5."Ты не должна была значить не чего."
Утро наступило слишком быстро. Я почти не спала. Просто лежала, уставившись в потолок, снова и снова прокручивая тот момент — дверь, Николас, страх… и Том. Опять он. Его руки. Его голос. Его молчание.
Он был холоден. И в то же время он спасал меня так, как будто я — что-то важное. Как будто я значу.
Но стоило мне в это поверить, и он тут же исчезал, закрывался, кусал больнее, чем сам Николас.
Я ненавидела это ощущение. Беспомощности. Зависимости.
Ненавидела, что снова думаю о нём.
Репетиция должна была начаться, как обычно. Георг и Билл уже были на месте. Я пришла чуть раньше. Заняла своё место. Положила бас. Проверила звук. Держалась внешне спокойно. Но внутри… я была, как натянутая струна.
Он вошёл последним. Как всегда. Медленно. Уверенно. И всё во мне сжалось, когда я почувствовала его взгляд — короткий, резкий, тяжёлый.
— Привет, — сказала я, почти по инерции.
— Мы тут не болтаем, — отрезал он.
Я прикусила язык. Отлично. Опять.
Когда началась репетиция, напряжение было повсюду. Мы играли "Don’t Jump". Иронично. Каждое слово в этой песне било в меня, будто написано именно для меня. И я играла так, как будто от этого зависела жизнь.
Но он. Он всё равно смотрел с этим презрением. С этой отстранённостью.
Как будто я — ошибка.
После окончания песни, я не выдержала.
— Ты когда-нибудь перестанешь вести себя, как мудак? — выпалила я прямо в студии.
Все замерли.
Том медленно отложил гитару. Поднялся. Подошёл.
— А ты когда перестанешь вести себя, как будто весь мир тебе должен? — сказал он тихо, но с таким нажимом, что мне захотелось ударить его.
— Я тебя не просила спасать меня! — я почувствовала, как дрожит голос. — Ты сам влез! А теперь ведёшь себя, как будто я обуза!
Он замер. Губы дрогнули.
— Потому что так и есть.
Мне стало тяжело дышать. Словно ударили по животу.
— Знаешь, Том… — я сделала шаг вперёд. — Может, ты спас меня не потому, что заботишься. А потому, что не смог бы вынести, если бы я сломалась из-за кого-то другого. Не ты — а другой. И это бы тебя сожрало.
Он смотрел в упор. Не дышал. Мы стояли так близко, что я слышала, как быстро бьётся его сердце.
— Ты не должна была значить ничего, — прошептал он. — Но ты, чёрт возьми, значишь.
И прежде чем я успела хоть что-то ответить — он вышел. Просто вышел из студии, хлопнув дверью так, что стены дрогнули.
Я осталась стоять. Не чувствуя тела. Только бешено стучащее сердце.
Он сказал это. Не напрямую. Не красиво. Не нежно.
Но он сказал.