Две тысячи двадцать

Потянувшись через стол, Винзбург нажатием красной кнопки отключил записывающее устройство, находившееся недалеко от его клиента, нанявшим его в качестве адвоката. Усевшись обратно на твердый металлический стул, приделанный к полу так, чтобы его нельзя было пошевелить, он оставил пометку в своем планшете, записав имя клиента, его идентификационный уникальный номер и дату 12 декабря 2025-ого года. Отложив планшет, он закурил свою электронную табачную трубку.
– Извини, немного будет вонять табаком, – выдохнул он дым, – Фильтр давно не менял. Хорошо, что я адвокат и всегда смогу найти оправдание.
– Ничего страшного, теперь уже все равно, – ответил клиент.
– Так, я снова включу запись, встроенный полиграф будет анализировать показания, поэтому, нужно отвечать честно.
– А что, запись этой биометрии не была включена, когда я рассказывал обе истории? – удивился клиент, – Иначе, зачем на меня понацепляли все эти датчики?
– Да, конечно же, биометрия была включена. Просто, я обязан предупредить, – оправдался Винзбург засовывая курительную трубку обратно в карман, – Но, пока я не включил запись, скажи, зачем мы записали две истории? Они схожи, но, черт возьми, совершенно разные! Что из этого правда?
– Я бы предпочел, чтобы ты передал им последнюю запись, а первую – сохрани у себя, но не в коем случае не облачном хранилище – сохрани все на цифровую ячейку в любом банке, используя модуль шифрования, который я тебе дал при первой встрече, вместе с тем сообщив и кодовое слово.
– Хорошо, с этим я разберусь. Но ведь – в записях есть биометрия! Если ты хоть где-то соврал, это будет видно на записи.
– Конечно, но это уже мои проблемы, в конце концов.
Адвокат нажал на кнопку записи. По дисплею рекордера побежали полоски информации, забегали индикаторы уровня записи.
– «Запись протокола признания клиента с начальным хэш-номером AF23BC94 завершена двенадцатого декабря две тысячи двадцать четвертого года в шестнадцать тридцать четыре. Клиент, подтверждаете ли вы правильность своих показаний?» – спрашивал Винзбург.
– «Подтверждаю»
– «Конец записи», – адвокат остановил запись.
Попрощавшись, Винзбург забрал рекордер и вышел через дверь допросной комнаты.
***
Сохранив первую запись в цифровой ячейке банка, Винзбург полностью уничтожил флеш-носитель, бросив его в специальную урну-шреддер, которые находились в каждом банке, предоставляющим услуги по облачному хранению цифровых данных. Второй флеш-носитель, на котором была записана последняя история признания в убийстве, был отдан на экспертизу в уголовный отдел полиции. Спустя несколько рабочих дней, адвокат снова позвонил клиенту, попросив его явиться в участок для очередного допроса. На этот раз в допросной находился клиент, его адвокат Винзбург, а так же детектив Александр.
Как только все уселись вокруг стола, детектив включил запись на своем рекордере. Винзбург уговорил детектива не включать запись биометрии, продемонстрировав данные медицинских анализов и кардиограмму, взятую у клиента, сославшись на то, что чтение биометрии в таком количестве противопоказано клиенту. Александр, хоть и был не доволен тем, что ему мешают выполнять его работу как следует, все же был вынужден послушать совет адвоката.
– Итак, мы проверили запись протокола, предоставленную господином Винзбургом. У нас есть несколько вопросов, поскольку ваша история не сходится в некоторых местах, – начал Александр допрос, – Сразу же перейдем к делу. В вашей истории упоминалась некая Анастасия, которую вы угостили кофе. Мы нашли ее по программе распознавания лиц – удалось найти ее на одном из видео, снятых гражданскими лицами. Расскажите нам, где и когда вы видели Анастасию в последний раз.
– Анастасия? Ах, да... В последний раз... точно не скажу... когда пытался уехать не на своем такси, – отвечал клиент.
– И больше ничего не хотите добавить?
– Нет, ничего. А в чем дело? Вы нашли необъяснимые биометрические колебания в этом месте? Давайте, запишем сно.. – адвокат остановил клиента, не дав ему возможности сказать фразу до конца.
– Дело в том, – продолжил Александр, – Что мы не смогли найти Анастасию. И не только мы – ее родственники подали заявление о пропаже через пару дней после наступления 2020-ого года. Полиция уже давно ищет ее, но дело закрыли через два года. Поэтому, я спрошу снова – вы располагаете какой-либо информацией о ней?
– Детектив!, – встрял в разговор Винзбург, – Мой клиент не обязан отвечать на косвенные вопросы, не касающиеся дела. Я так понимаю, биометрические данные клиента подверждают правильность его слов, поскольку, в случае обнаружения лжи на биометрии, вы бы потребовали смену адвоката.
– Хорошо, – сквозь зубы пробормотал Александр, проматывая документ в своем планшете, – Тогда вернемся к вопросам, относящимся к делу напрямую. Вы утверждаете, что умышленно сбросили мужа Валентины – Вячеслава – с моста, но, проверив записи, мы обнаружили, что тело не было найдено. Мы так же не смогли найти записи об угоне его автомобиля, поскольку, его автомобиль на момент убийства находился в его дачном доме, – продолжал Александр.
– Прошу прощения, детектив, – нагло встрянул адвокат, – Давайте лучше будем говорить «лишил опоры, из-за чего Вячеслав упал с моста».
– Конечно, как пожелаете, – бормотал детектив, – Ну так, как вы прокомментируете эту ситуацию?
– Ну, видимо, его снесло течение, или что-то вроде того, – отвечал клиент, пребывая в полном спокойствии.
– А что вы скажете насчет автомобиля? Где, кстати, находился тот дом вашего друга-психотерапевта? – повышая тон, спрашивал Александр.
– Детектив! Мы с вами это обсуждали – это не касается дела, пожалуйста, продолжайте, – снова выручил господин Винзбург.
– А как бы вы прокомментировали тот факт, что его любовница Анжела была найдена подвешенной к потолку в его дачном доме? – продолжал спрашивать Александр.
– Детектив! – снова вступился адвокат, – Вы продолжаете меня игнорировать! Пожалуйста, переходите к делу.
Детектив Александр снова стиснул зубы, выключил экран своего планшета, и продолжил.
– У меня больше нет вопросов. По результатам голосования комиссии, вам предварительно вынесен приговор. Вы обвиняетесь в умышленном убийстве. Комиссию так же смутили неточности в записи вашего протокола, поэтому условия следующие: назначенное вам наказание – смертная казнь, однако, если бы вы помогли нам по делу пропажи Анастасии, или же попросили Валентину добровольно дать показания из другой страны посредством средств телекоммуникации, мы могли бы смягчить ваш приговор. Вам понятно все, что я только что рассказал?
– Да. Досконально ясно. Как жаль, что не смогу вам помочь с расследованиями, детектив! – с улыбкой отметил клиент, – К сожалению, придется умереть!
– Конец записи. 16-ое декабря 2024-ого года, клиент хэш-номер AF23BC94, время двенадцать тридцать девять, – Александр остановил запись и посмотрел на улыбающегося клиента, – Да уж, к сожалению. И чувство юмора с собой в могилу заберите!
– Я предпочту кремирование, ведь у меня крайне горячее чувство юмора! – все шире улыбаясь, продолжал шутить клиент.
Забрав документы, детектив удалился из допросной комнаты. Вслед за его уходом в комнату вошли двое полицейских, надели наручники на клиента и увели в специальную комнату для заключения под стражу до тех пор, пока не назначат дату судебного процесса.
***
Находясь в этой камере второй день под ряд, я полностью осознал то, что был категорически не способен победить скуку. Ничто не помогало мне забыть о ее присутствии. Меня держали взаперти, словно я был угрозой этому обществу. Признание, которое я сделал под запись, крайне резко поменяло отношение ко мне всего общества. И вот я здесь – в одиночной камере смертника – ожидаю, что мне скажут делать дальше, хотя пока даже не известно, каков будет приговор. Моя история, что я рассказал полиции, – полная чушь, в основном: нет никаких улик, подтверждающих правоту моих слов, разве что, кроме биометрических данных, списанных с меня во время недавнего интервью с адвокатом. Но, в данном случае, раз уж закон установил такие данные приоритетными, это сыграет мне на руку.
Самым сложным оказалось убедить Винзбурга купить новый диктофон с функций записи биометрии, да еще именно тот, который выберу я сам, само собой, за мои деньги. Какой же упрямый сукин-сын! Все время пытался уговорить меня купить другой аппарат, а не тот, который я ему предлагал. Он все время говорил: «Ой, да этот товар не просто так уценили, может, взять лучше новый?». Да, это было довольно не легко. Хотя на первый взгляд, еще тогда, когда я только разрабатывал весь этот план, что привел меня в эту одиночную камеру, все смотрелось идеально ровно и четко. Казалось бы, в общих чертах все должно быть просто: купить диктофон, разработать скрытую программу для коррекции записи биометрии, установить ее в диктофон и сдать обратно в магазин, сообщив, что не понравился цвет, а затем заказать его снова, как только он появится в уцененных товарах, и уговорить Винзбурга пойти и купить его. Самым сложным шагом мне казалось то, что нужно будет разработать программу, которая бы считывала данные, отправляемые со сканеров биометрии и в случае обнаружения «лжи» или «неуверенности» фиксировала бы эти данные как нормальные. Сложность программы состояла в том, чтобы обнаружить хороший метод коррекции этих данных до записи, поскольку после записи они зашифровывались, и сделать с ними что-то было невозможно. К тому же, после установки, программу необходимо было скрыть, во всяком случае, визуально, и еще предусмотреть механизм самоуничтожения, но, к моему удивлению, процесс написания программы и ее отладка не заняла так много времени в отличие от того, сколько времени мне пришлось потратить на то, чтобы уговорить адвоката действовать по-моему – ох уж этот человеческий фактор.
Ну, ладно. Все это уже не важно. Программа должна была удалиться с диктофона еще сегодня утром, моя история воспринята как правдивая, пусть тот бешеный детектив с этим и не согласен, а я не могу понять, почему он пытается добиться истины и не все ли ему равно? Возможно, это был последний честный детектив среди всех этих людей, но, в моем же случае, он был совсем не к месту.
Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Обернувшись, сидя на своей койке, я обнаружил человека в черном костюме и черных очках, с небольшой залысиной на голове. В руках он держал планшет, что-то на нем перелистывая, он подошел ко мне.
– Итак, ваш приговор – смерть, это должно быть очевидно.
– Да, – прокашлявшись, ответил я, – Но, впрочем, я на это и рассчитывал.
– Однако... Я же вам предлагаю альтернативный вариант, – продолжил человек в черном.
– То есть, пожизненное заключение в такой вот камере? Нет уж, спасибо.
– Хм... Нет, в конце концов, вы все же умрете, однако, это не будет обычная смертная казнь. Мы сделаем все по-тихому, без зрителей, без новостей... Хотя, знаете, в новостях напишут, что вы покончили с собой, будучи в этой камере.
– То есть, будут считать меня в конец долбанутым? Нет, я согласен на обычный метод. Пусть будут зрители, право на последнее слово, и я, возможно, скажу всем о том, почему на самом деле мне хочется умереть.
– Хорошо... Очень не хотелось этого делать, но тогда попробуем иной способ договориться, – он достал из кармана смартфон, включил его и протянул мне.
На экране смартфона я увидел фотографии Вали, сделанные с уличных камер или откуда-то неподалеку, словно кто-то за ней следил. Пролистав дальше, я обнаружил также фотографии себя, пытающегося установить ту хитрую программу на диктофон, затем фотография, на которой я относил его обратно в магазин. Все было предельно ясно – эти люди знали обо всем, или, хотели заставить меня думать, что знают.
– Довольно подло, – сообщил я ему, и что будет, если я не соглашусь?
– Думаю, вам лучше не знать, что будет. Одно скажу точно – все ваши махинации будут обнаружены, ваша история станет ложью, и, скорее всего, вам назначат лишение свободы в камере вроде этой. Ну а вашу любимую подругу Валю мы тоже не оставим без внимания – ведь она тоже замешана в ваших деяниях и, по-хорошему, она тоже должна была бы сидеть в соседней камере, ожидая своего часа. Сделайте же так, как все изначально задумали, и все останутся довольны, – заулыбался ехидно он.
– Ладно. А что будет, если я соглашусь?
– Как я и сказал, пустим новость о вашем самоубийстве, вам по-тихому введем те же самые вещества для вечного засыпания, а ваше тело заберем на исследования, так сказать, отдадим науке... Но для этого вам нужно поставить отпечаток в этом договоре, – он протянул планшет.
Выбора особо у меня не оставалось. Не думая, я протянул палец к планшету и позволил ему отсканировать отпечаток пальца, подписав тем самым документ, с которым даже не ознакомился. Все явно пахло ложью – зачем ему иначе так добиваться моего согласия, раз они могут взять труп из любого морга, имея такие ресурсы! Очевидно, меня просто усыпят, отправив затем в свою лабораторию, где будут ставить на мне живом эксперименты. Хотя, возможно, я просто насмотрелся фантастических сериалов, но я полностью был уверен, что тут скрыт подвох.
***
Через некоторое время двое полицейских забрали смертника из камеры, повели в комнату и усадили в кресле. К его венам подвели трубки, ведущие к препаратам во флаконах. Человек в черном, что заставил смертника подписать договор о передаче себя науке, располагался в этой же комнате, будучи невозмутимым. Спустя пару минут, главный доктор-палач получил приказ и открыл клапаны капельниц. Пациент сомкнул глаза, но все еще дышал. После этого палач открыл следующие клапаны, и через несколько секунд дыхание пациента остановилось.