Глава 6
— Так ты фанатка винила?
— Если это означает, что я люблю пластинки, тогда да.
— Я впечатлён, девчонка с виолончелью. Но опять же, музыка, которая тебе нравится, вероятно, ещё недостаточно популярна, чтобы быть на дисках.
Чтобы подавить ухмылку, я кусаю внутреннюю сторону щеки.
— Хотя я слышала, что они заработают на «8tracks» (прим.: это интернет-радио и социальная сеть, ориентированная на концепцию составленного пользователем потокового плейлиста, состоящего по крайней мере из 8 треков) в следующем году, — я щёлкнула выключателем и прошла мимо него в коридор. — Гостиная там.
— То, что ты знаешь «8tracks», так сексуально.
Я так сильно хочу его, что в тишине это ошеломляет меня. Не могу перестать идти в гостиную и включаю свет, потому что не знаю, что сказать. Я была заперта в ловушке из правил хорошего поведения так долго и в итоге застыла внутри себя. За короткое время знакомства с Диланом я уже чувствую, как тает лёд.
Это чувствуется хорошо. Это чувствуется смело. Это чувствуется... опасно.
Я отправляюсь к окну и сморю вниз на улицу.
Дилан подходит, чтобы встать рядом со мной.
— Адский вид.
Я киваю, дотрагиваясь до подоконника.
— У всех моих соседей личные саундтреки, которые только я могу слышать. Я сижу на этих окнах день за днём и смотрю на них сверху, играя их песни.
— Как они звучат?
— Каждый день по-разному. Это зависит от погоды, от того, как быстро они идут, от вещей, их беспокоящих.
Он придвигается ближе:
— Как бы звучал мой саундтрек?
Я закрываю глаза, чтобы почувствовать разбивающиеся ноты. Смелый, яркий, но устойчивый. Он бы звучал необузданной страстью.
— Рэйчел? — его голос грубый и шероховатый, я знаю — время настало.
Моё дыхание становится поверхностным. Приглашение в спальню на моих губах. Я могу чувствовать его.
Струсив, я поворачиваю направо и шагаю вперёд в маленькую кухню, по дороге включая свет.
— Хочешь что-нибудь выпить?
— Рэйчел? — его голос прозвучал прямо позади меня.
Я вздрагиваю, пульс подскакивает. Я фокусируюсь на холодильнике.
— У меня небольшой выбор, к сожалению, — я тяну время. Убегаю. Открываю дверь между нами. — Вода или сок? Газировка?
Он толкает дверь, чтобы закрыть её, и поворачивает меня к себе лицом.
— Я не хочу пить. Я голоден.
— Ох. В таком случае у меня есть...
Его руки приземляются на мои бёдра и толкают меня назад, попкой прижимая к столешнице.
О. Да.
Он вторгся в моё личное пространство.
— Рэйчел, ты хорошая девочка?
— Да, — слово едва громче шёпота, подслащённого нетерпением. Хорошие девочки получают награды, верно? Я настолько готова к своей.
Его глаза вспыхивают чем-то грешным.
— Не сегодня, — он прижимается ко мне ближе. — Сегодня ты будешь плохой.
Каждый нерв в моём теле вспыхнул и зажегся пульсирующей необходимостью. Я тянусь к своему шарфу.
Он хватает меня за руку.
— Оставь его.
— Почему?
Его зрачки расширились.
— Потому что я так сказал. Пришло время показать свою спальню.
Он убирает руки, но остаётся в моём пространстве, заставляя меня проскользнуть между ним и барной стойкой. Дилан перехватывает пальцем одну из петель моих джинсов, придерживая меня рядом, пока своими бёдрами я тяну его к спальне. Он закрывает позади двери, оставляя нас в темноте, и я, используя возможность отойти, прохожу между несколькими стопками коробок и скольжу под одеяло на кровати.
— Там коробка — несколько вообще-то — поэтому будь осторожен на пути сюда. Просто следуй за моим голосом.
Он щёлкает выключателем, и мои веки пытаются зажмуриться в знак протеста.
— Ты на самом деле прячешься под одеялом? — он прокладывает свой путь через стопки, как дикая кошка пробирается сквозь чащу, и откидывает одеяло, выставляя меня под раздражающий верхний свет.
Чёрт подери, мне нужно взять себя в руки. Я пригласила этого мужчину в квартиру по одной причине. Для безбашенного, горячего секса. Я могу это сделать. Не то чтобы увижу его когда-нибудь снова после сегодняшнего вечера. Я не должна волноваться о том, что он подумает обо мне.
Я стремлюсь к тому, на что надеюсь, и пожимаю плечами.
— Может быть, я замёрзла, — не берите в голову тот факт, что я ещё полностью одета.
Он забирается на меня, его рот парит несколькими дюймами выше моего.
— Если ты не согласна на это, Рэйчел, ты должна дать мне понять прямо, чёрт возьми, сейчас, потому что примерно через две секунды будет невозможно заставить меня уйти, — дыхание Дилана согревает моё лицо, губы готовы слиться с моими. Его взгляд опускается к моему рту. — Так ты хочешь, чтобы я ушёл?
Это единственная вещь, в которой я уверена.
— Нет, — шепчу я.
Слово едва выходит, когда он обрушивает свои губы на мои. Его язык скользит вдоль моих зубов, когда он вторгается в мой рот. Поцелуи Дилана горят желанием, они настойчивые и властные — не такие, как все те вежливые, к которым я привыкла. Я утонула в них в хорошем смысле этого слова. В том, что поставит метку, когда я отдамся ему.
Я отчаянно нуждаюсь в воздухе, когда он отстраняется. Дилан проводит рукой вниз по моему телу и стягивает джинсы. После того, как он снимает их, они летят через всю комнату. Его огромные ладони медленно перемещаются от икр к коленям. Мурашки поднимаются по моим ногам, покрывая каждый дюйм кожи.
Дилан раздвигает мои бёдра, стоя на коленях между ними.
— Я хочу видеть всё.
— Как и я, — слова удивили нас обоих. — Хочу увидеть тебя тоже, я имею в виду.
Он поднимает руки над головой, захватывает заднюю часть футболки, потянув её, и бросает в направлении, куда улетели мои джинсы.
Кто, чёрт возьми, волнуется о ткани, когда между моими бёдрами татуированный Бог?
Я никогда не видела таких мускулов, кроме как на греческих статуях и голливудских знаменитостях в нескольких фильмах, которые Алекс заставляла меня смотреть. Мой бывший играл на фаготе — прилежный и жилистый. Фаготисты не славились своими точёными бицепсами, грудными мышцами, прессом. У Дилана восемь кубиков. Я думала, бывает только шесть, и также никогда не видела такой комплект вблизи.
Что действительно заставляет меня извиваться с интересом, так это татуировки, покрывающие его кожу. Красивая женщина, возможно, Дева Мария, выглядит безмятежно над букетом цветов на правой руке и плече. «Mi Vida Loca» — «Моя безумная жизнь» —нацарапана поперёк его груди затейливыми буквами и с завитушками для украшения.
И затем я вижу его. Слово «Вера» в полном одиночестве резко выступает чёрным цветом на левой стороне рёбер, чуть ниже сердца. Я протягиваю руку и глажу её своими мозолистыми пальцами. Это как послание уступить и сделать это, что всё в порядке.
Он хватает меня за запястье и целует ладонь, покусывая мой палец с грязной усмешкой.
— Что же моя плохая девочка хочет сейчас?
Я колеблюсь. Не уверена, что могу сказать, чего действительно хочу: хочу его голым. Желаю его внутри себя.
— Я хочу увидеть больше, — наконец удаётся мне сказать.
Дилан соскальзывает с кровати и встаёт
— Тогда сними мои штаны.
Прежде чем мой мозг осознает сказанное, я сажусь, скидываю ноги с края кровати и исполняю. Я слишком хорошо помню тепло его тела, аромат. Мускусный, цитрусовый и что-то ещё — то, что заставляет мой рот увлажниться — мои пальцы в неуклюжей спешке пытаются снять с него джинсы.
Его эрекция натягивает ярко-красные боксёры прямо напротив меня.
— Я не могу решить, хочу ли я твои волосы распущенными и дикими... — он заводит мои волосы вокруг руки и тянет. — Или я должен схватить твой конский хвост сзади, когда буду насаживать тебя на свой член.
Мой шокированный вздох превращается в стон. Если бы я не была мокрой прежде, произнесённые слова сделали бы это. В то же время я полностью охвачена нервозностью. Я делала минет раньше дважды: по разу для каждого из мужчин, с которыми спала. Поскольку ни один из них не хотел повторения, у меня было чувство, что я не очень хороша в этом. Я была унижена и думаю сказать ему, что...Что я что? Не хочу этого? Потому что это ложь. Я хочу этого. Хочу чувствовать силу того, что я в состоянии сделать мужчине хорошо своим ртом и языком. Я хочу узнать эту уверенность.
Дилан раскручивает мой шарф, поднимая его над моей головой.
— Ты готова для меня?
— Я...
В ту минуту, когда я попытаюсь удовлетворить его, он поймёт. Поймёт, какая я неопытная. Он посмеётся. И уйдёт.
Поэтому я решаю быть честной, насколько это возможно.
— Научишь меня?
Его глаза расширяются. Возможно, парень предполагает, что я не делала этого раньше, и он не так далёк от истины. Затем его глаза темнеют, а губы искривляются в порочной улыбке.
— Да. Я научу тебя, Рэйчел. Я научу тебя, как сделать мне приятно. Научу, как быть плохой. Хотела бы ты этого?
Я кивнула, потому что не могу говорить.
— Такая непослушная девочка.
Его низкий голос заставляет мою сердцевину пульсировать. Я сжимаю бёдра вместе, но он качает головой, разводя мои колени снова и становясь между ними.
Дилан передвигает мои руки к поясу его нижнего белья. Его кожа гладкая и тёплая под подушечками моих пальцев, когда я скольжу боксёрами вниз по его большому пенису.
Не пенису.
Члену. Длинному, толстому члену.
Моё сердце колотится в груди, я облизываю губы и наклоняюсь, предварительно лизнув нижнюю часть его головки.
— Хорошая девочка, — он стягивает резинку с моих волос и захватывает прядь, но оставляет достаточно, чтобы я могла ощущать себя в безопасности.
— Теперь пососи меня.
Его указания заводят меня, затмевая мою нервозность. Я расслабляю губы, стараясь не задеть зубами, мой язык кружит по нижней части его ствола сначала медленно, но потом быстрее, когда Дилан стонет.
Боже, он большой. Я даже не уверена, что смогу уместить его всего во рту.
Будто бы читая мои мысли, Дилан говорит:
— Используй руку.
Я обхватываю ладонью его основание и поднимаю на него глаза для одобрения. Когда Дилан кивает, я беру член глубже в рот, губы двигаются вниз по нему, пока не встречают мой кулак. Тогда я высвобождаю его до точки, где только головка остаётся в моём рту, прежде чем опять скольжу вниз.
Он стонет снова, и моя сердцевина сжимается. Тепло превращается в пульсацию между ног, и я беру его глубже, пока меня почти не тошнит, так что отодвигаюсь обратно и пробую снова. И снова.
— Иисусе, Рэйчел, — его пальцы сильнее тянут мои волосы.
Мой вскрик разносится вдоль его стержня.
Он стонет, и я хочу улыбнуться, но мои губы заняты. Другая рука Дилана располагается на моей голове, и он удерживает меня. Его бёдра, двигаясь в быстром темпе, нравящемся ему, трахают мой рот.
— Посмотри на меня, детка.
Я смотрю на него снизу вверх. Его лицо покраснело, но глаза могут растопить мои трусики прямо на теле. Я должна быть напугана, что кто-то хочет меня так сильно, если бы не падала в обморок от нужды в нём. Моя грудь наполняется гордостью, которая конкурирует с болью желания в животе.
Он продолжает толкаться в меня, когда я смотрю на него, приноравливаясь к ритму. Он ослабляет хватку в моих волосах и позволяет взять его снова. Кажется, под моим языком член растёт ещё больше, его кончик ударяется в заднюю часть моего рта с каждым движением, и, как только я начинаю задаваться вопросом, близко ли он, Дилан тянет мои волосы назад, останавливая меня.
— Это так хорошо, но, если ты продолжишь, я кончу, к чему ещё не готов.
Я не готова кончить тоже. Решив поэкспериментировать, быстро дотрагиваюсь своим языком до дырочки на кончике и пробую его солёность, прежде чем медленно выпустить член.
Я всё ещё пылаю от похвалы Дилана, когда он обхватывает меня и одной рукой расстёгивает лифчик. Он бросает его подальше. Инстинктивно я поднимаю руки выше, чтобы прикрыть себя. Свет включён, и, ради Бога, мы только что познакомились. Я чувствую себя неловко и стеснительно и уверена, моя средняя грудь второго размера не то, к чему он привык.
Он щёлкает языком, останавливая меня.
— Сейчас, сейчас, Рэйчел. Ты была так хороша, будучи плохой девочкой, но это уже поведение хорошей. Я не могу иметь ничего из этого.
Дилан отводит одну руку, затем другую. Он крепко держит меня за запястья, так как рассматривает каждый дюйм моей голой кожи, прежде чем положить ладонь на мою грудь и надавить на неё, пока я не упаду на матрас.
— Ты такая великолепная, — его пальцы поджигают кожу на своём пути по моей груди.
Слова Алекс всплывают в голове. Она была права.
— Ты развращаешь меня.
— Нет, — он посасывает мою ключицу и вылизывает дорожку к соску.
Я выгибаюсь под ним, отчаянно желая, чтобы он пососал его, затянул оба в свой горячий рот и проглотил меня целиком.
— Нет? — потому что я чувствую абсолютное развращение. Всецело чувствую себя не той, кем обычно являюсь.
Я задыхаюсь, когда он берёт сосок и проводит своим языком по всему кончику, прежде чем сильно пососать, закатывая его себе в рот и посылая острые уколы удовольствия от него к клитору.
— Я не развращаю тебя, Рэйчел. Просто собираюсь трахать тебя в течение нескольких часов.
Нескольких часов? Всёнапряжение покидает тело сразу же, расплавляя меня на кровати.
Его вес прижимает меня к кровати, и я чувствую, что ещё больше нуждаюсь в нём.Его губы захватывают мои с уверенностью того, кто точно знает, что делает, икаждый мускул во мне сразу же напрягается. Я оборачиваю руки и ноги вокруг еготорса, притягивая Дилана ближе.
Он прикусывает мой язык — боль шокирует, мои глаза распахиваются — и явынуждена протащить его сквозь зубы для высвобождения. Но, когда достигаюжелаемого, я хочу этого снова.
— Укуси меня, непослушная девчонка.
Я хватаю его за губу, и парень усмехается. Хочу этого опять, хочу, чтобы онменя укусил. Поэтому толкаюсь языком в его рот и своей рукой на его шеезаставляю углубить поцелуй. Он прижимает член к моему клитору через трусики и,когда я задыхаюсь, снова проводит зубами по моему языку.
Моё сердце запинается в груди и громыхает, когда он отпускает его. Это больше,чем выброс адреналина, чем простое удовольствие, но сочетание заставляет меняотчаянно тереться бёдрами об него. Моя кожа полыхает потребностью, которую яникогда раньше не испытывала.
— Куда спешим? — его слова дразнят, насмехаются.