28.Снова музыка.
Прошло две недели с того дня.
С того самого, который мог стать последним — но стал началом.
Николас больше не появлялся. Он находился под стражей, и полиция уверяла, что теперь он под надёжным контролем. Я старалась не читать новости, не возвращаться к этим кадрам в голове.
Не возвращаться — но и не забывать. Потому что именно там, в тот момент между жизнью и смертью, я поняла: я хочу жить. И я хочу жить с ним.
Мы с Томом уехали в небольшой домик у озера под Берлином — совсем на пару дней, просто чтобы дышать. Чтобы приходить в себя.
Сейчас он сидел на веранде, перебирал струны гитары и что-то напевал себе под нос. Я лежала в гамаке, в лёгком пледе, с чашкой кофе в руках и тёплым вечерним воздухом в волосах.
— Том? — позвала я.
— М?
— Что теперь?
Он на секунду перестал играть и посмотрел на меня.
— Теперь?.. — переспросил он. — Теперь ты со мной, и мы можем наконец просто жить. Без страхов, без побегов.
— Просто жить? — Я усмехнулась. — Для нас это звучит почти как фантастика.
— Ага, — хмыкнул он, — но, может, пора в неё поверить?
Он подошёл ближе, прижался губами к моему лбу.
— Ты всё ещё боишься?
— Немного, — призналась я. — Но ты рядом. А это многое меняет.
Он присел рядом, взял мою руку и крепко сжал её.
— Ты знаешь, что ты — моя музыка? — сказал он вдруг.
— Что?
— Ты. Каждая нота, каждый аккорд, всё то, что я раньше не мог сыграть. С тобой я — полный.
Я не знала, что ответить. Просто склонилась к нему и уткнулась в его плечо. Мир был тих. Только мы и гитара. И это было счастьем.
Позже в ту же ночь, когда он уснул рядом со мной, я смотрела на него и думала, через что мы прошли. И всё же выстояли.
Может, любовь — это не про идеальность.
А про то, чтобы не отпускать руку, даже когда всё рушится.
Я взяла телефон и открыла заметки. Хотела написать что-то важное. Что-то своё.
«Мы прошли сквозь страх, боль и музыку. Мы падали, но вставали. И пусть весь мир однажды умолкнет — в нас всё равно будет звучать одна мелодия. Наша.»