Love or hate me
источником вдохновения для этой работы послужил вот этот AI кавер с хёнликсами: https://t.me/ephistine/5214
***
Когда на стул рядом с Феликсом сперва с грохотом приземлилась небрежно откинутая сумка с рисунками в стиле граффити и разными значками с пошлыми и несуразными надписями, Ли лишь прикрыл глаза и, затаив дыхание, про себя понадеялся, чтобы это был не...
— Хэй, Феликс, — сладко протянул подсевший следом парень и аккуратно приобнял Ликса за плечо, перекинув руку через спинку его стула. — Как ты, детка?
— Хёнджин... — не без разочарования и тяжести выдохнул Феликс, протестующе дёрнув плечом, чтобы Хван убрал руку, а после повернул голову навстречу чужой обаятельной улыбке. Снова она. — Говори сразу, чего тебе.
— А ты не знаешь, — уже привычно хмыкнул Хёнджин с самым деловым видом, который Ликсу когда-либо удавалось узреть.
К этому невозможно было привыкнуть.
Начиная с поступления Феликса на первый курс, Хёнджин был поблизости абсолютно всегда. Вместе со своими красными почти по плечи волосами, всё появляющимися и появляющимися в самых разных местах татуировками, блестящим пирсингом под бровью и на нижней губе и лёгкими, едва уловимыми и совсем неподходящими ему духами, учуять которые Ликс, кажется, мог даже с расстояния в километр. Настолько прочно они засели где-то глубоко в лёгких.
— Злая детка, — хмыкнул Хван перед тем, как всё-таки убрать руку. Сегодня он не собирался нарываться. — Придёшь вечером ко мне в Скарс? Я написал новую песню. Хочу, чтобы ты послушал.
Он говорил это каждый раз. И всегда с поражающим воодушевлением на дне его узких тёмных глаз, всё ещё надеющихся на что-то, кроме постоянно поджидающего их отказа.
А Феликс... Никогда не верил ни им, ни Хёнджину.
Хван появился в его жизни неожиданнее резко выехавшего из-за поворота камаза и влетел так сильно, что что-либо исправить теперь было невозможно. Его внимание было огромным, постоянным и, что самое главное, необъяснимым. Время шло, но поверить в то, что это просто затянувшаяся шутка, спор, навязчивое желание — что угодно — всё так же было в разы проще, чем найти истинную причину, по которой такой, как Хёнджин, второй год пытался стать замеченным Феликсом. Их объединяло ровным счётом ни-че-го.
— Не хочу, — легко и уверенно выдал Ли. В конце концов, Хёнджин переживёт. До этого же как-то справлялся.
— Почему? Неужели тебе совсем неинтересно посмотреть, какой я, когда отрываюсь на сце...
— Нет, — так и не дослушал парня, грубо прервав его, Феликс. Почему? Сильно рисковал поддаться и согласиться, ведь соблазн был действительно... велик. — Не люблю слушать вопли.
Хёнджин, бесспорно, был красив. А на сцене, наверное, раз так в сто больше. Не заметить его было практически невозможной задачей, (одна красная башка чего только стоила!), с которой так и не смог справиться кто-либо.
Ну а Феликс был просто Феликсом. Или, как говорил Хван за секунду до того, как получить по яйцам: «недоступной и ахуительной деткой, вызывающей в нём ураган эмоций». И собирался он стать тем самым победителем, сумевшим сказать Хёнджину раз и навсегда «нет», чтобы знал: играть на чувствах других людей — отвратительно.
— Ты такой грубый, — скривив в наигранном недовольстве свои пухлые губы, буркнул Джин. Но стоило Ликсу злобно покоситься на него, словно предупреждая, что в этот раз сдерживаться он не будет, усмехнулся и приторно-нежно добавил: — Этим ты мне и нравишься.
Ага, как же. Не принадлежи эти слова Хёнджину, Феликс, может быть, наивно повёлся на них.
— Ты говоришь это каждому контакту в своей телефонной книжке? — не смог удержаться и промолчать Ликс, отзеркаливая усмешку напротив, на что Хван лишь повёл проколотой бровью и как будто специально толкнулся языком в щеку, оценив его едва ли несущий в себе что-нибудь, кроме детской обиды, подозрения и ревности, выпад.
— Одно твоё слово, и она станет пуста.
Хёнджин вдруг почему-то снова стал ближе, однако грабли свои больше не тянул. Спасибо, блять. Только смотрел так, слегка наклонившись вперёд к чужому лицу, что у Феликса подкашивались ноги, даже сидя. Интересно, кто ещё, помимо него, имел возможность ощущать это приятное давление на себе?
— Ты же знаешь, я хочу только тебя, — продолжил он более тихо, будто желал оставить это только между ними, но на этот раз рискнул положить ладонь на худую ляжку, сжимая на ней свои узловатые пальцы, за что поплатился сиюсекундно:
— Именно поэтому я и говорю тебе в тысячный раз «нет», Хёнджин, — шикнул на парня Ли и, скинув нахальную ручонку с себя, демонстративно встал с места, отсаживаясь на первый ряд. Туда Хван точно не пошёл бы за ним. А Феликс же смог бы полноценно продышаться и прогнать Хёнджина не только из головы, но и из лёгких, в которых он снова плотно засел вместе со своими вкусными духами. Цветочными, кажется.
— Детка, я мог и сам отсесть! Тебе нужно было просто попросить! — крикнул Ликсу вслед Джин и, вскочив со стула вместе со своей несуразной сумкой, расплылся в блаженной улыбке. Да, очередной отказ. Зато какой! Феликс определённо стоил всех потраченных нервов и периодически страдающей после разговоров с ним самооценки. — И я всё равно буду тебя ждать!
Ли оставалось только пожелать ему удачи и ещё побольше терпения в придачу. Разочарование обещало быть огромным.
🎸🎸🎸
Феликс не собирался идти. Нет и точка. Но почему-то всё равно оказался здесь — в пропахнувшем табаком, алкоголем и гадкой травой клубе, где найти хотя бы небольшое местечко, в котором можно было бы спрятаться от блуждающих по всему танцполу ярких прожекторов и орущих так, что аж стены тряслись, колонок, было просто невозможно. Хёнджину стоило научиться выбирать места получше для своих «выступлений».
Всё то время, что он находился посреди беспорядочно дёргающейся толпы, упорно пробираясь поближе к пространству размером больше чем метр на метр на три человека, Феликс спрашивал у самого себя: «Ну и нахуя ты сюда припёрся?». Ответ был не самым лицеприятным.
Всему виной был никто иной, как Хёнджин, который заваливал его сообщениями и глупыми смайликами половину вечера, а затем и вовсе додумался скинуть селфи в зеркале после репетиции. Кто его, сука, просил?!
К великому сожалению Ликса, смотреть там было на что. К примеру, на подкачанные руки с заметным рельефом на предплечьях, привлекательно блестящую из-за пота, лившего с парня, словно из ведра, кожу и расплывающуюся на лице ебабельную улыбку, буквально кричащую: «В этом человеке нет ничего святого и порядочного!».
Вот Феликс и решил проверить, действительно ли оно так. Но перед этим невольно залип на всё это непотребство, да так, что еле оторвался. Сохранил фотку в галерею и с поразительной скоростью собрался. Времени у него оставалось не так много. Пришёл в себя же он только тогда, когда оказался возле мини-бара и, скромно присев на самый дальний от всего движа стульчик, поднял взгляд на сцену, где уже вовсю туда-сюда маячил приветствующий свой верный фан — пищим и кричим из-за каждого вздоха — клуб Хёнджин.
Как оказалось, на сцене Хван был не столько красивым, сколько манящим и пленяющим своим образом раскрепощённого человека, готового полностью отдаться моменту и раствориться в своей музыке, исходящей из глубины его свободолюбивой души. От него и его гибкого, способного меняться и переходить от нежного до рычащего и наоборот голоса было просто невозможно оторваться. Да и, если честно, не хотелось. Феликс редко мог найти в ком-то или в чём-то то, что действительно могло его заинтересовать и заставить погрузиться в себя полностью. Однако у Хёнджина получилось сделать это в первые десять минут. Если не в пять.
Этого Ликс и боялся. Хёнджин был сплошным грехом, недоразумением и проклятием. И подпускать его близко к себе было опасно — разорвать связь больше не получилось бы.
Басы стояли в ушах одним большим комом, пока он с лёгким прищуром рассматривал сжимающие микрофон пальцы с многочисленными серебряными кольцами, покачивающийся крест в ухе и блестящие тяжелые цепи на мокрой и покрытой красными разводами из-за стекающей с волос краски шее, выглядывающие из огромных прорезей по бокам майки с очередной глупой надписью «Hotter than your ex, better than your next» косые мышцы и продолжения витиеватых татуировок на них. Насколько много их у него было?!
А потом, буквально в один момент всё резко стихло. Хёнджин остановился и, перейдя в режим полного спокойствия, лишь изредка загнанно дыша и вытирая тыльной стороной ладони стекающие со лба дорожки пота, неожиданно для Феликса начал негромко и как-то подозрительно томно говорить в микрофон, перебежками вглядываясь в толпу, словно пытаясь найти в ней кого-то:
— Я редко вот так что-то говорю, так что... Как проходит ваш вечер? — слегка растерянно завёл свою речь Хван, что очень разнилось с его исходящей от него ранее уверенной и подавляющей атмосферой. Зал ответил ему радостными криками, подбадривая и делясь эмоциями, а Ликс скривился, находя в них отголоски чего-то отменно кринжового. — Супер, да? Это круто. Я бы тоже хотел сейчас сказать «супер», но человек, которого я жду тут постоянно, кажется, и сегодня не пришёл, поэтому я чувствую себя, честно говоря, как-то... херово, что ли.
По помещению прошёлся протяжный «ууу», и только после него Феликс включился в чужой монолог, обратив внимание на поменявшиеся эмоции на лице Хёнджина и его неловкую из-за сложившейся обстановки полуулыбку.
— Боже, это ужасно смущающе, — нервно усмехнулся Хван, отводя голову в сторону. — Эй, хватит смеяться, — с наигранным возмущением обратился в зал он и продолжил: — Ну и в общем-то... Если вы следите за мной в сетях, то знаете, что я больше люблю писать душевную и лирическую музыку, но так как клубные программы её обычно не принимают, почти все песни остаются в ящике стола.
Хёнджин и лирическая музыка? Феликс никаким образом не мог сопоставить эти два понятия в своей голове. Конечно, ведь ни на одну сеть парня он взаимно подписан не был. Ли даже пришлось слезть со стула и незаметно подойти ближе, смешавшись с толпой, чтобы убедиться, что ему не послышалось. Невооружённым глазом было видно, что Хван — сплошной ураган, пожар, энергетический взрыв — что угодно, но только не душевность и нежность, про которую он сейчас говорил.
— На днях я написал ещё одну и подумал, что в этот раз точно покажу её. Даже если тот, кому она посвящена, так и не услышит. Так что, представляю вам...
Теперь же во всём помещении вновь стало тихо и повисло томительное ожидание. Хёнджин подошёл к краю сцены, уселся на него, свесив ноги, и вместе с раздавшимися следом негромкими аккордами, по спине Ликса пробежали крупные мурашки, а конечности окатил лёгкий мандраж из-за неоднозначного предчувствия чего-то неожиданного и точно волнующего. Нужно было срочно сматываться.
— ...«Hey, you», — под прошедшие волной по залу аплодисменты закончил представление своей новой композиции Хван и после тем самым сладким и тянущим голосом, который всегда превращался именно в такой только рядом с Феликсом, шепотом пропел начальные строчки: — Hey, you. Yes, you. How did you make me fall in love with you?
Это было определённо что-то новенькое и пока ещё абсолютно непонятное. Забив на навязчивое чувство непроходящей тревоги, Ли вдохнул поглубже и отважился подойти ещё ближе, украдкой поглядывая из-за чужих спин на покачивающего в такт удивительно безмятежной мелодии Хёнджина, перешедшего уже к другим словам:
— ... At first sight... Can we walk? And maybe share our lives? Can we talk? And maybe love your eyes?
Он был таким другим сейчас. Феликс с полыхающим удивлением в глазах безотрывно смотрел на выглядевшего совершенно иначе Джина и будто переосмыслял последние два года своей жизни, вспоминая каждое сказанное парнем слово и сделанное с чёткой целью действие. Неужели это всё действительно не было неудачной и неприлично затянувшейся шуткой?
— And if you don't know love, I will make the best of us. And if you know so much, why don't you give me love? — сдержать себя не получилось. Ликс несильно боднул своим плечом впереди стоящее и под чужие возмущения ловко проскользнул вперёд, хотя видеть больше, чем было доступно в данный момент. В груди бурлил коктейль из смешанных чувств, которые он до покалываний в кончиках пальцев хотел усмирить, убедив себя в том, что Хван всегда был таким приятным и совсем не раздражающим. Но вместо желаемого, уже спустя всего лишь одну чёртову секунду, замер в накрывшем с головой изумлении, когда Хёнджин вдруг резко уставился прямо в его глаза и с самой прекрасной и искренней улыбкой произнёс: — Can we love? Can we love?
В ушах, словно на репите, звучали последние пропетые строчки, а впереди уже мелькала протянутая в подзывающем жесте рука. Феликс не смотрел по сторонам, но всё равно физически ощущал каждый направленный на него недобрый взгляд, продолжая залипать на чуть наклонившего в терпеливом ожидании голову Хёнджина и его неторопливо двигающиеся губы.
— ... I'll just fall into you, dive into your heart. Yeah, no matter what, I will give you my heart. Since you're living in thе breeze that I breathe. It's okay to sеll me some pain, love me.
Ликс смущенно усмехнулся себе под нос, мысленно восхищаясь. Ему ещё никто и никогда не писал песню. А Хёнджин не только написал, но и прекрасно передал в ней основу их взаимоотношений, не потеряв всю красоту и чувственность самой композиции.
Возможно, наконец-то настало время дать ему шанс?
Ноги казались ватными, пока Феликс шёл ровно вперёд, игнорируя всех и всё вокруг. По ощущениям сложившаяся вокруг картина напоминала вакуум, в котором они находились только вдвоём и принадлежали лишь друг другу, утопая в красивом моменте и ласкающем слух повторе:
— Can we walk? And maybe share our lives? Can we talk? And maybe love your eyes?
Горячая ладонь Хёнджина контрастировала с холодными кольцами на его пальцах. Держать её в своей было крайне непривычно, но до бабочек в животе, щекочущих своими тонкими крылышками нутро, приятно. Встав ногами на сцену и наклонив корпус вперёд, Хван неспешно повёл его вдоль её края прямиком до лестницы, после чего без слов попросил подняться и остаться рядом с ним, несильно сжимая запястье.
Отказать ему в этот раз было бы ничем иным, как самой большой ошибкой.
— And if you don't know love, I will make the best of us. And if you know so much, why don't you give me love?
Феликс нерешительно шёл к середине сцены, прожигая взглядом красный затылок, и изо всех сил старался унять бешено колотящееся сердце, отдающее громким, перебивающим звук из колонок, стуком в ушах. Бурлящий ранее коктейль незаметно перерос в самый настоящий и без конца бушующий ураган из эмоций. Тот самый, про который постоянно говорил ему Хёнджин, когда ни с того ни с сего начинал рассказывать, почему он всё ещё не отстал и зачем продолжал делать всё это. И как его успокоить, он, конечно же, не пояснял.
— Can we love? Can we love?
Не стой он сейчас на виду у всего зала, под ярким светом направленных ровно на них прожекторов и в поле зрения развернувшегося и подошедшего ближе Джина, точно свалился бы от потрясения. Колени держали бренное тело из последних сил. К этому нельзя было быть готовым. Может быть, привыкшим, но точно не заранее настроенным на сложившуюся по итогу атмосферу.
Вот только Хёнджин почему-то выглядел так, будто знал всё с самого начала, и оставался непоколебимым, даже когда просто стоял на расстоянии вытянутой руки и под тихое «ла-ла-ла» на бэк-вокале слегка покачивался из стороны в сторону, явно думая о чём-то. А потом и вовсе сделал то, от чего Феликс умудрился забыть собственное имя: решительно шагнул вперёд, задержался буквально на мгновение и... обнял. Просто обнял одной рукой, аккуратно прижимая к себе, держа зрительный контакт и ласково допевая оставшиеся строчки.
И откуда только в нём это всё взялось? Боже...
— And if you don't know love, I will make the best of us. And if you know so much, why don't you give me love? Can we love? Can we love?..
Хван замолчал, и мелодия постепенно сошла на нет. Первое время во всём помещении было тихо, что ужасно сильно пугало и настораживало, но спустя бесконечно длинные секунды начали слышаться самые разные звуки, включающие в себя как аплодисменты и визги, так и недовольные перешёптывания и едкие осуждения. Тупая зависть. Ликс ощущал себя не то счастливчиком, познавшим новые чувства к, казалось бы, давно знакомому человеку, не то куском мяса, кинутым на растерзание диким и голодным зверям.
— Собственно... — с трудом оторвавшись от глубоких глаз напротив, повернул голову к залу и заговорил Хван: — Знакомьтесь: это Феликс. И эту песню я написал ему, потому что он мне вроде как очень сильно нравится, хах.
По нервному смешку Хёнджина Феликс понял, что не один был готов вот-вот рассыпаться в щепки из-за плотно засевшего в груди чувства неловкости и стыда. Стало как-то легче. Теперь он находил в Джине себя: краснеющего от смущения щеками и не имеющего и малейшего понятия, что стоит сделать дальше. В конце концов, публика точно нуждалась в шоу.
Долго молчать так и не получилось. Хван разрушил всё это скомкавшееся напряжение очередным долгим взглядом глаза в глаза, подбадривающе улыбнулся и неожиданно потянулся за поцелуем, перенося свою хватку на предплечья. Однако у Феликса были другие планы. Именно поэтому Хёнджин остался отвёрнутым аккуратно упершейся в его щёку ладошкой. Точно, это же всё ещё были они.
— Ну вот, меня походу снова отшили. Это уже раз двадцатый, если не тридцатый.
Если бы комфорт можно было ассоциировать с человеком, то Феликс бы без промедлений подумал про Хёнджина, сумевшего изменить напряженную обстановку своей несуразной речью. Серьёзно, Ли слышал добрые смешки из каждого угла зала и нигде не мог заприметить хотя бы одно недовольное лицо. Всё-таки правильно говорят: искренность — залог всего самого наилучшего.
Ничего не мешало им оставаться на обозрении у всех и дальше, но Феликс ещё хотел сказать и сделать слишком много. Сделать, пожалуй, даже чуточку сильнее, потому что снова отошедший к краю сцены для продолжения занимательного разговора со своей верной публикой Хёнджин всё ещё был самим собой — сексуальным и вызывающим необузданное желание лечь под него при первой же встрече. Хоть надевай ему на голову мешок и прячь в кладовке, авось так не увидят его симпатичной мордашки.
Прерывать такого счастливого и увлеченно описывающего окрыляющие его эмоции Хвана было немного жаль. Ликс вновь чувствовал себя врагом народа, когда он, подойдя к парню, чуть привстал на носочки и возле его уха прошептал:
— Не хочешь отойти и показать мне все свои татуировки?
Жирнее намёка и не придумаешь. Планы Хёнджина на вечер изменились моментально, как и его взгляд. Таким на того, кого не хотели полностью присвоить себе, не смотрели. У Ликса аж низ живота слегка скрутило от предвкушения.
— И не только их, детка, — ответил уже за сценой Хван, утягивая Ли вслед за собой. О да, у него было то, чем можно очень удивить.
Со всех сторон слышались приглушённые звуки развлекающейся толпы — вечер всё ещё продолжался. А там, докуда весь движ не дотягивался, Феликс уже во всю цеплялся пальцами за рельефные предплечья, прижимаясь всем телом к безумно горячему и не менее активно отвечающему на хаотичный и смазанный поцелуй Хёнджину, нижняя губа которого уже противно ныла из-за чужих и без остановки терроризирующих её и колечки в проколах зубов.
Это было так волнующе. Ныкаться в каком-то уголке между железными балками от каркаса сцены, в окружении многочисленной аппаратуры и кромешной темени, словно они были какими-то школьниками, прячущимися от всего мира, чтобы провести время наедине. Подовольствоваться моментом и друг другом. Видеть что-либо едва ли удавалось. Ликс применял немало усилий, пока пытался разглядеть многочисленные рисунки на теле Хёнджина, по которому уже свободно скользили его руки, изучая и больше распаляя, и сам сгорал дотла от того, как сильно сейчас были обострены его чувства.
— Может, найдём более подходящее место? — предложил Хван, оторвавшись от цепляющих своей труднодоступностью губ. Бывали случаи, когда он думал о Феликсе слишком много. И в каждом из них даже не мог представить, что реальность, а не размытые мысли, будет не только приятно кружить голову, но и бить по темечку арматурой, выдалбливая на нём что-то вроде: «Придурок. Как же ты слаб к нему».
— А есть куда? — остановился и на глубоком, прерывистом вздохе спросил Ли.
Хёнджин ответил неоднозначной ухмылкой и, обхватив его запястье, повёл в неизвестном направлении. Была у него одна идейка...
— Комната для персонала? Ты серьёзно?
Прямо перед ними находилась неприметная чёрная дверь с говорящей всё за себя табличкой «Only for staff», оставшейся благополучно проигнорированной решительно дёрнувшим ручку вниз Джином. Ах да, правила же были не для него. Внутри оказалось довольно-таки душно, неприбранно и тесно, зато около стены стоял небольшой, на вид вполне себе мягкий диванчик, к которому Хван деликатно подтолкнул Феликса, ненавязчиво надавив ладонью на спину.
Хёнджин плюхнулся на действительно мягкую обивку первым и посадил Феликса к себе на колени, потянув того на себя за талию. Соблазнительная задница уверенно устроилась прямо у него на паху, а худые ноги заключили бёдра в свой плен. Идеально. Хван даже не успел подумать — руки сами нашли для себя место на упругих ягодицах, сжали на них пальцы и подтянули поближе к себе. Они целовались бесконечно долго, будучи не в силах оторваться друг от друга. Ликс сравнивал губы Хёнджина со сладким воздушным зефиром и, без остановки обхватывая их, мысленно корил себя за то, что так глупо отказывал себе в возможности довольствоваться ими.
Голова слабо кружилась то ли от духоты, то ли от того, как заводяще Ликс выглядел без футболки. Чёртово божество. Его кожа будто таяла под кончиками скользящих по ней пальцев, пока Хван с восхищением оглаживал каждый её сантиметр, не прекращая ласкать своими губами чужие. Феликс ощущался как та самая недостижимая мечта, в доступность которой поверить просто-напросто не получалось. Его ладони, несильно сжимающие шею, податливое и выгибающееся даже от лёгких прикосновений тело, непослушная задница, без конца дразнящая порядком возбужденный член под собой — Хёнджин всё больше и больше дурел от всего, что делал Ли.
Он изучал его постепенно, но резко. Стягивая чужую майку с чувством, будто распаковывает незнакомую ранее конфету. Максимально привлекательную на вид, однако ещё неизвестную на вкус. Натуральная лотерея. В которой Феликс по итогу победил. Хван был реальным джекпотом со своим в меру накачанным и рельефным торсом, татуировками в виде китайских иероглифов посередине сплетения, завитков на ключицах и чего-то непонятного, едва выглядывающего из-под штанов, что Ли предстояло разглядеть чуть позже. И... проколотыми сосками. Какое же блядство.
— Насколько много в тебе железа? — со смешком спросил Феликс, играя с холодными штангами на ареолах. Хван чувственно выгнулся в спине, подаваясь навстречу, и с очередной загадочной ухмылкой ответил:
— Больше, чем ты можешь себе представить.
Ликс заинтересованно повёл бровью и вопросов больше не задавал — решил, что действовать, будет лучше. Он голодно припал к шее Хёнджина, начиная обводить губами контур каждого рисунка. По ним Феликс сделал вывод, что «дерзкий и резкий» Хван любил нежные, как его духи, цветы, бабочек и сопливые цитатки, расположенные там, где «кто попало» не увидит. Их на нём было больше всего. Но особенно Ли зацепила фраза с правой стороны на рёбрах, перекрывающая собой небольшой шрам. «Deep inside, I've never felt alive» — тихо прочитал он и оставил рядом поцелуй. Расспросит как-нибудь потом.
Блаженно откинувший голову на спинку дивана Хван в какой-то момент посчитал себя абсолютно безынициативным. Феликс как-то слишком быстро и просто превратил его в самое настоящее желе, что нужно было исправлять. В конце концов, всё это время из них двоих горел желанием любить именно Хёнджин. Он пролез пальцами под чужие джинсы и двинул Ликса на себя, имитируя слабые толчки. Тот в ответ возбуждённо выдохнул ему в грудь, отстраняясь, и приподнялся, позволяя освободить себя от оставшейся одежды.
Обнажённый Феликс, вернувшийся на крепкие бёдра после того, как не без посторонней помощи полностью стянул с себя джинсы и трусы, был и в половину не таким невероятным, как представлял себе Хван, кончая в собственную руку. А его томный, ожидающий продолжения взгляд из-под ресниц и сексуально закушенная губа стали ебаной конечной для чужой эмоциональной выдержки. Слишком ахуенно. Хёнджин слабо отдавал себе отчёт, когда вновь вцепился в парня поцелуем, одной рукой сжал его ягодицу, а другой уже потирал сжатое колечко мышц. Хотелось всего да побыстрее.
— Ты спал с парнями? — не мог не оторваться, чтобы задать этот вопрос Джин. Феликс сбито дышал ему в губы, будучи недовольным, что Хван прервал их поцелуй, смотрел замыленным взглядом и молчал. Даже никаких эмоций не выдавал. — Нет?
— Оставим это загадкой? — так и не дав точного ответа, игриво предложил Ли. Сейчас с Хёнджином хотелось вести себя только так. — Просто делай со мной всё, что хочешь. Может, и сам поймёшь.
— Ты сам попросил, — поддержал его настрой Джин и резко перевернул их, нависая сверху. Ему было не особо важно, был ли кто-нибудь у Ликса. Дело было только в его комфорте, от которого он по итогу самолично отказался. Однако Хёнджин всё равно пообещал себе обеспечить его по максимуму. Так, на всякий. — Поможешь мне раздеться полностью, детка? — произнёс он уже рядом с тонкой шеей и после начал целовать потянувшегося к его ремню Феликса туда же.
Возможно, его движения были излишне резки, но Ликс уже не мог держать себя в руках, дёргая ремень в попытках побыстрее расстегнуть его. Желание нарычать на привставшего, чтобы ему было удобнее, Хвана за эти дебильные кожаные штаны, которые, как говорили в простонародье: «Хуй снимешь», росло в геометрической прогрессии. Он чувствовал себя настоящим победителем, когда наконец-то приступил к повлажневшим в районе головки боксерам, начав приспускать их. А потом сверху ощутил ещё и полный ахуй.
— Да ты издеваешься, — пораженно произнёс Ли, смотря на проколотую уздечку и блестящую серёжку в ней. Татуировка над пахом в виде шипов розы, к слову, его тоже впечатлила, но всё равно не так сильно.
— Нравится? — приподняв уголки губ, довольно прожурчал Хёнджин. Он точно знал, что реакция не будет равнодушной. Это очень льстило.
Феликс выглядел забавно, пока хмурился и косился на маячивший прямо перед его глазами член, пытаясь понять, что он думал на счёт этого.
— Я ещё не понял. У меня в голове сейчас только одно: Нахуя? — так и не смог собрать свои мысли и проанализировать их Ликс.
Хороший вопрос. Ответа на него у Джина, кстати, не было. Просто в рандомный момент захотелось, а потом ещё месяц вообще ничего не хотелось, потому что болело так, что пиздец: не подрочить, не почесать. Зато чуть позже весь кайф этого «извращения» стал понятен. И теперь изначально долбоёбская идея воспринималась как лучшее решение.
— Так приятнее, — пожал плечами Хёнджин, едва сдерживая улыбку, смотря на парня сверху вниз. Шаловливые фантазии о находящемся около его паха Феликсе начали невольно посещать голову, из-за чего член Хвана заинтересованно и заметно дёрнулся. Ой. Ну что поделать, если Ликс выглядел максимально возбуждающе с такого ракурса.
— Ну это мы еще проверим, — хмыкнул Ли и откинулся назад, расставляя ноги и чуть приподнимая бёдра. Всё для вас, так сказать. — Думаю, ты уже насмотрелся, — лукаво прищурившись, добавил он, и Хёнджин понял, что его просто намеренно соблазняли. Продолжал играться, чертёнок.
Стоило Джину навалиться на Феликса и импульсивно его поцеловать, настойчиво пропихивая язык в горячий рот, как остальные события начали восприниматься так, будто все они происходили в тумане. Хван смутно помнил процесс растяжки, зато никогда бы не смог забыть скрасившееся удовольствием лицо Ликса, когда три пальца заполнили его и надавили на простату, и его изящно выгнувшееся и крупно дёрнувшееся, словно через него прошёл ток, тело. Он был таким гибким и податливым. Тихо стонал, старательно закрывая рот ладонью в попытках остаться незамеченным. Принимал всё, что Хёнджин ему давал, и сам не лежал без инициативы, водя по их членам своей крохотной ручонкой. И почему-то ощущений и дрожи от этого было больше, чем когда-либо.
— Перевернёшься? — ненавязчиво попросил около чужого ушка Хван и подцепил зубами проколотый хрящик, толкаясь пальцами сильнее и глубже, на что Феликс согласно промычал и тут же приподнялся на слабых руках. — Спасибо, детка, — поблагодарил, уже подтягивая парня за бёдра ближе к себе.
Хёнджин вошёл в разморённое ласками тело плавно, но сразу до конца, со стоном выдыхая, когда его бёдра со шлепком столкнулись с ягодицами Ликса. Внутри оказалось безумно узко, горячо и хорошо. Одним словом — вау. Он на секунду прикрыл глаза, собирая остатки себя в кучу, и медленно подался назад, чтобы потом вновь сделать амплитудное движение вперёд, выбивая из Феликса сорванный вскрик и протяжное мычание после.
— Сука... Ебаная серёжка... — выгнувшись в пояснице и тяжело дыша, проронил Ли. — А-агх! Полегче! — протяжно простонал на новом толчке он и обернулся к Хёнджину.
Тот встретил его приторной улыбкой и, словно назло, покрутил тазом, раздразнивая своим чёртовым пирсингом. Просил полегче — получи. Вот зараза. Феликс недовольно заскулил, резко ощущая себя бесчеловечно брошенным и униженным. Вестись на чужие провокации не хотелось, но терпение стремительно трещало по швам, побуждая сказать «нет» принципам и самостоятельно совершить несколько движений назад, прося обратить внимание на себя. Это он и сделал, за что незамедлительно получил одобряющую реакцию парня:
— Ты знал, что это очень сексуально? — наклонился вперёд, накрывая спину Феликса своей грудью, и уткнулся во влажную от испарины шею Хёнджин, продолжая говорить уже в неё: — Всё, что ты делаешь, сводит меня с ума, Феликс.
От этих слов по спине Ли пробежали крупные мурашки, коленки слегка задрожали, а стенки плотнее обхватили член внутри. Очаровательно. Ему определённо нравилось происходящее, что не могло не будоражить нутро Хвана. Обхватив острый подбородок Ликса пальцами, он повернул его к себе и припал к губам с жадным поцелуем. Навязчивое желание быть ближе не получалось утолить, даже будучи фактически слитыми воедино.
Хёнджин снова задвигался внутри и установил размеренный темп, неспешно выходя, но порывисто толкаясь вперёд, глубоко проникая в жмурящегося и извивающегося в его руках Феликса. Парень жадно глотал воздух после каждого затяжного поцелуя, закатывал глаза и то и дело пытался ускользнуть вперёд, убегая от сумасшедшей стимуляции чувствительной точки и беспощадной серёжки на члене Хвана, обеспечивающей её.
— Хёнджин, пожалуйста, быстрее, — с трудом выдавил из себя Ли, вздрагивая от каждого прикосновения. Неважно, было оно его или Хёнджина. Его силы уже были на исходе, а Хван будто и не думал останавливаться, продолжая активно насаживать его на себя.
— Как скажешь, детка, — выдохнул ему в щеку парень и удобнее обхватил его одной рукой под грудью. Вторую же Джин, поколебавшись, разместил на горле и после сразу уточнил: — Ты не против?
Феликс отрицательно кивал, уже не соображая. В голове была чётко обозначенная цель — поскорее прийти к пику, не разочаровав при этом ни Хёнджина, ни себя. На остальное разом стало всё равно.
Рука на горле не вызывала дискомфорта, так ещё и отлично заглушала все громкие стоны, превращая их в хрипы. Ли никогда не замечал за собой пристрастие к лёгкому удушению, но сейчас начал примерно понимать, почему многие так любили его. Все ощущения обострялись, и тело окутывала какая-то странная эйфория, будто бы в его теле был вовсе не он, а кто-то другой. Кто-то, чьи эмоции Феликс имел возможность чувствовать, находясь при этом где-то за границами сознания.
Перед глазами мутнело и чуть темнело. Оргазм накатывал волнами, плавно превращаясь в самый настоящий шторм. Ему было слишком хорошо. Как и захлёбывающемуся в своих же стонах и хрипах Хёнджину, двигающемуся из последних сил. Пора было заканчивать.
Ликс кончил с немым стоном, задёргавшись и раскрывая рот, словно выброшенная на сушу рыба, и сжался настолько сильно, что Хван сорвался на то ли болезненное, то ли всё-таки блаженное и совсем не тихое мычание, спешно выходя из него. Оторвался за двоих. Светлая поверхность дивана под ними и спина Феликса оказались вдоль и поперёк измазаны семенем, потом и потёкшей с волос Хёнджина краской. Настоящее месиво. И как убирать всё это, им ещё предстояло познать.
А пока они только по-дебильному улыбались друг другу, сбито дыша и блаженно смотря глаза в глаза с разных ракурсов. Феликс — лежа на диване с подтянутыми к груди коленями и прикрывая половину лица локтем, а Хёнджин — вымотано откинувшись на спинку дивана.
— И всё-таки у тебя были парни, — озвучил свой вывод Джин, не сомневаясь ни секунды.
❤️❤️❤️
— Хэй, Феликс, — Хёнджин уже в привычной ему манере откинул свою сумку, сел на соседний стул и закинул руку на чужое плечо, прижимая за него к себе. — Как дела у моей детки?
Феликс усмехнулся, кладя текстовыделитель на стол. Время шло, а Хван не собирался предавать свои принципы, каждый раз приветствуя своего теперь уже парня одинаково. Только слово «моей» добавил, как бы хвалясь. Совсем неизменимый.
— Что такое? — с нежной улыбкой отозвался Ли, поднимая на парня взгляд. Хёнджин выглядел воодушевленно и эмоционально — явно что-то придумал. Его глаза буквально блестели, пока он смотрел ими на Ли и подбирал слова, чтобы предложить:
— Придёшь сегодня ко мне...
— В Скарс? — попытался закончить за ним Ликс, но по лицу парня понял, что не попал. Это было что-то новенькое.
— Ко мне домой, — всё-таки договорил Хёнджин и в ожидании уставился на него, надеясь на положительный ответ. — Я без намёка. Просто хочу показать тебе кое-что...
Феликс догадался сразу, что же такое Хван ему подготовил. Вариантов было немного — новая тату или песня. Однако не поглумиться над ним не мог. Да, время летело, их отношения стремительно развивались, вот только что-то всё-таки оставалось таким, каким было всегда:
— Я подумаю, — снисходительно ответил Ли, сохраняя важный, отстранённый вид.
Хёнджин улыбался, прекрасно зная, что тот уже всё для себя решил: Да, конечно же придёт.