Коул
Утро пролетело незаметно, и я направился перекусить. Мне показалось, что Мэгги не особо хочет сидеть со мной — она устроилась за столиком с девочками из своей группы. Я, не обидевшись, сел один. Осмотрелся по сторонам — и снова увидел её.
Ту самую незнакомку с литфака.
Она сидела в белом свитере и длинной юбке в тон — нежной, мягкой, ниже колен. Читала книгу, пила что-то зелёное из стаканчика и выглядела... воздушной. Красивой. Простой и при этом невозможной.
Из её локона выбилась одна кудряшка.
Чёрт, как же я хотел её поправить. Но сдержался.
Она была прекрасна — как первый весенний день после долгой зимы.
Мэгги подошла к ней, о чём-то коротко поболтала, и через минуту незнакомка пересела к ним за стол. Теперь они сидели вчетвером. Отлично. У меня появился повод подсесть — всё-таки я брат Мэг.
— Боже, какие у тебя волосы! — восхищённо произнесла сестра, притягивая к себе светлую прядь. — И шампунь у тебя такой вкусный...
Белл густо покраснела.
Она посмотрела на меня — взгляд в упор, открытый, почти растерянный.
Чёрт, какие у неё глаза. Мы смотрели друг на друга, пока Мэг не влезла:
— Ой, милая, совсем забыла спросить! Как тебя зовут, конфетка?
— Изабелла Грейпс, — неуверенно сказала она. — Но друзья зовут меня Белл. Хаха... Хотя друзей у меня, кажется, пока нет. Надеюсь — пока.
У меня отвисла челюсть.
Изабелла. Белл.
Как у неё, у этой живой обложки Victoria's Secret, может не быть друзей?
Я не знал, есть ли у неё парень, и если честно — даже думать об этом не хотел. Меня моментально охватывала какая-то необъяснимая злоба. Ревность? Уже? Да ты с ума сошёл, Брайан. Это просто симпатия. Просто...
— Белла, а это мой братик, Коул, — сказала Мэгги, хитро подмигнув. — Он хороший, просто немного мрачноватый. Не злись на него — внутри он добрый.
— Ну привет, Зефирка, — вырвалось у меня с улыбкой.
Наши взгляды снова встретились.
И снова внутри что-то сжалось.
Она светилась — будто вся из солнца, ванили и мира, в котором ничего не болит. Я смотрел на неё и думал: конечно, Белла. Конечно, «bella» — с итальянского «красивая». Слишком красивая, чтобы быть случайной.
Чёрт. Отогнать эти мысли — срочно.
Я заметил, что она ничего не ест. Только зелёный напиток — кажется, матча. И книга.
Я напряг зрение. Паланик?!
Такая светлая снежинка — и Паланик? Насилие, разложение, «Удушье»?
Меня это не просто удивило — поразило.
И, кажется, окончательно добило.
Белла была как огонь под снегом. Ясная, тихая — и в то же время способная разнести твою голову философией Тайлера Дёрдена.
Мэгги спросила, почему та ничего не ест, предложила угостить, но Белла мягко отказалась.
— Мой обед ждёт дома, я не голодна, — сказала она.
Наверное, поэтому она казалась такой хрупкой. Воздушной. Её словно можно было вдохнуть.
Через несколько минут прозвенел звонок. Все стали расходиться. Я молчал. Только снова посмотрел на Беллу — и, кажется, ещё сильнее запутался.
Боже, как же она была красива.
Я не попрощался, просто ушел на урок. Или в себя, пока не разобрался.