No Ordinary Love II

Грандиозное мировое турне Майкла Джексона подходило к концу, и он был несказанно рад оставить этот «ад» позади. Вся проектная документация по Неверлэнду наконец-то была согласована, и на ранчо начался первый этап строительства. Наташа с улыбкой вспоминала тот день, когда она услышала в телефонной трубке его веселый, взволнованный голос:

 — Я все-таки сделал это! Я купил этот участок! Я на пути к исполнению еще одной своей заветной мечты!!!

Майкл радовался как ребенок, взахлеб рассказывая ей по телефону, каким волшебно красивым будет его ранчо. Наташа слушала его восторженную речь, не перебивая, и лишь, время от времени, весело смеялась в трубку.

Но при всем при этом были и неприятные моменты.

Кожная болезнь Джексона прогрессировала. Новые, лишенные пигмента, пятна стали появляться все чаще. Некоторые старые пятна чудесным образом мигрировали на его теле, иногда исчезали совсем, иногда, наоборот, увеличивались в размере. Ему казалось, что его кожа живет какой-то своей, самостоятельной жизнью, наказывая его за что-то, только он никак не мог понять, за что именно. Он ненавидел свое тело все больше, становясь нелюдимым и раздражительным.

Он уже не ждал с нетерпением того дня, когда они с Наташей будут вместе. Он его боялся. Боялся близости с ней. Он с ужасом думал о том, что не сможет раздеться перед ней, не сможет заниматься с ней сексом, не думая об этих чертовых пятнах.

Он раз за разом задавал себе вопрос: «За что?» и каждый раз слышал в голове голос своего отца: «Это твоя плата за оглушительную славу, сын. Это цена твоей мировой известности». Он возненавидел зеркала, он отказывался фотографироваться, он все чаще прятал свое лицо, считая себя уродливым монстром.

***

Они сидели спиной к спине на большой кровати в одном из отелей Хьюстона и оба делали вид, что с интересом изучают стену напротив. В номере висела гробовая тишина и воздух буквально искрил от переливающегося между их телами напряжения.

Просто мужчина и просто женщина — ничего удивительного.

Мужчина — миротворец и женщина- убийца — весьма странная пара.

Мужчина — Майкл Джексон и женщина — Наташа Романова — вообще что-то из области фантастики.

Они оба пришли сюда, чтобы принять окончательное решение, и вновь стать двумя самыми одинокими в мире людьми. И у каждого на это были свои веские причины.

Их обоих невыносимо тяготила эта звенящая тишина, но никто не решался начать этот разговор первым. Сегодня они подчинились разуму, в то время, как их сердца отчаянно метались в клетках их телесных оболочек, страстно желая, чтобы эти двое кинулись в жаркие объятия друг друга и слились в любовном экстазе, став на несколько сладких мгновений единым целым.

 — Я больше так не могу, — Майкл первым нарушил тишину, — я чувствую себя, как последняя шлюха. Ты появляешься внезапно, трахаешь меня как тебе нравится и исчезаешь на неопределенный срок. А я должен ждать и сходить с ума все это время? Прости, но это все выше моих сил.

Он знал, что лжет. Что дело не в ней. Что дело в нем. В его отвращении к собственному телу, в ненависти к своему отражению в зеркале. В его комплексах и страхах, которые множились день ото дня, не давая ему видеть то прекрасное, что было в нем.

 — Прощаю, — произнесла она тихо, и мужчина вздрогнул от звука ее голоса. — Рано или поздно это должно было произойти.

Ему вдруг стало невыносимо грустно от того, что она так быстро с ним согласилась. В глубине души он надеялся, что она начнет приводить неоспоримые аргументы в пользу их отношений.

Но этого не случилось.

Наташа почувствовала, как ее сердце сжимается от невыносимой тоски и, сглотнув подступивший к горлу ком, она вдруг отчетливо ощутила пронзившую ее со спины сильную боль.

«Черт, я совсем забыла поставить себе обезболивающее», — Наташа нервно покосилась на свою сумку, в которой лежал шприц со спасительным препаратом. Она почувствовала, как изнутри поднимается новая болезненная волна, бросая все ее тело в жар.

Почувствовав, что может потерять сознание, она рванула серебристую молнию на сумке, хватая лекарство. Майкл тут же ловко выхватил шприц из ее руки.

Он смотрел на нее и не мог поверить в происходящие. Ее всю била мелкая дрожь, лоб покрылся испариной, она судорожно глотала ртом воздух, а в изумрудных глазах была мольба. Он был абсолютно уверен, что у нее наркотическая ломка.

 — Что в шприце? Наркота? — прошипел он, глядя как гримаса адской боли перекашивает ее красивое лицо.

 — Майкл, пожалуйста…

 — Я спрашиваю тебя, что в шприце? —  он почти кричал, и в его голосе звенело раздражение.

Наташа от боли уже практически теряла сознание.

Собрав остаток сил в кулак, она посмотрела прямо в его пылающие праведным гневом карие глаза:

 — Мне больно. Отдай мне это, и мы спокойно поговорим.

Мужчина кинул шприц на кровать и отошел от девушки. Он отвернулся от нее к стене и сунул руки в карманы брюк, показывая всем своим видом, что не хочет ее видеть.

Наташа дрожащими пальцами подцепила шприц и, не с первого раза попав в нужную точку на плече, ввела препарат.

 — Вмазалась?! — спросил Джексон, и в его голосе звучала сталь. — А теперь уходи!

Мужчина по-прежнему стоял спиной к стене и слышал, как девушка судорожно выдохнула и, не произнося ни слова, направилась к двери.

В какой-то момент он нашел в себе силы посмотреть ей вслед.

Он увидел, как ее сильно занесло, и она уперлась одной рукой в стену, другой пытаясь открыть дверь. Майкл скользнул взглядом по ее фигуре вниз, и вдруг его глаза округлились от ужаса: на нежно-голубой блузке, на уровне талии и чуть выше виднелись отчетливые ярко-красные пятна.

Наташа едва успела приоткрыть дверь, как Майкл с силой захлопнул ее обратно.

 — Что у тебя со спиной? — дрожащим голосом спросил он.

 — Турецкая шашка. Восемнадцатый век. Очень дорого и очень больно, — тихо ответила девушка и грустно усмехнулась.

Мужчина зашел ей за спину и, подхватив край блузки, начал медленно поднимать его вверх.

Наташа не стала сопротивляться.

От увиденного у него разом перехватило дыхание. Во всю спину, начинаясь под правой лопаткой и заканчиваясь слева, в области талии, шел глубокий, свежий шрам, который сейчас сильно кровоточил.

 — О, Боже… — его легким не хватало воздуха от нахлынувшей душевной боли. — Кто это сделал?

 — Один друг нашей сверхдержавы, — уклончиво ответила Наташа.

Певец аккуратно повернул девушку к себе.

 — Тебя надо отвезти в больницу.

 — Так я только что оттуда.

 — Что?!

 — Я сбежала. Сбежала к тебе. Дерек меня убьет.

Майкл прижал ее голову к своей груди.

 — Он бил тебя, этот друг?

 — Бил. Очень сильно, — она почувствовала как мужчина вздрогнул всем телом, — но так, чтобы не оставлять следов на теле. Потому что я должна была быть красивой. А следы от ударов его не возбуждают.

Сердце Джексона пропустило пару ударов. Его разум свело адской, щемящей болью.

 — Он сделал с тобой что-то плохое? —  шепотом спросил Майкл, стараясь подобрать слова помягче.

 — Хочешь спросить, не насиловал ли он меня? Насиловал. Почему я не убила его? Я хотела этого больше всего. Но он союзник наших властей, и если бы я его пришила, меня закопали бы рядом. И я бы никогда больше не увидела твоих красивых карих глаз, — Наташа резко отстранилась от него, и в ее голосе зазвучала сталь, — поэтому пришлось расслабиться и попробовать получить удовольствие. Я порченный товар, Джексон. Я пришла сказать тебе, что между нами все кончено, но ты меня опередил.

Наташа вышла из гостиницы и села в машину, скривившись от боли. Она сразу почувствовала, что на заднем сиденье кто-то есть.

 — Привет, Дерек, — поздоровалась она и только после этого посмотрела на отражение в зеркале салона.

 — Привет, беглянка, — ответил ей мужчина с заднего сиденья авто, — ну что, едем лечиться или как?