МОРФИЙ

Меня ищут. Я потерялся, домой не приходил уже двое суток. Изнасилованный, избитый и в ужасном состоянии, я дошёл до границы штата. Пешком. Не ел и не пил, хоть и были деньги. Телефона нет, его украли,но за деньгами не потянулись.

Шлюха

Чувствую себя продажной сукой. Давалкой, Блять.

Понимая весь масштаб и исход ситуации, я взвыл и упал на землю, обхватив голову руками и опять заревел. Мне больно и морально и физически.

Я не хочу идти домой.

Не хочу позорить честь моей знаменитой семьи. Не хочу опорочить отца, которому явно не нужен сын гомосек, не хочу огорчать маму, которая наверняка хочет в будущем внуков своих нянчить, не хочу смотреть на довольную роду Оушена, и слышать его слова "А я же знал", и не хочу видеть грустную сестрёнку, которая возненавидит меня за мое поведение и поступки.
Единственное, что я хочу сейчас — это умереть.

Умереть или уехать от сюда навсегда, и начать жизнь с чистого листа. Жить другой жизнью, там, где никто не будет знать отмоеп прошлом.

Но у меня кишка тонка сбежать сейчас.

И я просто сижу на ступенях вокзала, обняв самого себя за плечт, и опустив голову, стал засыпать. Тут, в отличие от других городов и штатов, не спинывают со ступенек спящих людей, которые находятся в общественном месте.
Голова словно тяжёлая и набухшая, клонилась все ниже и ниже к земле, и я свалился с одной ступени, упав на другую и вытянулся на ней. Я так хотел просто забыться и выспаться.

— Вот он!— слышу знакомый голос, — Стой!— это Оушен, я не успеваю ничего сообразить, как меня хватают за руки и погружают в машину скорой помощи, и что-то невнятно бормоча и бурча себе под нос, понимаю, что засыпаю.

Голоса брата, отца и матери доносятся из далёка, будто из тоннеля, а их фигуры становятся расплывчатыми и размытыми, словно я смотрю через грязное от пыли улиц стекло, на котором полно капель дождя.
Они пытаются что-то донести до меня, задавая мне разные вопросы и утешая меня, поглаживая по плечу и волосам.

— Отойдите от ребенка, — слышу над собой, это определенно врач, — Мы гостопитолизируем его, у него возможно кровоизлияние в мозг, потеря слуха и зрения. Выйдете из машины, мы вам все сообщим.

Я слушаю равномерное питание около себя, чувствую, как три иглы входят мне под кожу на левой и правой руке, слышу, как машина трогается с места, и мне насильно закрывают глаза.

***

— Впервые, мне за него страшно, — говорит старший Эванс, сидя на подоконнике в своей комнате и болтая с друзьями, — Он просто не пришел домой.

Парни переглянулись, и промолчали.

— Все было как обычно, — продолжал он, — Он всегда был такой закрытый и отреченный от мира, не такой как все. Я раньше травил и подкалывал его за это, а потом просто надоело. В утро того дня все было так же как всегда.

— Интересно, как?— съязвил Феликс. Наверное, набрался такого от малого.

— Нас разбудила мама и Марсель, потом мы опять переругались о том кто первый идёт в душ, хотя у Хана, в отличие от меня есть своя ванная комната, — ворчал Оушен, — Потом, мы переоделись и пошли завтракать. В семь сорок нас повез в школу Берни, и последний раз я видел брата только в западном крыле школы вместе с тобой Феликс.

Ребята осуждающе взглянули на Ройза, а тот лишь хмыкнул, и ответил.

— Флешка, — парень кивнул на маленькую флешку в руке Оушена, — Она была у Хантера, и он не собирался её смотреть, я думал, ты не дойдешь до такого подлого и наглого поведения, Оушен.

— Это рано или поздно вскрылось бы, Фел, — так же дерзко, ответил тот, — А то что ты ебал моего брата было очевидно. И да, я ещё давно догадался об ваших с ним отношениях, это было видно ещё на том турслете и вашей вечеринки, — парень подлетел к Феликсу и схватил его за куртку, — Ты бля, трахался с ним, мне что, отбить тебе твое хозяйство, чтобы ты малолеткам не вставлял?!

— С хуяли загуляли?!— так же орал парень на него, — Даже если и трахал, я этого не стесняюсь и не стыдюсь. А ты Блять, все знал, видел и молчал, а потом взял и все скинул в сеть! Да ты хуже меня! Ублюдок! Теперь, я понял почему тебя так ненавидит Хан.

— Его, сука такая, зовут Хантер! Ясно? ХАН–ТЕР!!— парни сцепились, избивая друг друга,— А теперь вали, улепётывай из моего дома Блять, и встретимся только через неделю на вокзале.

— Опять тур?— устало, принял Эл, — Было же уже.

— Заткнись Эллиотт, — грозно шикнул Оушен, — Как же вы все меня заебали! Брат обьебыш оттраханый, отцу безразлична моя жизнь, а мать только по Хантеру и печется! Я уже из кожи вон лезу, всю себе жизнь сам устроил, сам реализовался, а все равно они любят только его!

Все замолчали, а потом, уставились на дверь:

— Ты так похож на папу, когда ругаешся и кричишь, — произнесла Марсель, — Очень-очень похож, — она обняла брата, —Я тебя люблю.

— Мэрида-Марсель, прости пожалуйста, — обнял он , младшую сестру.

— А братик Хантер больше не вернётся? Он что, теперь никогда не вернётся?

— Нет..да....то есть, я совсем не знаю.

— Мэрида-Марсель, — грозно произнёс Джейден, — Быстро подойди ко мне, — девочка нехотя отошла от брата,— А ты, Оушен, подумай о своем поведении и выгуляй собак, — мужчина, всем своим видом показал, чтобы друзья сына вышли из его дома, — И еще, помоги маме, ей тяжело.

В комнате стало пусто, даже собаки: Соло и Ки, и те не пришли поддержать и просто посидеть с Оушеном, как обычно делали со всеми в семье, когда кому-то плохо.

Оушен закрыл окно, выбросив окурки в воздух. Парень сел на стол, закрыв голову руками и прижав к коленям.

Он устал.

Устал чувствоват тебя ненужным и бракованным из-за этого биполярного расстройства, и чтобы никто не замечал этого — прикидываться другим. Быть дерзким, быть лидером, наркодилером, иметь свою самую крутую банду на районе, быть лучшим во всем везде и всегда, вот, кто он. Он привык во всем быть первым. Его рок группа поднятая на ноги самим им все больше и больше зарабатывает успех, а команда в бейсболе покоряет стадионы Аляски. На него толпами вешаются девушки и просто не могут быть оставленными без внимания. В классе он лидер. На первое сентября он ведёт колонну лучших учеников и несёт флаг своего штата на обозрение перед всей школой. Вот, кто такой Оушен Нейтон Эванс.

Но Джейден и Хэруко, растили мальчишку совершено не таким, но видимо гены, дали свое. Оушен точная копия отца: такой же успешный, умный, харизматичный, талантливый, и по внешности просто идентичный он в юности. Не зазвездится, Оушен не сумел.

И он не счастлив.

Это все — к херям ему не нужно.

Его ненавидит младший брат, его никто не любит. Никто. Кроме маленькой Марсель, да и она только из-за жалости.

— Мам, мам не плачь, с Хантером все будет хорошо, — успокаивал он мать, когда увидел женщину в комнате брата.

Хэруко сидела на кровати младшего сына и разглаживала его новенькую футбольную форму с номером 13. Женщина корила и винила во всем себя.

— Мам, — Оушен обессилил, — Он ведь просто в больнице. Его вылечат и отпустят уже завтра. Он будет здоров. Как раньше, понимаешь?

— Милый, ребёнок с именем великого океана, мой океан, — бормотала она, обняв сына,— Твоему брату сейчас нужна поддержка и помощь.

— Я знаю мам, я знаю,— говорил парень, понимая, что он нужен брату, — Я пойду на улице посижу.

Когда Оушен ушёл, то Хэруко осмотрелась, и когда поняла что она дома одна: рухнула на кровать младшего сына и заплакала.

Потом, она встала и пошла на кухню. Женщина начала мать плиту, терла губкой по поверхности; потом, принялась чистить тумбочки и шкафчики; затем, перемыла всю посуду что у нее есть. Она перемыла и перестирала весь дом.

К вечеру, Рикки устала и уже хотела спать, но материнский инстинкт не давал ей покоя. Женщина приготовила ужин, и стала накрывать на стол.

— Милая, — Джей, подошёл и взял жену за руки, — У тебя мазоли и кожа вся испортилась.

— Я просто мыла сегодня все, все мыла...

— Врачи позвонили?— спросил он, когда все сели ужинать.

— Да. Но давай это не при детях.

Оушен даже не притронулся к тарелке с его любимым тофу с овощами и рыбой. Он просто резко вышел из-за сильного и схватив куртку с крючка в прихожей, вышел из дома и сел на ступени. Маленькая Мэрида-Марсель неловко выползла из-за стола, и взяв собак, ушла к себе в комнату.

— Все настолько плохо?

Оушен тихо прокрался и спрятался у угла.

— Хану порвали барабанную перепонку. Он не будет слышать на правое ухо. Ему повредили глаз, нужна дорогостоящая операция в Норвегии через неделю. Нашего сына изнасиловали и сломали ему кости. Ему разрезали ножом бровь и разрбили губу. У него сотрясение третьей степени и возможность амнезии. И ты спрашиваешь Меня, настолько все плохо?

Тишина.

Тишина.

Хлопок двери.

Оушен ушёл.

— Он наш сын. Мне плевать, глухой, немой, слепой, изнасилованный. Но наш. Я сделаю все, чтобы он жил так как раньше, даже если придется отправить жить его навсегда в Норвегию к его дяде Рамилю и Дагону.

— Одного? Он же...

— Это нужно сделать, для него и для нас. Эта неделя у него последняя в Анкоридже. Остальной год, он проведет в Норвегии.