Глава 3. Снова в бегах
Этого просто не может быть!
Не верю своим ушам, ведь Магнус был ещё молод и ничем не болел! Фолк, должно быть меня разыгрывает... Вот сейчас он в своей привычной манере посмеётся и скажет, что пошутил. Да, это наверняка одна из его дурацких шуточек. Только Фолк молчит и на меня не смотрит. И совсем не смеётся. И я понимаю, что это правда. Горькая. Мучительная. Едкая.
– Но как...
– Его нашли недалеко от входа на внешней стороне, – бесцветно произносит Фолк.
Он всегда недолюбливал Магнуса, но даже ему, похоже, жаль его. Как и мне. Пусть у нас с ним и были разногласия, но он был настоящим лидером и отцом не только для своего сына, но и для всех остальных. Дин. О, эйдос... Каково пришлось ему?
– У Магнуса случился удар? – я слышала о таком. Человеку вдруг становится плохо, и он покидает мир живых в считанные минуты.
– Ему пробили голову камнем.
Слова Фолка не укладываются в голове.
Убийство?
– Кто же мог такое сотворить?!
– Неизвестно.
Пытаюсь переварить услышанное. Магнус мёртв. Убит...
– А как... как воспринял эту новость Дин?
– А ты как думаешь? – Фолк отводит глаза. – Он подавлен и разбит. А Илва этим пользуется.
Илва. Как я могла о ней забыть? Боевая подруга Магнуса. Кто-кто, а она, я уверена, не сломалась и не пролила ни слезинки. Женщина-воин. Такие не плачут. Напротив, все несчастья и беды таких закаляют и делают сильнее. Не удивлюсь, если Илва взяла бразды правления в свои крепкие руки. А если так, то она их так просто не выпустит.
– Рассказывай.
– Как ты знаешь, Илва всегда любила командовать, – я согласно киваю, – но Магнус умел сдерживать её порывы. – С этим я тоже соглашаюсь. – Теперь же она всецело управляет Дином. То есть фактически все решения принимает он, но нашёптывает их Илва.
– Дин не такой простак! – возражаю я.
– Не такой. Но после смерти Магнуса, единственное, что его интересует, это месть.
– Месть? – хмурюсь я. – Но кому?
– С подачи Илвы Дин считает, что это люди Регентства выследили и убили Магнуса.
– Но это какая-то бессмыслица... Если бы так случилось, остров был бы уже уничтожен.
– Нет, если Магнус не открыл тайну острова. Так считают Илва и Дин.
– А сам ты что думаешь?
Фолк долго смотрит в пол. Потом поднимает взгляд на меня.
– Думаю, его убил кто-то из своих.
– Да ты с ума сошёл!
Даже не замечаю, как вскакиваю со своего места. Усталость берёт своё, и окружающий мир вдруг начинает вращаться. Хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть и снова сажусь на место.
– Может и так. Но это уже не важно. Его нет и надо жить дальше. Главное, нам удалось тебя вытащить.
Нам. Слово режет слух.
– Скажи... а кто ещё, кроме тебя и Шпасна, участвовал в моём спасении?..
– Тьер.
– Тьер?.. А он-то каким боком?
Честно сказать, Тьер Паси – последний о ком бы я подумала. Возлюбленный Анисы никогда не отличался смелостью. Выходец из особенных, ему всегда приходилось по́том и кровью доказывать свою принадлежность острову, может, в этом всё дело? А работать он не шибко любил и вечно жаловался на свою аллергию. Но Аниса души в нём не чаяла, оно и понятно.
– Он нашёл для нас это жилище... Я понимал, что тебе нужно будет где-то перевести дух... И обратился к тому, кто знает город и всю кухню особенных изнутри. Он-то мне и посоветовал воспользоваться пустующим домом особенного и помог такой найти... Он обзвонил несколько фирм, чьи владельцы имеют в этом районе дома и поговорил с секретаршей каждого из них. Наплёл какую-то околесицу про взаимовыгодное сотрудничество и ловко выведал, когда и кого из них не будет в городе. Шпанс смог перенастроить электроключ с отпечатка на обычный пароль... Это всё-таки не Музей.
– А Дин?
– А что Дин? – ощетинивается Фолк. – Я его в свои планы не посвящал...
– Неужели он был бы против моего спасения?
– Дин, может и нет, а Вот Илва – точно. Она знает, что ты имеешь на него влияние.
Я ёжусь. Похоже, террариум на острове никуда не делся, а только разросся.
– Интересно, хоть кто-нибудь будет рад моему возвращению?
– Зря ты так. Конечно, будут. Аниса. Шпанс... – перечисляет Фолк. Да тот же Тьер сразу согласился помочь, стоило только упомянуть про тебя. Ну и... твой Дин, уверен, будет просто счастлив. А ещё ты не видела, как сильно переживал Крэм, когда ты пропала... Да он был убит горем!
При упоминании маленького друга на душе теплеет. Только ради него одного стоит вернуться.
– Но главное совсем не это. Илва и Дин готовятся нанести удар по Олимпу. Они собираются воплотить план Магнуса в жизнь. И единственный, кто может повлиять на Дина – ты.
Ну вот всё и встаёт на свои места. Теперь я знаю, почему была спасена. В этой жизни никто ничего не делает просто так. Пора бы привыкнуть.
– А с чего ты взял, что мне есть до этого дело? – произношу с издёвкой.
Фолк смотрит непонимающе, и я мысленно праздную победу – мне нравится видеть его растерянным, хотя это и сущая мелочь, но до чего ж приятно!
– Ты ж первая кричала на каждом углу, что мы не должны уподобляться им...
– Вот промашка вышла, да? Что делать будешь? Сдашь меня обратно в Кульпу? – я улыбаюсь, но в моей улыбке ни тени смеха. – Выходит, зря ты меня спасал... Не повезло.
Теперь брови Фолка привычно хмурятся, а глаза темнеют, словно небо неожиданно затянуло тучами.
– Что за бред ты несёшь?..
– Ну а разве не для этого ты меня вытащил? Хочешь, чтобы я поговорила с Дином, только я не собираюсь, ясно?!
– Значит теперь тебе всё равно?..
– Вот только не надо меня стыдить! – закипаю от злости. – Ты не понимаешь...
– Ну конечно. Куда мне...
– Кульпа меняет человека до неузнаваемости, переламывает его, будто травинку. Ты ничего не знаешь! Тебя не пытали, не допрашивали, не клеймили, не топили в бочке с водой. И по твоей вине никто не умирал... – срывающимся голосом произношу я. – Никто не умирал...
Фолк тянется ко мне через стол и утирает непрошенные слёзы. Надо же, я даже не поняла, что плачу.
– У каждого имеются свои скелеты, Карамелька. – Наконец выдаёт он. – И у каждого свой размер шкафа, где они хранятся. – Фолк поднимает взгляд, в котором я замечаю каплю боли. Впрочем, она сразу же растворяется в пасмурном небе его глаз. – Поверь, мой настолько огромен, что в нём можно заблудиться...
От его слов мне становится не по себе.
– О чём это ты?
– Давай-ка лучше спать...
Фолк поднимается со стула и быстро выходит из кухни. Вкус моей мнимой победы начинает горчить, словно я глотнула настойки полыни.
Я тоже поднимаюсь и бреду за Фолком. Он настоял, чтобы мы спали в одной комнате и безропотно уступил кровать, а сам устроился на маленьком диванчике. Переодеваюсь в мешковатую футболку, которая больше походит на платье, и ложусь в постель. Глаза слипаются, так что стоит опустить голову на подушку, я тут же засыпаю.
***
Всё, что происходило со мной дальше, помню, как в тумане. Единственное, чего мне хотелось – это спать. Желательно вечно. Силы оставили меня, будто отвечающая за руки и ноги пружина сломалась, превратив тело в безжизненный манекен. Было нестерпимо жарко и одновременно холодно. Смутно помню, как Фолк кормил меня с ложечки, поил каким-то таблетками, протирал лицо холодным мокрым полотенцем, даже помогал добраться до туалета. Но всё это словно во сне, словно не со мной, словно я наблюдала за нами со стороны.
Но теперь всё иначе. Постепенно сознание возвращается, хотя я так и не могу себя заставить проснуться до конца, но уже воспринимаю окружающий мир и реальность.
– Эй, соня, вставай...
Сквозь приятную дрёму настойчиво пробивается чей-то голос. С трудом разлепляю веки и с усилием моргаю. Ощущение, что в глаза насыпали горы песка. Повернув голову, замечаю Фолка, присевшего на край моей кровати.
– Сколько я проспала?
– Несколько дней...
– Несколько дней?! Но как же... – я оглядываюсь по сторонам. Спальню освещает лишь одинокий торшер, верным стражем застывший слева от меня.
– Да это на самом деле не удивительно. Я до сих пор не понимаю, как ты выдержала дорогу сюда. Наверное, адреналин помог... Но стоило тебе почувствовать себя в относительной безопасности, организм просто отрубился... У тебя был жар. Я раздобыл в аптечке лекарства. Решил, что антибиотики не будут лишними. В общем, не зря мы остановились тут. Хотя сегодня придётся уйти. Я выбирался вчера на разведку. Сейчас более-менее тихо. Наверное, они решили, что мы уже убрались из города. Но патрули, конечно, никуда не делись, но их хотя бы стало меньше.
При мысли о том, что Фолк выходил на улицу, меня пробирает дрожь. Ненавижу себя за слабость, но не могу не спросить:
– А мы не можем задержаться здесь ещё?
– Боюсь, что нет. Так что поднимайся! Пока поедим, как раз наступит ночь.
С трудом подавив зевок, выбираюсь из нагретой кровати. Вот бы понежиться ещё немного...
– Отвернись... – прошу я. – Мне нужно одеться.
– Не волнуйся, твоей чести ничто не угрожает. – обещает Фолк. – Пойду, проверю завтрак. Или ужин.
Как только он исчезает за дверью, я молнией сбрасываю с себя свою импровизированную «ночнушку» и отправляюсь в душ, где провожу намного больше времени, чем мне требуется – что поделать, если душ превратился для меня в неслыханную роскошь?
Спустя полчаса надеваю брюки с футболкой и вхожу на кухню. Фолк уже накрыл на стол и дожидается меня.
– Садись... – он кивает на рядом стоящий стул, но я обхожу стол и сажусь с другой стороны. – Что, теперь и я твой враг?
Фолк глядит с прищуром. Оценивает.
– Нет. Совсем нет... Просто мне нужно время, чтобы всё обдумать и взвесить.
– Твоё право...
Молча мы доедаем суп и сыр. Я смотрю в тарелку, в которой размазаны остатки овощного супа и не могу понять, что же со мной творится. Я вроде как выяснила, что Дин не виноват в моих бедах, но тяжесть на душе так и осталась – давит, точно тонны невидимого груза.
Фолк уже расправился со своей порцией и выжидательно смотрит на меня, но я медлю и никак не закончу трапезу, потому что до дрожи боюсь выходить на улицу, вот и тяну время.
Конечно, он это понимает, но ничего не говорит. Ждёт терпеливо, давая возможность собраться с духом. Когда я всё-таки отодвигаю тарелку, Фолк убирает со стола, как заправский хозяин, и расставляет чистую посуду по своим местам, потом оглядывает кухню критическим взглядом и остаётся довольным результатами своих трудов. Знал бы он, что под ванной на втором этаже остались лежать мои лохмотья...
В спальне Фолк тоже мало-мальски наводит порядок, чтобы не сразу бросалось в глаза, что здесь побывали гости: поправляет подушки на диване, чуть сдвигает журнальный столик, как он стоял в самом начале и сметает крошки на пол.
– Сойдёт... Придётся тебе надеть мою куртку.
– Зачем?.. На улице тепло...
– Не хочу, чтобы кто-то увидел это. – Он берёт меня за руку и переворачивает запястьем вверх. – Незачем нам привлекать к тебе лишнее внимание.
Уродливый шрам, доставшийся в память о Кульпе. Я и забыла о нём. Выдёргиваю руку и натягиваю куртку Фолка на себя. Опять чужое тепло. Чужой аромат. Чужая жизнь.
Словно меня совсем нет, словно я призрак.
***
Покидать жилище страшно до жути. Здесь я чувствовала себя в относительной безопасности, хотя и осознавала, что фантомы могут ворваться к нам в любую секунду. И всё-таки крыша над головой, кровать и горячая еда способны любому подарить мнимый покой. Теперь же нам предстоит столкнуться с действительностью лицом к лицу. Никаких заборов и крепких стен со ставнями.
Едва удерживаюсь оттого, чтобы не умолять Фолка остаться здесь ещё. Хотя бы на день. На одной чаше весов – безопасный день, а на другой – мои жалкие причитания. К тому же, что изменится завтра? Страх не растворится, не исчезнет, не улетучится... Поэтому я молча следую за Фолком, стиснув зубы.
Дверь бесшумно отворяется, и мы выходим на крыльцо. Сегодня луна словно приколота к небу россыпью звёзд и ни одного облачка.
– Нас будет видно за версту! – шепчу я.
– Знаю, но другого выхода нет. Здесь мы оставаться всё равно не можем – завтра возвращается хозяин.
Слова Фолка медленно оседают в моей голове, а затем стекают в желудок. Чувствую привкус желчи во рту. В этом мире мне нигде нет места. В городе я преступница, а на Либерти просто никто. Как же мне хочется испариться отовсюду, быть нигде и везде одновременно, хочется подняться в небо, словно у меня за спиной всё-таки есть ещё крылья, словно их ещё никто не сломал... И улететь туда, где нет Регентства, нет Кульпы и фантомов, но зато есть мир такой, каким он был когда-то в старинных книжках и моих мечтах.
Вместо этого я жмусь к забору и молю эйдоса, чтобы нас никто не нашёл... Раз. Два. Три. Фолк открывает калитку, и мы выскальзываем на улицу.
Наши шаги гулко стучат эхом по мостовой. И мне всё кажется, что позади идёт кто-то ещё, преследуя нас попятам.
– Не оглядывайся! – шипит Фолк. – Привлекаешь внимание.
Мы идём и идём вперёд, торопясь покинуть Олимп. Обходим центральные улицы и то и дело ныряем в тень, заслышав посторонние звуки – будь то шелест листвы или скрип одинокого фонаря, раскачивающегося на ветру. Хорошо хоть, что на улицах пустынно и почти никого нет.
Мимо проплывают жилища особенных. Одно удивительно похоже на огромный гамбургер, каждый внутренний слой которого – это этаж. Другое построено в форме земляники и даже выкрашено в красный свет, а в качестве крапинок – маленькие фонарики. Третье подозрительно смахивает на мыльный пузырь – полностью прозрачные стены демонстрируют богатство и роскошь... И каждый – освещается, будто вместо прожекторов и фонарей маленькие солнца. И мы – как на ладони.
– А разве Нора не в другой стороне? – спохватываюсь я.
– Мы не пойдём к Норе, она давным-давно раскрыта – рядом всё время дежурят фантомы или полиция... Регентство не сидело без дела и после нашей вылазки в Музей сканеры поставили чуть ли не на каждом шагу. Даже у Арки и при входе на площадь Мира.
– Как же мы выберемся из города?
– Наведаемся в Бухту Темноты.