишние. Слово «пиво» подчёркнуто два раза, как и «колбаса».
Ну что же, придется пойти в магазин. Но кто сказал, что я куплю прямо всё из перечисленного? Правильно — никто.
Уже через двадцать минут была готова. Надела лёгкое платье ниже колена и расчесала волосы. Стала возле узкого зеркала со своим отражением: низенькая девушка с округлыми бедрами смотрела на меня, волосы спускаются ниже талии, на красивом лице ни грамма косметики; вид портила только белая полоска шрама над правой бровью, из-за этого мои серые глаза приобретали дикий вид. Хотя по натуре я мягкая и застенчивая, но по внешности этого не скажешь. Да и голос у меня грубый, слегка хриплый. Звякнула пирсингом на ушах и кучей браслетов на тонких запястьях и, подхватив сумочку, отправилась в путь.
Оказавшись на улице, быстрым шагом направилась подальше от вонючего подъезда. Мне предстояло пройти несколько кварталов до ближайшего супермаркета, так как заходить в маленькие магазины поблизости нет желания. Все продавщицы наслышаны о моей матери… мне просто не хочется слышать их «слова поддержки».
Засунула в уши наушники, включила любимый русский хеви-метал — громкая музыка заглушила все звуки, практически вырубая из реальности. Я люблю эту музыку, она дарит то успокоение, которое так не хватает мне в жизни, а слова заставляют задуматься о многом.
«За дверь я выгнан в ночь,
Но выйти вон и сам не прочь²…» — играла музыка в наушниках.
Что-то меня насторожило, стало резко холодно, мурашки волной прошлись по спине и рукам, еле затрагивая шею. Я остановилась у края дороги: горит зелёный, машины замерли, ожидая свою очередь — нечего бояться. Странное ощущение всё не покидает, но я, не обратив на него никакого внимания, всунула обратно наушники, и музыка ударила новой волной.
«…да, я уйду, и мне плевать,
Ты знаешь, где меня искать…»
Шагнула на потёртую зебру: маленький каблук зацокал по асфальту, но я этого не слышала, я ничего не слышала. И пронзительный вой мотора, и скрип шин, и шлепок падающего тела — я тоже не слышала.
Боль пришла внезапно: я забилась в предсмертных судорогах, позвоночник горел, словно в него засунули раскалённый стержень, а мозг буквально плавился в черепной коробке. Я пыталась кричать, но выходили только булькающие звуки. Сломанные рёбра пробили лёгкое, и теперь кровь хлещет изо рта, заставляя меня задыхаться. Кто-то крикнул: «Помогите!!!», но уже поздно. Разве меня можно спасти? Сама виновата…
Внезапно боль прошла. Всё прошло.
Я словно видела себя со стороны. Видела белое платье, ставшее красным от пролитой крови, видела полуоткрытые, слезящиеся, поблёкшие глаза. Видела я и искорёженное тело в луже крови: одна нога была неестественно выгнута назад, а спина странно изгибалась. Кучку беспомощных людишек, склонившихся надо мною, я тоже видела. Это было страшно.
Вдруг картинка пошла рябью, и я провалилась во что-то бесцветное, плотно обволакивающее. Было мягко и тепло ровно до того момента, как я шлёпнулась об гладкую и скользкую поверхность. Встала, потирая обнажённый бок. Стоп! Обнажённый?!
Страха не было, только любопытство.
Я встала в полный рост, но ничего не могла разглядеть — зрение возвращалось слишком медленно. Где-то в подсознании я услышала вой сирены, похоже, моё тело ещё не погибло, а душа его покинула. Поздно, подумалось мне. Я не знаю, почему вдруг в голову пришли такие странные мысли, но они показались правильными. Да, это, пожалуй, будет самым подходящим словом. Всё было правильно — вот какое чувство захлестнуло меня.
(А-А-А…) Вдруг стало так противно от чего-то, что я закричала во всю мощь, но из горла не вышло ни звука. Мои губы даже не зашевелились. Как странно. Но всё же на беспомощный крик откликнулись:
(Не кричи, не стоит будить стражей, — раздалось в моей голове)
(Но мы же не разговариваем)
(Разве нет?)
Что это? Телепатия? — пришла мысль.
Зрение стало возвращаться, и первое, что бросилось в глаза, это — колоссальных размеров статуя. Она величественно сидела на четырех козьих ногах, повернув огромную каменную тушу так, чтобы прикрыть половину входа неизвестного сооружения, похожего на древнеримскую арку, только, кок уже можно догадаться, в разы больше.
(Мать моя, — произнесла я в своей голове)
(Попрошу не выражаться, — статуя слегка склонила голову в мою сторону, — ты находишься у входа в Загробный мир, не стоит сквернословить, а то я и разозлиться могу)
Я опрокинула голову назад и с трудом разглядела верхнюю часть его тела. Четыре когтистые лапы сложены в два ряда перед собой, а за спиной виднеются странные отростки, подвижные и… влажные? Они чем-то похожи на тентакли. Его венчал один длинный и толстый рог, загибающийся назад, за яйцевидную голову с гигантским клювом, похожим на клюв Ибиса.
Его мощная мускулистая грудь слегка дрогнула.
(И как? Нравлюсь? — спросил он)
На это я только кивнула, но он увидел, я уверенна.
(Зачитываю правила…)
Господи, тут ещё и правила есть, подумалось мне, но он услышал.
(А как же иначе? Но они совсем просты, не волнуйся. Так вот: первое — побег из Загробного мира запрещён; второе — всех загробных Богов следует уважать и беспрекословно подчинятся им; третье… хм… впрочем, тебе его ещё рано знать, в своё время узнаешь)
Услышав «правила», я только ошарашенно моргнула. Кому это я там должна беспрекословно подчинятся? Нет уж, не дождётесь! Ещё не известно какие у них там извращённые приказы будут. А судя по тому, что я туда попаду совершенно голая, даже без трусов или, хотя бы, листочка на главное место, то мне придётся совсем туго. Чувствую, воровской промысел процветать будет…
(Хм… И вправду интересно. А теперь проваливай: каждой душе даётся одна десятая доля секунды, а ты уже потратила три, мне потом сверхурочно работать из-за тебя придётся. Уходи)
(А куда вы после работы уходите? — не удержалась я)
(Проваливай!)
Всё же, гад, не ответил, а мне до одури любопытно.
(Извините, а Загробных миров много?)
(Да! — последовал раздражительный ответ)
(А можно мне поменять Загробный мир?)
Он вздрогнул, всё его массивное тело потрясла мелкая дрожь, и склонил голову. Теперь мне удалось разглядеть его глаза, они… они… Человеческие!!! Совсем как у меня! Такие же серые!
(Да как ты смеешь, — видно было, что он зол, — ты хоть знаешь, как сложно тырить души? Сколько труда? Мы каждый день отправляем жнецов на охоту, а получаем единицы. А сильных душ, подобных твоей, так вообще практически нет…)
Мне даже жаль его стало. Но я хочу назад, не нужна мне эта неизвестность, уж лучше обратно на землю, хоть призраком блуждать.
(Так вы меня стырили? Я требую свой мир! В Рай хочу! Ангелочков там всяких и прочее)
Вот теперь я разозлила его не на шутку. В первую «десятую долю секунды», как он выразился, мне казалось, что он каменное изваяние, и следовательно — малоподвижен, но, как оказалось, это совсем не так. Великан высвободил одну когтистую конечность и приземлил её рядом со мной: сильный порыв воздуха ударил в меня и откинул моё крошечное тело на несколько десятков метров. Я приземлилась прямо на голову, но боли, как таковой, не было. Чем-то я сейчас напоминаю себе куклу, которую я точно также в детстве кидала на пол, зная, что не сломается, — не жалко.
Вот теперь он, без сомнений, точно в ярости. Я даже почувствовала, как нагревается воздух: становится вязким и сухим.
(А-А-А...) Снова начала кричать, когда гигантская тентакля летела ко мне, попутно уменьшаясь, чтобы удобнее схватиться за моё тонкое, для него, конечно, тело.
Липкая тентакля перехватила меня поперёк туловища, сжимая до хруста в рёбрах. Она меня буквально сдавила так, что я задержала дыхание, а острая боль в животе заставила поток слёз хлынуть из глаз. Почему же так больно, если даже недавнее падение я не почувствовала, может, это его какая-то особенная способность?
(А-А-А...) Я всё не переставала кричать, хоть и в своей голове.
Непонятный страж Загробного мира со всей дури закинул меня в портал-дверь-арку, да так, что мои волосы чуть было не загорелись от скорости. Это вообще возможно? Я же не умру во второй раз, ведь так? В любом случае — приземление было болезненным: со всей силы шмякнулась обо что-то прохладное, упругое и влажное.
Открывать глаза не было сил, и я провалилась в беспамятство…
Аркадий Стругацкий¹ — русский (советский) писатель, создавший в соавторстве с братом Борисом Стругацким несколько десятков произведений, считающихся классикой современной научной и социальной фантастики.
…но выйти вон и сам не прочь² — здесь и далее идут слова песни «Грязь», группа Ария.