МОРФИЙ

—Блять,сука,бежим!— крикнул я Райли, и мы рванули прочь из магазина.

— Беги сученышь! Беги!— крикнул мне громила.

— Блять, какого хрена?!— закричал я, когда меня внезапно окружила стая парней.

— Мудак, — меня быстро перехватил Райли и мы рванули куда подальше.

Погоня. За двумя подростками гонится какая-то группа старшеклассников и угрожают им.

Мы смеемся, и скорее уносим ноги, перепрыгивая заборы, забираясь на крыши гаражей и спрыгивая вниз на заснеженную землю.

Показалось, мы уже оторвались от них и от того, что нас ожидало, если бы не ловкость моего друга и не мое отличное знание нашего района в Осло.

Я прижался спиной к стене кирпичного дома и посмотрел на небо. Снежинки, словно тоже убегали от кого-то. Они быстро-быстро кружились в ветре зимы и падали на землю, не тая и цепляясь друг с другом.

— Что это было Блять!?— заорал на меня Рай, когда мы более менее отошли от такого бега. Как марафон пробежали.

— Ха-ха-ха-ха, — сначала я истерически смеялся, а только потом, меня подхватил Райли и мы тупо ржали, упав на землю, — Что это было?

— Это я у тебя спрашиваю, мудачье.

— Аа, я понял так то. Короче, это группа у моего бывшего. Ну, я же бывшему сказал, что мы даже в отношениях не состоим, а тот надумал себе, жутко ревновал. Я взял да сказал, иди ка ты нахуй, тот взбесился и ударил меня. Все. Мы не общаемся. А недавно, он видел меня с парнем с бара нашего у старших классов. Он его потом избил.

— Так, однако, я о тебе многое не знаю, — хмыкнул он, — А, тот который считал тебя твоим парнем, это случайно не Дерек Уокер?

— Он самый. А что? Он уже успел тебе кости сломать! Или ,что, угрожал?!— воскликнул я, соскочив со снега.

— Неа, — непринужденно, ответил он, — Просто....моя сестра. Она, это,  встречается с его братом.

— Какая сестра?! Что за бред ты несёшь?!

И тут, из-за угла, выбежала девушка, и с размаху влепила мне по щеке. Я уже замахнулся, но Райли откинул меня назад и заорал:

— Вот эта Блять баба!— смеясь, тукнул парень пальцем в девушку, которую от меня отделяли миллиметры, —Я тебе не говорил, ибо она терпеть не может факт того, что мы близнецы и я старше ее на десять минут.

— Но по мозгам ты видимо не дорос, — хмыкнула она, — Так значит, ты у нас,  капитан команды по футболу, в которой я правый полузащитник?— дерзко, спросила она меня , а я ещё ошарашенно смотрел на них обоих.

Я еле отошёл от такого бега, так ещё и спас свой бедный зал от тумаков и свое красивое лицо от синяков и кровоподтёков, а тут какая то девушка, с идентичной внешностью и манерами поведения, как у моего лучшего друга, берет, и заявляет мне, что она — полузащитник моей команды.

— А с каких это щей, я тебя взял в команду?— также грубо ответил я.

— Тренер зачислил, — непринужденно и легко, ответила она, и прошлась около меня, оценив взглядом, потом, провела кончиком пальца по моему плечу и убрала кровь с моего носа, — А тебе что, мой Братишь, Райли Остин, ничего не рассказал?

Девушка, которая очень была похожа на Мальчишку, такого, задорного, веселого, спортивного мальченка, идентичного по внешности своему брату, только голос по-женственнее и девчачьи.

— Нет. Он язык свой в задницу засунул, и я не знаю, где он был все то время, что за всю нашу дружбу ни разу не упомянул о тебе?— я  был удивлен и раздражен.

Я посмотрел на друга. Он явно готовился не для такого представлении мне его сестры, и был не подготовлен к такой реакции.

Только потом, я осознал, что эта сумашедшая, влепила мне знатную пощечину. Щеку обожгло, как руку об горячую воду или плиту.

— Сука, — ругнулся я, и схватился за лицо, — Как больно,— заскулил я, и сел на снег, и уткнулся а белый сугроб.

Послышался смех.

Даже смеются они одинаково.

— Смешно вам? А мне нет, — раздражённо, ответил я, — И мне вообще кажется, что у меня в глазах двоится, а ты — я указала на девушку рукой, на костяшках которой были красные кровоподтёки и фиолетовые синяки, — Плод моего больного воображения и фантазии, от психологической патологии.

— А ты проверь, настоящая я, или нет?— так же дрезко, словно, бросая мне вызов, гордо, произнесла она.

— Это, что, вызов?— не менее возгордившись, выступил я, — Тогда, в нем выйграю я. Или же, никто из нас не возьмёт выгоду с этого спора.

— Как ты умно говоришь для шестадцатилеьнего мальчишки, — присекнула она. А ведь это правда, — Только, меньше слов, и больше дела.

Она быстро приблизилась ко мне, и схватив рукой за шею, припала губами к моим.

Я был в шоке.

Да ,Блять, все это время я был в шоке!

Я не отвечал на поцелуй. Я просто застыл. У меня был стресс, шок и оцепенение. Я выпал из реальности.

Мне было неприятно. Непривычно. Но знакомо, так, целовались мы с Феликсом. Но что-то, дало мне сделать три шага назад, оттолкнув девшвку от себя.

— Не прикосайся ко мне,— прошипел я, — Пожалуйста, не трогай меня.

Меня трясло. Лихорадило. Я вновь вспомнил его. И мне так тяжело, плохо без него, а ещё и это письмо.

Феликс счастлив. Счастлив с другим, без меня, с каким то рыжим Перси! Да, он нужен ему для стабилизации отношений: морального и физического состояния. И мне тоже! Мы питались друг другом. Обменивались чувствами. Любили друг друга, а потом, кто-то взял и все испортил. И этот кто-то:

Мой брат.

А мой отец, скинул меня в Норвегию, под опеку дяди Асмодея. И все.

Да, я завидую этому Перси! Ведь он постояно видит любимого человека, может прикоснуться к нему, в любой момент обнять и поцеловать, припасть губами к телу, не стесняться того, что застыдят и будут презирать. У Перси есть то, чего не было у меня — свободы. Я не мог спокойно жить рядом с ним. У нас была взаимность, но не было свободы. Мы были скованы цепями правосудия, традициями, и канонами, общественным мнением и родительским контролем. У Перси есть абсолютно все, что можно желать. А у меня — ничего. Перси может кажвую ночь проживать как новую. С другими ощущениями. И он слепо верит, что Ройз по правде любит его. И больнее всего будет то, когда он узнает правду.

И опять я плачу.

Я трогаю кончиками пальцев свои губы, которые как мне казалось, пылали огнем отчаяния. И я кусал себя. Кусал губы до крови, ломая мозг и пытаясь вспомнить. Прокрутить в голове воспоминания обо мне и Феликсе: о том, как он целовал меня, как трогал мое тело, как зацеловывал каждый его миллиметр, оставляя алые засосы на шее, ключицах и груди, я схватился за голову, отчаянно моля, чтобы хоть что-то, заставило голову выдать чёткую картинку о наших отношениях с Ройзом. О том, как он показывал мне как стрелять из лука, о том, как мы рисовали в студии на мальберте красками, и он прислонялся своим телом ко мне, брал мои руки в свои, и мы рисовали. Мы делали это часами, а потом, все постепенно переростало в нежный, пастельный акт. Он делал все аккуратно. Не торопясь, зная, что я тяжело переживаю боль. И через свое желание, и даже эту боль, которую он терпит из-за меня, но он все равно ждёт. Ради меня. Ради себя и наших отношений. Тогда я утопал в волне блаженства, и уже был на пике, он всегда целовал меня. Крепко и по-настоящему. Искренне. Он шептал мне слова любви. Что любит меня и никогда никому не отдаст.

Кроме него, так не делал никто из моих партнёров. Все они делали мне больно и грубо. Даже тогда , я не мог забыть его.

И тогда, в больнице, когда меня потом привезли домой, он пришел ко мне. Он обнимал меня и целовал, шепча в бреду, что боялся потерять. Каждую ночь, я ждал его, с надеждой смотря на окно. Парень появлялся, когда я уже засыпал. Он укладвал мою голову на свою грудь, накрывал нас одеялом, одной рукой обнимал меня, а другой, все время теребил, перебирал и гладил мои волосы. Он расказывал мне обо всем: о книгах, которые он прочитал, о своей семье, о том, какие выходки делали его братья и сестры, и как мама опять выпила много и не вернулась домой, я всегда утешал его, но он укладывал меня обратно, и продолжал, он любил, когда я молча слушал, любил, когда я слушал его песни, он пел мне их и я засыпал.

Я сидел на корточках, на снегу, мои кеды промокли, а снег повалил так, что моя куртка стала влажной, а волосы, торчащие из-под шапки, стали сырыми и перепутались между собой. Лицо уже жгла не пощёчина, а два прозрачных следа от соленых слёз.

— Почему они со мной так?— прошептал я, смотря в небо, — За что?! Я ведь ничего такого не сделал!! Я просто любил того, кто любил меня!

Это было похоже на крики безумца. Да, и близнецы смотрели на меня не менее безумнее. Точнее, только эта девчонка, а ее брат, уже просто выдохнул, и подошёл ко мне.

— Друг, дорогой мой, Хан, — он поднял меня с асфальта, — Ты такой волшебный. Твое имя — говорит все за тебя. Хантер — охотник, а Хан — хранитель. Ты необычный, особенный. Мы пришли все на землю душами, которые уже сами выбирают, как им пойти, но через какие испытания, решать не нам.  Мы должны, только принять и уметь пройти через все это. Друг мой, запомни: Бог, не даёт креста, который мы не в силах нести.

Я внимал, а друг, вытирал пальцами с моего лица слезы, и кровь из под носа. Я всхлипнул.

Надо забыть.

Забыть так же, как я сделал это в ноябре, в начале ноября. Когда потерял память и забыл о Ройзе. А потом вспомнил, но лучше бы не вспоминал никогда.

Райли обнял меня, и стал гладить рукой по затылку, и обнимать со спины.  Я уткнулся лицом ему в шею, успокаиваясь.

— Пошли в комнату. Скоро комендантский час, нас не пустят если не придем вовремя, — говорил он, положив руку мне на плечо и уводя подальше от этого переулка.

— Нас подвезет Яфет, — произнесла она, — вот, его машина.

Я с неприязнью посмотрел на знакомую мне "Сузуки" черного цвета. Это машина Дерека, и сейчас, за рулём его брат.

— Не бойся, мы рядом, — парень, сел рядом со мной, и я откинулся на спинку, засыпая.

А в голове и сердце ритм:

"Беги, Хантер! Беги!"