Глава 16
Проснувшись, пытаюсь вспомнить, где нахожусь, не открывая глаз. Я точно не дома, и не на работе. Я где-то в отеле в туре с Xolidayboy. А город какой? Не помню. Почему моя подушка периодически поднимается? А одеяло какое-то тяжёлое. Открываю глаза. Вспоминаю, что я в Москве, в своём номере. Понимаю, что это не подушка поднимается, а грудная клетка Вани, на которой я лежу. И не одеяло это такое тяжёлое, а Ваня обнимает меня рукой. Может, встать? Он всё равно так рано не просыпается. А с другой стороны, зачем мне так рано вставать? Сегодня последний концерт тура. Ваня — вот рядом, он спит крепким здоровым сном. А после вчерашнего завтракать совсем не хочется.
Воспоминания накатывают на меня неотвратимо как цунами. Умывшись вместо воды картинами вчерашнего вечера, решаю, что заслужила полежать подольше. Вообще странно, как я так спокойно спала с Ржевским. Никогда не получалось с кем-то проспать всю ночь. Вечно ворочаюсь по всей кровати. А с ним до сих пор в обнимку лежим. Устраиваюсь на нём поудобнее, стараясь сильно не тревожить. Почувствовав движение, Ваня сразу прижимает меня к себе.
Теперь понятно, как я так проспала.
Улыбнувшись на такую собственническую реакцию Вани даже во сне, закрываю глаза и через несколько минут снова проваливаюсь в сон.
Второе пробуждение оказывается более осознанным. Лежу с закрытыми глазами, всё так же прижатая к Ване. Начинаю гладить его по груди, вспоминая своё вчерашнее признание. Из-за винишка оно вышло каким-то нелепым, но уже ничего не поделаешь. Открываю глаза, поднимаю голову, понаблюдать, как Ваня спит. И натыкаюсь на любопытные карие глаза, наблюдающие за мной.
- Вот же... - Пытаюсь вскочить я от смущения.
- Лежи, где лежала, - прижимает меня обратно Ржевский. - И тебе доброе утро.
- Доброе. Я просто испугалась, что ты меня рассматривал.
- Я проснулся сразу, как ты рукой мне по животу водить стала.
Я не поняла, ему это понравилось или нет? Ложусь ему на плечо, обнимая за талию. Как же уютно, несмотря на то что немного неловко.
- Голова не болит? – Интересуется Ваня.
- Нет, всё нормально. Хотя наплакалась я вчера знатно. Прости, что ты застал меня в таком состоянии. Наверное, то ещё было зрелище...
- Тебе не за что извиняться. Твоя реакция была нормальный. Все бы так же себя вели. Разве что не каждый бы додумался назвать бывшего рыботрахом. – Добавляет, подумав, Ваня.
Мы начинаем вместе смеяться, а его смех вибрацией отдаётся во мне. Я перестаю смеяться, вспомнив, что сегодня последний концерт. Настроение сразу упало, я как-то приуныла.
- Сегодня наш последний концерт, - тихо констатирую я факт.
- Последний концерт этого тура. Будут ещё множество других. Ты же будешь вместе со мной?
- Для начала надо вернуться домой и на работу. Теперь, когда у меня есть твой номер телефона, и я смогу до тебя дозвониться, проблем договориться о нюансах не будет. Больше не отправляй за мной Олесю. Я ей не доверяю.
- Я сейчас поговорю с ней. Выясню, зачем она позвала их на фестиваль. И вообще, она ли это была.
- Ты все ещё сомневаешься?
- У меня никогда не было на неё каких-либо нареканий. А обвинения достаточно серьёзные. Лучше я сам с ней поговорю один на один. Она не станет врать мне в лицо.
Что-то мне не верится, она же Гадюка Боб.
Провалявшись в кровати ещё немного времени, мы решаем встать. Ваня говорит, чтобы я приходила завтракать к нему в номер, как умоюсь.
Когда Ваня уходит, иду в ванную. Вижу, насколько ужасно после вчерашнего я выгляжу. Волосы торчат в разные стороны, глаза настолько отекли, что открываются максимум наполовину. Веки покраснели. Да и лицо какое-то одутловатое. Хотя, последнее скорей от вина, чем от слёз.
Немного убрав следы вчерашних истерик, иду к Ване в номер. Боб не знала, насколько нам помогла, размещая нас с Ваней в смежных номерах. Она явно не предусмотрела, что мы будем постоянно бегать друг к другу в гости.
Захожу в его номер без стука. Он же ко мне не стучался. А я чем хуже? Слышу клацанье когтей по полу, ко мне бежит Саня. Ловлю её в полёте, поднимаю в воздух и кружу.
- Соскучилась по мне, кнопка?
Саня радостно машет всеми четырьмя лапками и хвостиком. Прижимаю собачку к себе, она сразу начинает меня облизывать.
- Оставили тебя вчера одну, да? Скажи, «забыл совсем про меня хозяин»!
- Ничего я не забыл, просто немного отвлёкся на другую свою любимую девочку, - говорит Ваня, подходя ко мне.
Погладив сидящую на моих руках Саню, Ваня убирает мне прядь волос за ухо, наклоняется и нежно целует мои губы. Настолько обыденно это получилось, как будто мы каждый день месяца так делали. Но я была бы не я, если б промолчала.
- Ты же сказал, что не будешь меня целовать сам.
- Я сказал, что не буду целовать, пока ты сама это не сделаешь. Ты вчера меня поцеловала, соответственно, открыла ... дорогу, вымощенную жёлтым кирпичом.
- А ты, Саня, стало быть, теперь Тотошка, - поднимаю собачку на уровень глаз, а Саня недовольно фыркает.
Позавтракав, сидим с Ваней вместе на диване, держимся за руки. Он как будто боится отпустить меня. Время неудержимо бежит вперед. Мы проспали всё утро, проснувшись к обеду. Как ни странно, меня никто не закидывал сообщениями. Телефон непривычно тихий. Даже Гадюка Боб приказы не чеканила. Через несколько часов последний для меня Ванин концерт. В этом туре. Хочется просто побыть вдвоём, пока у нас есть время. Сегодня день последних вещей. Наше последнее совместное утро. Наш последний концерт. Наш последний... утренний осмотр.
- Давай-ка я осмотрю тебя напоследок.
- Давай только без унылых концовок предложений. Мы с тобой не прощаемся. После всего, что нам пришлось пройти, я от тебя не откажусь.
Слегка покраснев от удовольствия, протягиваю Ване градусник из принесённой сумки. Пока он его ставил, я подошла к нему, встала между колен и поцеловала его в лоб, придерживая руками лицо.
Ваня в ответ начал гладить мне ноги от икр вверх. Он уменьшает скорость на бедрах, едва не достигнув ягодиц. В это время пищит градусник, я выхватываю его и ухожу к столику, чтобы поменять его на тонометр.
- Температура нормальная, - сдержанно произношу я.
- Спорно... - Хрипло отвечает Ваня.
Подхожу к нему с манжеткой, надеваю на руку, сажусь рядом с ним на диван. Ваня кладёт мне руку на колено. Стараясь держать дыхание ровным, а не прерывистым, измеряю ему давление.
- 120/80 мм рт. ст. Пульс только что-то частит.
- Кто бы говорил.
- Мы сейчас твой осмотр проводим, а не мой. Снимай футболку.
- Снимай сама, - нагло отвечает Ржевский, поднимая руки вверх.
Медленно похожу к нему, берусь за нижний край футболки, тащу её вверх, Ваня помогает, вынимая руки из рукавов и отбрасывая её в сторону. Я опускаю руки на его большие грудные мышцы, затем веду вниз к косым мышцам живота, потом к прямым. Достигнув пояса джинсов, хватаюсь за шлёвку, дергая его на себя. Мой взгляд упирается в его чёрные от желания глаза. Вставляю в уши стетоскоп. Придерживая Ваню левой рукой, начинаю слушать лёгкие. Медленно переставляю трубку, а он внимательно следит за каждым моим движением. Разворачиваю его спиной, продолжая аускультацию.
- Всё чисто. Осталось зев, - практически шепчу я.
Ваня садится на диван, приглашая меня к себе. Достаю телефон, включаю фонарик. Подойдя ближе, рассматриваю Ване горло. Там тоже всё в норме.
- У тебя всё хорошо.
- А сейчас будет ещё лучше, - говорит, вставая, Ваня.
Пока я не успела далеко уйти, хватает меня за руку, притягивая к себе. Обнимая меня за талию, жадными глазами смотрит на меня. Ваня медленно наклоняется, переведя взгляд на мои губы. Я подаюсь вперед, встаю на пальцы, чтобы ему низко на наклоняться, обнимаю его за шею для равновесия. Приоткрыв губы, стою в предвкушении. В миллиметре от долгожданной цели, у Вани звонит телефон. Отстранившись друг от друга, делаем шаг назад. Ваня отвечает кому-то явно хриплым голосом. Пусть думают, что он только проснулся.
- Через 10 минут мы собираемся у Ульяны. Как раз поговорю с Олесей. Увидимся с тобой уже за сценой.
- Хорошо, - не совсем радостно отвечаю я.
Улыбнувшись, иду к смежной двери между номерами. Меня решает проводить Саня. Кудряшка оббегает вокруг моих ног, потом бежит к Ване. Опять вокруг меня и к Ване. Намекает, чтобы я вернулась? Я в неуверенности останавливаюсь. Потом разворачиваюсь, быстрым шагом иду к Ване, обвиваю его шею руками и целую его мягкие губы. Ваня от неожиданности поймал меня в свои объятия, крепко прижав к себе. Я медленно продолжаю его целовать. Ваня меня не торопит, полностью отдавая контроль над ситуацией. Почувствовав острую нехватку кислорода, я прерываю поцелуй, выдыхая скопившийся в лёгких воздух и делая так необходимый организму вдох.
Забывать дышать – моё самое любимое.
- Скоро увидимся, - выдыхаю я ему в губы. Чмокнув последний раз, ухожу в свой номер, прихватив по дороге свою «аптечку».
***
- Ребят, я не верю, что это последний раз, когда я так с вами стою в кругу! – Восторженно, но грустно говорю я музыкантам.
- Уверен, что мы увидимся ещё и не раз, - отвечает Александр, подмигивая Ване, который держит меня за руку.
Я улыбаюсь ему, но не отвечаю. Ребята начинают складывать руки в центре круга, Ваня привычным движением ставит меня перед собой, протягивая свои руки по обеим сторонам от моей головы. Прижимается к моей щеке.
- ХОЛИДЭЭЭЭЭЭЭЙ!
- ХОЙ! – Кричу я со всеми.
На глаза наворачиваются подступившие ностальгические слёзы. Ну сколько можно плакать! Всё же хорошо. Проморгавшись, пока никто не увидел, начинаю улыбаться.
- Ребят, давайте, пока я его держу! – Кричит Александр, обхватив Ваню руками.
- Что происходит? – В один голос спрашиваем мы с Ваней.
Пока я озираюсь по сторонам, ища подвох, ко мне по очереди начинают подходить музыканты, обнимая. Каждый сказал мне пару приятных слов во время объятий, все поблагодарили за помощь и за счастливого Ваню. Пока я слушала слова благодарности, Ржевский активно ругался с Александром, пытаясь вырваться из крепких тисков его рук. Он кричал, чтобы никто не смел меня трогать, грозя лишить хулиганов различных частей тела. От души посмеявшись вместе с нами, басист отпустил Ржевского. И пока Ваня не пришёл в себя, обнял меня своими медвежьими объятиями.
- Оль, ты даже не представляешь, как много сделала для группы, а особенно для Вани, - на ухо сказал мне Александр, пока Ваня не оттащил его от меня.
- Оторвись ты от неё уже, всё! Хватит. – Злится Ржевский.
Ребята выходят на сцену под крики зала. Начинается музыка. Ваня разворачивает меня к себе, быстро целует в губы.
- Ни с кем больше не обнимайся, пока я буду на сцене!
Для уверенности ещё раз меня целует и уходит. Сила музыки вибрацией отдаётся у меня в груди, когда они начинают сет. А нет, это мой телефон. С улыбкой достаю телефон, ожидая сообщения от Вани. Хм, помимо Ваниных сообщений, пропущенный звонок от Дмитрия Владимировича. Наверное, хотел уточнить, когда я выйду на работу. Перезвоню ему после концерта. Открываю мессенджер.
Little Holy Boy: «Этот концерт для тебя, малышка. Как и все последующие. Люблю тебя.»
Растаяв от такого нежного сообщения, понимаю, что стою и лыблюсь как дурочка. Выдохнув, торопливо набираю и отправляю сообщение, пока не струсила.
Я: «Я тебя тоже люблю.»
Смотрю по сторонам, не видел ли кто моего глупого поведения. Вроде, нет. Что-то Боб не видно сегодня. Ваня перед концертом мне сказал, что они поговорили. Боб всячески отрицает свою причастность к участию группы EDJES во вчерашнем фестивале. Доказательств никаких у меня нет. Ваня сказал, что ничего не может с этим сделать. Я ей не верю. Эта Гадюка не так проста. Она слилась, потому что её план разлучить нас с Ваней провалился. Даже хорошо, что я её не вижу. Она не портит мои впечатления от последнего в туре концерта.
Продолжаю танцевать и подпевать песням, когда у меня опять вибрирует телефон. Ещё одно сообщение от Вани? Достаю телефон.
Д.В.: «Ольга Сергеевна, перезвоните мне, как только прочитаете это сообщение. Это чрезвычайно важно!»
Холодный пот пробегает по спине. Что за срочность? Видимо, действительно что-то серьезное, раз он просит меня перезвонить немедленно, хотя знает, где я. Решаю не тянуть, ухожу со сцены в коридор, набираю заведующего.
- Ольга Сергеевна, здравствуйте, - загробным голосом отвечает на звонок Дмитрий Владимирович.
- Здравствуйте, - растерянно отвечаю я.
- Ольга Сергеевна... - Не знает, как начать диалог начальник. – Мне сегодня позвонил главный врач.
Что-то не так... Почему он так официально со мной разговаривает? Он обычно со мной на «ты», только когда ругает или при пациентах он переходит на официальную речь. Предчувствую какую-то беду, но не могу понять, какую. Пытаюсь вспомнить, где я могла накосячить, но ничего не идёт в голову.
- Что случилось?.. – Тороплю я заведующего.
- Оль, скажу, как есть. Ты меня сначала выслушай, потом будешь говорить, ладно?
- Ладно...
МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ!
- Мне позвонил главный врач, сказал, что имел неприятный диалог с той странной тёткой, которая за тобой приезжала в прошлый раз. - ГАДЮКА БОБ! – Она ему сообщила о твоём непристойном поведении, что ты завела шашни с этим певцом.
- Но я ничего не... - Пытаюсь оправдаться я.
- Не перебивай! Я-то могу в это поверить, а главный врач тебя не знает. Она сказала, что вы обжимаетесь прямо при всех, не боясь никого, даже папарацци.
- Никаких фотографий нигде нет, потому что это неправда!
- Оль, она скинула ему ваши фотографии. Там вы явно не на пионерском расстоянии стоите. Она ему предложила два варианта. Либо он тебя увольняет, и она не сливает фотографии прессе, либо она сливает фотографии прессе, с указанием, что это нанятый из нашей больницы врач такая-то завела служебный роман со звездой, и главный всё равно тебя уволит из-за репутации больницы.
- Но это неправда! Пусть выкладывает, что хочет и куда хочет! Может, это фотошоп! Не может быть таких фотографий. Наверное, это вообще не я!
- Оль, он мне скинул эти фотки. Это ты. На улице. Вы стоите без верхней одежды, а он держит тебя за лицо как будто целует. А теперь послушай меня, не горячись. И для тебя, и для него будет лучше, если эти фотографии никто не увидит. Подумай об этом. Если тебе плевать на себя, на меня, на нашу больницу. Ты подумай о нём.
Начинаю дрожать всем телом. Слёз уже не осталось, но одна – видимо, последняя, - скатывается по моей левой щеке. Ноги подкашиваются, и я падаю на пол, продолжая держать трубку у уха. Не могу произнести ни слова, поэтому просто слушаю.
- Главный врач вызвал меня к себе, и мы совместно с пиарщиками и юристами провели совещание. Я думаю, ты понимаешь, что выбора у нас особо не было. Я уговорил главного врача, чтобы ты уволилась сама. Но он требует, чтобы это было сделано немедленно. Крайний срок – завтра. Мы передали своё решение этой тётке. Она сказала, что в таком случае, уже сегодня ты будешь дома. Завтра утром жду тебя у себя в кабинете.
Сижу на холодном полу, не веря, что это происходит на самом деле. Начинаю беспорядочно что-то говорить Дмитрию Владимировичу. Перечисляю аргументы, что юридически это незаконно, что моё увольнение нецелесообразно, что за мной уйдут все мои пациенты, что они потеряют врача, который пахал у них на две ставки. Где они найдут замену? Потом перехожу к уговорам, пытаюсь сторговаться, что не буду высовываться, никто не узнает, если я буду продолжать хотя бы дежурить. Отчаявшись, я начинаю упрашивать не увольнять меня, обещая, что сделаю всё, что угодно. Я ныла. Стонала. Просила. УМОЛЯЛА. Но всё тщетно.
- Твои вещи уже собрали. Прошу пойми, у нас не было выбора, - тихо повторяет заведующий и вешает трубку.
Я опустошённо опускаю руку с телефоном, в неё моментально утыкается маленькая рыженькая кудрявая собачка. Я смотрю на неё и не понимаю, что мне делать. Сейчас, с ней, со своей жизнью, с Ваней...
- Ольга? – Неуверенно произносит Ульяна.
Я поднимаю на неё своё безжизненное лицо, по правой щеке которого медленно стекает вторая слеза. Саня запрыгивает мне на колени, требуя к себе внимания. А всё, что я могу, просто бездумно озираться по сторонам.
- Поднимайся, - говорит мне продюсер, помогая встать с пола.
С её помощью я встаю, но тут же опять падаю. От безысходности меня опять накрывают рыдания. Ульяна обнимает меня, загораживая от остальных людей, но я вою так, что меня слышит весь коридор.
- Оль, давай уйдём куда-нибудь, хорошо? Но мне нужна твоя помощь, я одна не справлюсь. Поможешь мне? – Я нервно киваю. – Хорошо. Давай, поднимайся.
Ульяна помогает мне подняться второй раз, я крепко держусь за её руки, пытаясь поймать пошатнувшееся равновесие. Шмыгаю носом. Отпустив, одной рукой вытираю себе лицо от слёз.
- Стоишь? – Снова кивок. – Пойдём в Ванину гримёрку, там никого нет. Она тут рядом.
Мы заходим в гримёрку, Ульяна сажает меня на стул. Мои руки трясутся хуже, чем вчера. У меня онемели лицо и кисти. В зеркало вижу, что на щеках, шее и груди выступили красные пятна. Ульяна несёт мне стакан воды, налитой из кулера. Я хватаю стакан, но руки так трясутся, что я не могу поднести его ко рту. Продюсер кладёт свои ладони на мои, помогает поднять стакан, чтобы я могла попить. Судорожно глотаю воду, попёрхиваясь на последнем глотке. Ульяна забирает у меня стакан, когда я начинаю кашлять. Отставив воду, она гладит меня по спине, пока кашель не прекращается.
- Готова говорить?
Я медленно киваю. Смотрю на стакан. Ульяна понимает меня без слов, наливая мне ещё воды. Протянув мне её, блондинка выразительно смотрит и ждёт рассказа.
- Меня уволили с работы, - хрипло выдавливаю я.
- Почему? – Удивляется Ульяна.
- Олеся шантажировала моего главного врача нашими с Ваней фотографиями. Сказала, что сольёт их прессе, если меня не уволят. А репутация больницы на первом месте. Завтра они ждут моего заявления. Сказали, что Олеся позаботилась о моём сегодняшнем возвращении домой.
- Оль, если бы были такие фотографии, я бы знала, я пристально слежу за этим. Так что не переживай, она лжёт.
- Фотографии настоящие. Заведующий их видел.
Ульяна шокировано вскидывает голову. Вижу, как шестерёнки в её голове начинают работать, а пазл складываться.
- Она сфотографировала нас вчера, когда я выбежала на улицу. Я видела, как она зашла в служебный вход перед тем, как мы с Ваней пошли туда же.
- Попроси заведующего скинуть тебе эти фотографии, - профессиональным тоном говорит Ульяна. – Давай посмотрим, насколько всё плохо, и от этого уже будем отталкиваться. Мы что-нибудь придумаем.
Пишу Дмитрию Владимировичу сообщение, чтобы он переслал мне эти фотографии.
- Почему вы просто не можете её тоже уволить? – Гневно спрашиваю я у продюсера. – Она мне всю жизнь разрушила! Это она позвала моего уже бывшего парня на вчерашнее выступление! Александр всё узнал у группы. Это была она! Сейчас она шантажирует главного врача, чтобы меня уволили с работы. Да как вы вообще можете работать с таким человеком? Одно то, как она меня «купила» для этого тура, чего стоит. Всё с самого начала пошло не так. Это всё неправильно... Так не должно быть... - Раздираюсь я от нахлынувших эмоций.
- Сейчас тебе нужен холодный ум. Постарайся выдохнуть и очистить разум от чувств. Я видела, как ты это сделала, когда Ваня заболел. Попробуй повторить. Нам сейчас с тобой нужно подумать, как сделать так, чтобы никто сильно не пострадал. И успеть это сделать, пока не закончился сет. Иначе Ваня разорвёт всех в щепки из-за тебя. Лишнее внимание нам ни к чему. Если мы сейчас предъявим обвинения Олесе, она сольёт фотографии. Ты справишься со своими эмоциями?
- Постараюсь, - честно отвечаю я.
Делаю несколько глотков воды, отставляю стакан. Затем глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, закрыв глаза. Стараюсь затолкать бушующую бурю куда-то глубоко внутрь. Поворачиваюсь в зеркало. Взгляд становится спокойным. Стальным. Титановым. Прояснив ум, возвращаю взгляд к Ульяне.
- Я готова, что ты предлагаешь?
***
В гримёрку врывается обеспокоенный Ваня, быстро найдя меня на стуле, окидывает взглядом. Не найдя никаких визуальных повреждений, обнимает меня, прижимая голову к своей груди. Отстранившись, спрашивает меня.
- Ты почему ушла с середины концерта?
- Вань, нам нужно кое-что с тобой обсудить, - говорит ему Ульяна.
- Что? Что-то с Лёлей?
- Нет, я в порядке.
- Но это её напрямую касается. Как и тебя. Присядь.
Ваня подтаскивает стул к моему, садится рядом и берёт мою руку в свою. Поднимает взгляд на Ульяну, кивком предлагая начинать.
- Оля была права, вчерашнюю неожиданную встречу с её парнем...
- Бывшем! – Поправляет Ваня.
- Хорошо, бывшем парнем, - продолжает Ульяна, - подстроила действительно Олеся. Сегодня утром она нам наврала. Да не кипятись ты, это ещё не всё, - усаживает взмахом руки Ржевского Ульяна. – Видимо, она затаила злобу за наш утренний допрос и недоверие к её персоне и решила отомстить. Она вчера сфотографировала вас с Олей на улице, когда ты её успокаивал после встречи с этим...
- Рыботрахом, - подсказывает Ваня.
- Кем? Да не важно, - удивляется продюсер. – Шантажируя этими фотографиями, она вынудила главного врача уволить Олю из её больницы.
- Она вообще что ли охренела?! Ульяна, исправь это! Давай уволим её и дело с концом!
- К сожалению, это не поможет Оле, а только ухудшит ситуацию. Причём, как ей, так и тебе. Её уже не возьмут работать в приличную больницу, а тебя СМИ и поклонники сожрут с потрохами и будут полоскать эту тему ни один месяц. А информацию из сети уже не выбросишь, она останется навсегда. И когда будешь вбивать в поисковике Олину фамилию и имя, будет высвечиваться первой строкой этот скандал. – Говорит продюсер, протягивая Ване телефон с нашими фотографиями.
Ваня смотрит в телефон и понимает, что это могла сфотографировать только Олеся. Она как раз стояла там у входа. Ваня стоит по большей части спиной, но его легко узнать по татуировкам и причёске. А моё лицо в его руках отчетливо видно. А на другой фотографии снято так, будто мы целуемся. Чуть сменился ракурс, моё лицо закрыто Ваниным, я держу его сзади за майку.
- Ульяна, Лёлю не могут из-за меня уволить! Это я всё начал, из-за меня она оказалась тут. Лёль, прости меня, я не хотел, чтобы так вышло. Мы всё исправим, слышишь?
Я поднимаю на него спокойный взгляд, рассматривая влажные, прилипшие к лицу волосы, татуировку на шее сердечком, которую я вчера целовала, губы, которые я так желаю.
- Вань, мне уже не помочь. Я решила уйти. Да, увольнение вышло насильное, но я пришла к выводу, что это правильно. Так будет лучше для меня – не возвращаться туда.
В дверь стучат, после разрешения войти, в гримёрку заглядывает какой-то незнакомый мужчина.
- Ольга Сергеевна здесь?
- Да, это я, - холодно отвечаю незнакомцу.
Когда он вошёл, я увидела, что он катит мой чемодан. Поставив рядом со мной чемодан, он протягивает мне бумаги.
- Олеся Александровна попросила собрать ваши вещи и передать билет на поезд. Ласточка через 3 часа.
Вот же гадюка!
Моё спокойствие тут же заканчивается. Я осознала, что это конец. Глубоко вздохнув, последний раз запихиваю эмоции поглубже.
- Спасибо, - безжизненным голосом отвечаю я мужчине, забирая билет.
- Ты никуда не поедешь, - уверенно говорит Ваня, выхватывая у меня билет.
- Перед тем, как ты разорвёшь её билет, который всё равно ей не нужен, поскольку регистрация была онлайн, а для прохода в вагон требуется только паспорт, дослушай меня до конца, - пытается успокоить Ржевского продюсер. – Ей придётся сейчас уехать. Завтра она напишет заявление и уволится с той работы. Это мы с ней уже обсудили, решение принято. Вам придётся расстаться. Помолчи пару минут, не кипятись, - не дав встрять Ване, продолжает Ульяна. – Это будет временно, пока мы не решим вопрос с Олесей. В это время Оля встанет на ноги, устроится на работу, ну и всё, что там ей потребуется. Пока её не будет, Олеся будет думать, что выиграла. К сожалению, мы должны позволить ей это сделать, чтобы потом безопасно избавиться от неё, без угроз публикации фотографий. Мы всем скажем, что вы поругались. Естественно, из-за тебя, Вань.
- Конечно из-за меня... - бурчит Ржевский.
- Оля уедет, ты про неё ни при ком, кроме меня, не вспоминаешь. Ради безопасности, вам придётся перестать общаться тоже. Оль, он опять заблокирует тебя, ты не сможешь с ним связаться.
- Хорошо, - всё ещё безжизненно отвечаю я, чувствуя, как Ваня сжимает мне руку в знак поддержки.
- Официальной версией будет то, что вы поругались, потому что она потеряла своё место на работе. Пока Оля была с тобой, нашли другого человека, который не уедет в тур с музыкантами. И она обвиняет во всём тебя.
- По факту практически так и есть, - с горечью отвечает Ваня.
- Я не держу на тебя зла, только на Боб,- отвечаю я, так же сжимая ему руку. – Не вини себя, ты тут не при чём. В любом случает, что ни делается, то к лучшему.
- Когда мы справимся с Олесей, утихнут все события, вы сможете встретиться снова. Но придётся не светиться, чтобы тень твоей популярности не легла критикой на Олину репутацию врача. Все согласны с тактикой?
- Да, - уверенно отвечаю я.
- Я не согласен! Я тебя не отпущу, слышишь??? – Злится Ваня.
- Вань, так нужно, - настаивает Ульяна.
- Лёль... - растерянно шепчет Ваня, - Я не могу тебя потерять.
- Я всё решила. Сделаем, как сказала Ульяна.
- Ульяна, сколько это займёт? Когда мы с Лёлей сможем снова встретиться?
- Пару-тройку месяцев придётся подождать.
- Это слишком долго!!!
- Либо так, либо никак, - категорично отвечает блондинка.
- Вань, это не конец, - повернув его голову на себя, шепчу я.
- Обещаешь? – Надтреснутым голосом спрашивает он.
- Обещаю.
- Точно обещаешь?
- Точно обещаю.
***
Ваня
Когда Ульяна ушла, мы остались с Лёлей вдвоём сидеть в полной тишине. Она не плачет, но слишком тихая. Я не знаю, что ей сказать.
- Лёль, прошу, прости меня... - повторяю я из раза в раз, не зная, что ещё я могу. Это бессилие меня убивает, как и Лёлино состояние.
- Мне не за что тебя прощать. Ты подарил мне лучший месяц в моей жизни. Полный новых событий и эмоций. Ты познакомил меня с новым миром. Со своим миром. Он яркий и полон красок. Но даже на лужайке с цветами водятся змеи. Ты наполнил меня радостью, счастьем, вдохновением и любовью. Такой целой я не была никогда. Благодаря тебе, я чувствую, что нашла себя. Но не хватает одной детальки, как в пазле. Вот за этой деталькой мне и нужно уйти.
- Ты найдёшь её, я уверен. И новую работу тоже. Тебя любая больница с руками и ногами заберет.
Лёля опустила взгляд и мотает головой. Она такая грустная, что у меня сердце разрывается. Её начинает опять трясти, кажется, она старается сдержать очередной поток слёз. Нахожу в гримёрке так понравившуюся ей вчера куртку и накидываю ей на плечи. Она с благодарностью смотрит на меня в ответ и вымученно улыбается.
- Я больше не буду работать врачом.
- Что? – Ошарашено спрашиваю я.
- Я так решила. Если честно, я так решила, когда устраивалась на последнюю работу. Если я буду увольняться, то врачом больше не буду. Не с проста я ушла из пяти больниц. Пора что-то с этим делать. Ничего не поменяется, пока я не изменюсь. Ты уже начал меня менять. Ты каждый день вдохновлял меня, а на концертах еще и зрителей, что нужно следовать за своей мечтой. Если она чистая, искренняя и несёт только добро и свет. Я решила последовать твоему совету.
- Чем ты будешь заниматься?
- Открою свою бижутерную мастерскую. Буду делать украшения. Мне нравится одна фраза, она как раз подходит к случаю. Если вы родились без крыльев...
- ... то не мешайте им расти, - заканчиваю я за неё, - Это моя любимая фраза.
- Моя тоже. Поэтому я решила не мешать расти моим крыльям. Но для этого, мне нужно уехать.
- Останься со мной, мы спрячем тебя где-нибудь! – В отчаянии придумываю я нелепые варианты.
- Я с завтрашнего дня безработная, мне даже жить не на что будет, понимаешь?
- Я буду платить тебе зарплату!
- И на что это будет похоже? На то, что я какая-то содержанка? А дальше? А если мы поругаемся? Нет. Не привязывай меня к себе так. Это не многим лучше, чем сделала Гадюка Боб, когда выкупила меня у больницы.
Лёля, встаёт, подходит ко мне, стоящему у стола. Я вижу, как её потрепали эти два дня. Глаза, как и нос, красные, отекшие. Взгляд поблек. Она была полна жизни и красок. Решимости и дерзости. Что я с ней сделал?
- Прости, это всё из-за меня... Я испортил тебе жизнь... - сокрушенно говорю, опустив голову вниз.
Лёля кладёт на лицо ледяные ладошки, поднимая мне голову. Смотрит на меня своими зелёными невероятной красоты глазами. И я вижу, что она искренна.
- Перестань извиняться, ты не виноват. Отпусти меня и не пытайся привязать к себе.
Лёля смаргивает слезу и прижимается ко мне губами, оставляя сырой след на моей щеке. Понимаю, что её слезы стали моими слезами. Я не могу её потерять. Но чтобы её не потерять, я должен её сейчас отпустить.
Не хочу её отпускать! Никогда!
- Вань, спасибо за всё. В первую очередь за вдохновение и любовь, - шепчет мне в губы Лёля.
Отстранившись, я снова смотрю в её глаза. Из-за покрасневших век, глаза кажутся ещё ярче. Поборов в себе эгоиста, прислушиваюсь к здравому смыслу и Ульяне.
- Я хочу, чтобы ты чувствовала себя свободной, - говорю ей я. - Делай только то, что просит твоё сердце. Иди за своей мечтой. Если верить и не сдаваться, то всё получится. Это не конец, поняла меня? Я не сдамся! Я тебя не брошу! Я буду за тебя бороться. За нас.
- Этого для меня достаточно, - улыбнувшись отвечает моя грустная малышка.
Лёля открывает чемодан, пытаясь что-то разыскать, раскидывая свои вещи по полу. Кажется, это те самые мини-шортики. Но я молчу, момент неподходящий.
- Да куда же они засунули, они не могли оставить его там...
- Что ты ищешь? – Интересуюсь я.
- Нашла! - Лёля торжественно поднимает над головой чёрную коробочку. – Это мой тебе подарок. – Говорит, протягивая мне коробку.
Покрутив её в руках, открываю и вижу внутри на бархатной подушечке браслет из бисера черно-серебристого цветов с металлическим напылением. Браслет невероятно стильный. Кажется, будто он реально из драгоценных металлов сделан.
- Ты сама сделала?
- Да.
- Когда успела?
- Пока ты болел.
- Ты притащила с собой в тур бисер?
- Нет. Бутылка вина была не первая контрабанда Александра, - хитро улыбается она в ответ. – Это будет тебе напоминание обо мне.
- Я его не сниму, - торжественно клянусь я, надевая браслет на руку.
- Мне пора, - грустно произносит Лёля.
- Не уходи, ещё несколько минут побудь со мной, - умоляю я её.
- В таком случае, мне кажется, настал самый подходящий момент узнать тебе, какая у меня любимая песня. Из твоих.
- И какая же? – С воодушевлением спрашиваю я.
- «Последний день на земле».
- И правда, самый подходящий момент...
И тут в голове у меня возникает идея. Я не могу её просто так отпустить. Я должен сделать так, чтобы она помнила этот момент до нашей следующей встречи. Пусть он будет через месяц или через полгода, не важно!
- Пойдём со мной, - тяну я её за руку.
- Куда? – Не понимает она.
- Увидишь.
- Я опоздаю на Ласточку.
- Пять минут. Это займёт пять минут. – Обещаю я ей. – А потом я тебя отпущу.
Лёля кивает мне в ответ. Я хватаю её, а она берёт свой чемодан и сумку. Я за руку веду её по опустевшему коридору до двери с табличкой «Сцена». Зайдя внутрь, я прошу оставить сумки у стены, и веду её на середину сцены. Мы с ней вдвоем. Зал пустой. За сценой никого. Уже всё убрали, пока мы разговаривали. Горит дежурный свет и один прожектор по центру. Ставлю её в круг софита, включаю на телефоне «Последний день на земле». Беру её за руку, начинаю петь. Сквозь слезы она обнимает меня, а я продолжаю и продолжаю петь. Мы танцуем, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, не способные на что-то большее.
"Держу твою нежную руку
Пройдя через ад
Пройдя весь путь млечный
Давай заснём и не проснёмся утром
Чтоб вдвоём остаться, остаться навечно
Небеса хандрит
В садах запах полыни
Прошу, меня люби
И даже война миров любовь не отнимет
Прошу, меня люби
Даже если боль внутри тебя пылает
В темноте твой громкий крик к жизни быстро возвращает
Прошу, меня люби
Даже если небо умирает
Когда нам остался миг
То молю, не отнимай любви дыхание
Они спалят всё, что было святое
Сквозь дым и дикий шум летя
В твоих объятиях наплевать на боли
Но без них я уязвимое дитя
Нас предадут, нас схватят под конвоем
Нас разорвут в осколки, в пыль и прах
Нас обвинят, разлучат против воли
Но не убьют, пока любовь в сердцах
За нами все следят
И льют рекою яд
Мы — цели, а наш мир
Напоминает тир
И души в нас горят
Нас двое, а их — ярд
Но лишь любовь твоя
Спасёт, спасёт меня
Прошу, меня люби
Даже если боль внутри тебя пылает
В темноте твой громкий крик к жизни быстро возвращает
Прошу, меня люби
Даже если небо умирает
Когда нам остался миг
То молю, не отнимай любви дыхание" 1
Не знаю, как у неё, а у меня в голове пролетели все наши лучшие моменты за это время. Все приколы в её городе, что она разорвала на мне рубашку, как восторженно она на меня смотрела из зала на Ярфесте, когда я спел «Зайчонка». Все её сопротивления своим чувствам, все её прикосновения ко мне. Как сладко я всегда спал рядом с ней. И её сегодняшнее признание в любви. Я прочитал смс сразу же после концерта, когда не нашёл её за кулисами.
Моя малышка, на что я тебя подтолкнул... Ни она девушка не любила меня так искренне и честно. Поэтому я уверен, что это не конец. Это не может быть концом! Я не позволю. Я найду её. Из-под земли достану. Только с Олесей разберусь, чтобы эта стерва ей больше не смогла навредить.
Закончив петь, мы продолжили стоять обнявшись. Лёля первая отстранилась, продолжая держать меня за руки.
- Знаешь теорию мультивселенной? Что мы живём лишь в одном из множества миров. И где-то в другом мире Лёля и Ваня сейчас вместе и счастливы, а где-то даже не знают друг друга.
- Вторая мне не нравится.
- Нам посчастливилось встретить друг друга в этой вселенной путём множества совпадений и массы переменных. Меня не должно было быть на дне города. Тебя могли не позвать к нам выступать. Я могла не знать Свету и не познакомиться с Андреем. Мы могли не встретиться на Ярфесте. Я могла импонировать Олесе, и она не повела бы себя как старая ревнивая стерва.
- Но вот мы здесь, потому что всё это произошло, - раздосадовано констатирую я.
- Я хочу верить, что где-то в другой вселенной, Лёля с Ваней ещё не знакомы. И им ещё всё только предстоит. Встретиться, влюбиться и остаться вместе. Допустим, в какой-то вселенной, они встретятся через... - Кивает она мне, предлагая поддержать её игру.
- Месяц, - не понимая, предлагаю я.
- Отлично, ровно через месяц, 28 ноября, Лёля придёт на концерт Xolidayboy в городе..?
Задумываюсь, какой город назвать. Её город, где мы впервые встретились? А, вдруг, у тех Лёли и Вани тоже всё пойдёт наперекосяк. Тогда город, где я был безмерно с ней счастлив. Но это тот же город, где я сделал её безмерно несчастной. Москва не подходит. А если... если выбрать город, где появилась переменная, из-за которой мы так долго не могли быть вместе. Олесю я исключить так легко не могу, но...
- Ярославль.
- Отличный выбор!
- Надеюсь, туда Лёля пойдёт с одной только подругой... - ворчу я, пока Лёля улыбается на мои комментарии.
- На концерте Ваня заметит Лёлю, потому что.. ? – Продолжает она.
- Потому что она подарит ему браслет, - неожиданно нахожусь я, перебирая на руке Лёлин подарок.
- Потом он найдёт её, они встретятся и всё у них будет хорошо. Пусть не у нас, хотя бы у них.
- У нас тоже всё будет хорошо. Это не конец, слышишь? - Лёля опять грустно улыбается на мои слова.
- Мне пора.
Я сжимаю её в самых крепких своих объятиях, вдыхаю запах её волос, чтобы запомнить его на время, пока мы не встретимся вновь. Лёля тихо плачет мне в плечо, крепко сжимая на мне майку, натягивая ткань. Поднявшись на пальцы, она обвивает мою шею и целует меня. Её теплые слезы теперь текут по моему лицу. Возможно, это мои слёзы. Начав нежно и медленно, поцелуй становится сильнее, увереннее. Лёля приоткрывает рот, и мой язык моментально проникает внутрь. Поцелуи становятся страстными. Лёля подпрыгивает и закидывает мне ноги за спину, скрестив лодыжки. Я поддерживаю её за её шикарные ягодицы, наслаждаясь близостью. Её пальцы запутались в моих волосах, она опять забывает дышать. Отстраняюсь, дав ей пару секунд, чтобы она сделала вдох. Набрав полные легкие, она продолжает меня целовать с таким неистовством, граничащим с безумием. С манией. Хотя, кажется, это всё же был я. Задыхаясь от страсти, мы прерываем поцелуй, с желанием глядя друг другу в глаза.
- Почему ты не могла начать с этого месяц назад? – С досадой отмечаю я.
- В следующий раз так и сделаю, - подмигивает она мне.
Лёля проводит пальцем мне по шее справа, обводя пальчиком контуры сердца.
- Обожаю эту татуировку. Как же я мечтала её поцеловать!
Лёля целует меня в шею, я сжимаю ей бедра от наслаждения. У меня бегут мурашки по всей правой половине тела. Лёля спускает ноги, отпуская меня. Снимает мою куртку, протягивает её мне.
- Оставь себе. Она тебе больше идёт. Пусть она будет напоминанием обо мне.
- Хорошо... - Вздыхает она. - Не провожай меня, пожалуйста. Иначе я не смогу уйти. - С надрывом просит она, пытаясь сдержать наворачивающиеся на глаза слёзы. – Досчитай до ста, только потом уходи, хорошо?
- Я люблю тебя, - вместо ответа говорю я.
- Я и тебя люблю.
Лёля стирает с моей щеки слезу, быстро целует и уходит. А я начинаю считать.
Один, два, три...
Слышу, как она взяла чемодан и повезла его.
Двадцать три, двадцать четыре...
Она открыла дверь на сцену.
Пятьдесят восемь, пятьдесят девять...
Хлопнула дверь.
Шестьдесят три.
Я падаю на колени, роняя голову на руки, но продолжаю считать.
Восемьдесят три, восемьдесят четыре... Девяносто девять. Сто.
Досчитав до ста, я начинаю истошно орать, выпуская всё, что сдерживал всё это время ради неё. Весь гнев, всю боль, всё своё горе. Кричу, пока не начинают гореть легкие, пока не срывается голос. В конце я просто хриплю, не в силах смириться с тем, что она ушла. Я её потерял...
1 Xolidayboy – Последний день на земле (прим.автора – включите эту песню на последних страницах главы, прочувствуйте момент глубже)
КОНЕЦ