Глава 11
Лия
В небольшой, но уютной комнате царил настоящий хаос. Вещи неряшливо лежали на стуле, широкой кровати и полу. Столик полностью уставлен сумками и духами.
Я нервно пригладила юбку, смотря в зеркало, все еще сомневаюсь в правильности своего выбора, но времени не осталось. Сигнал на улице заставил подпрыгнуть на месте, и я, с явной тихикардией спустилась вниз.
— Миледи, вы, конечно прекрасны, но это не дает вам преимущество во времени.
О, как же парень не любит опаздывающих людей. Я далеко не такая, но почему-то именно направляясь куда-то с ним, вечно опаздываю.
— Ну, не знаю, вы ведь не уехали.
Миллер сощурил глаза, и хмыкнул. От него исходил приятный аромат, и я позволила себе немного задержаться рядом.
— Присаживайся.
На улице было еще светло, я уставилась в окно от неловкости ситуации. Мы, двое занятых людей едем вдвоем на прогулку, причем, не знаю, как Миллер, но лично я ничего не сказала Джону.
— Куда ехать?
— В ближний парк.
— Прогулка по парку, значит.
— Нет, езжай молча.
— Но тогда тебе будет скучно.
— Очень сомневаюсь.
— Как скажешь.
И он действительно замолчал. Пока парень внимательно следил за дорогой, я успела осмотреть авто внутри. Мне нравится его выбор, Ривьера очень подходит ему.
— Ты сам купил это авто?
Молчит.
— Ты глухой? Я вопрос тебе задала.
Молчит.
— Миллер! — Уже не выдержала я. — Хватит, или ты хочешь приехать в плохом настроении?
— Ты же сама сказала молчать.
— А ты послушал!
— Чудачка ты.
— Повторяешься.
— Авто мне подарил отец, он... любитель подобных.
— О-у, у него отличный вкус.
При упоминании отца Миллер напрягся. Руки крепко сжали руль, скулы напряглись. Я почувствовала укол вины, что спросила, но, с другой стороны, я ведь не знала, и задала обычный вопрос.
— Кстати, ты приготовил то, что обещал? — Решила перевести тему.
— Да. Но это потом.
Парень улыбнулся краем губ. Я закатила глаза.
— Невыносимый.
— Чудачка.
В глубине леса есть большая поляна, где расположились палатки, на высоких деревьях красивыми огнями светят лампочки, добавляя атмосферу эдакого волшебства. В самой середине расположен костер, а по кругу расставили бревна. Недалеко стояла огромная палатка с напитками и едой. Приятная музыка обволакивала уши, заставляя расслабляться и уйти от громких звуков ненадолго. Чем темнее, тем прекраснее здесь.
— Это место создала небольшая компания верующих людей.
— *Баптисты что ли? Не, Лия, в Бога я не верю и книг не читаю.
— Миллер, заткнись, а? Они просто решили устраивать в теплые дни такие себе «тусовки» с приятной музыкой, на природе, с вкусной едой, принимают желающих отдохнуть от шума. Они не принуждают к вере, лишь делают то, от чего им приятно.
— Что же, — он посмотрел по сторонам, оценивая, — эти люди выглядят нормально, да и местечко вроде неплохое.
— А как они выглядеть должны?
— Ну, не знаю, белые костюмы там...
— Господи, это же как тебе так психику сломали в детстве, чтобы верующих людей представлять в белых костюмах?
— Не суди, судим не будешь.
Я хмыкнул.
— А эти палатки? Типа как номера в отелях?
— Нет. Они для организаторов. Люди остаются с ночевкой чтобы утром все убрать.
— Так... а ты откуда знаешь это место?
— Здесь друг Мишель, она пригласила, мне понравилось.
— Значит, любишь спокойствие?
— Немного. Иногда хочется убежать, быть там, где тебя не осудят, где ты можешь просто послушать приятную музыку, посидеть в комфортной обстановке.
— Что ты тогда делала на тусовке?
— Это уже другое дело, там можно оторваться. Скажем так, все зависит от настроения.
— Понял.
— А ты фанат чего-то отрывного?
— Не знаю, — он пожал плечами, — просто я раньше не был в подобных местах.
Я подошла к палатке.
— Сок, пожалуйста.
Я взяла упаковку, и протянула купюру, но рука парня перехватила мою за запястье, и он оплатил, взяв себе лимонад.
— Спасибо.
Мы сели возле костра. Честно, я думала он будет больше возмущаться.
— Мне нравится, — сказал он задумчиво, — думаю, в такой обстановке мы лучше пообщаемся.
Я протянула свободную руку к костру, от которого исходило приятное тепло. Бревна негромко потрескивали, пары сидели и жарили зефир.
— Замерзла?
— Нет. Я люблю холод, поэтому не мерзну.
«Да, попробуй замерзнуть, когда принимаешь только холодный душ.»
— Холод под стать твоим глазам.
— Так, чем ты занимаешься?
— О чем ты?
— Миллер, не строй из себя дурака, я знаю, это у тебя хорошо получается, но давай не сейчас.
— Хаха. Ты думаешь, я вот так сразу все возьму и выложу?
— Да. — Я повернулась к нему.
— Нет. Лия, посмотрим на твое поведение.
— Чего-о? Миллер, только не говори, что ты обманул меня? Или ты у нас подражаешь какому-нибудь психопату-убийце?
— Да, поэтому на людях не могу показать баночку с глазом в формалине.
Я закатила глаза.
— А неплохой у них тут лимонадик. — Он покрутил стаканчик в руках.
— Домашний.
— А пиво есть?
— Нет, и молочного коктейля тоже.
— Как жаль, упускают клиентуру.
— Почему ты стал играть в лакросс?
— Долго над вопросом думала?
— Миллер...
— Ладно-ладно, не бушуй. Ну, я и раньше любил всякого вида спорт: футбол, волейбол, хоккей, бокс. И когда в школе объявили набор игроков в команду «Соколы», я не мог не попробовать.
— А внешкольные?
— Ходил. Мне удобнее было, что тренировки прям в школе, далеко ходить не надо.
— А куда ходил?
— Бокс.
— Поэтому тебе моську набили?
— Нет. И вообще, пострадал не только я.
— Не сомневаюсь.
— Твои хобби?
— Я максимально скучная, пробовала себя во многом, но ни в чем не нашла.
— Подробнее. Я тут тебе душу изливаю, а она мне «скучная».
— Хип-хоп, балет, рисование, пару раз вышивание, каратэ, — Миллер на этом опешил, — да-да, не спрашивай. Моделирование, бисер, даже с глиной работала.
— Я все же спрошу. Каратэ? Чего, блин?
— Что? Я тогда смотрела мультфильм «уличный боец», меня нельзя осуждать!
— А тебе даже идет, знаешь, ты просто... ну, в общем, каратэ – это твое. Зря ушла.
— Да, пару приемов помню, поэтому могу врезать.
— О чем я и говорю.
Он улыбнулся. Только сейчас я смогла заметить, что в уголках его глаз появляются легкие морщинки от смеха, голос такой бархатистый, хочется слушать и слушать.
— Какую музыку предпочитаешь?
— Я меломан. Слушаю то, что нравится. А ты?
— В каком-то роде тоже, но отдаю предпочтение року.
— Какой именно?
— Немецкий.
— Мне нравится Германия. Я отдыхала с родителями, там круто.
— Твои родители любят путешествовать?
— Ну, можно и так сказать.
«Путешествовать во имя разбитых судеб.»
— Лия, почему у тебя такое рвение быть во всем первой?
— Рвение? Я не виновата, что лучшая.
Миллер прыснул, зажигая между указательным и средним пальцами сигарету.
— Что смешного?
— Ничего. Не знаю, лучшая ли ты, но злее так точно.
— Я не злая! Я просто люблю учиться, и у меня хорошо получается.
«Да, это я люблю учиться, а не мои родители сраные идеалисты.» — хотелось добавить, но я промолчала.
— И вообще, это я должна спросить какого хрена ты один из лучших учеников? Ты же не очень блещешь умом явно.
— Это еще почему? — Искренне удивился он.
— Ну, ты игрок, качок, тусовщик, а таких парней мало интересует учеба.
— Стереотипы. Ты считаешь, я не могу любить учебу лишь потому, что я качок, игрок и тусовщик?
— Ну...
— На стереотипах далеко не уедешь, Лия. Представь ситуацию: в нашу школу перевелась девушка. Блондинка, длинные ногти, яркий макияж, короткая юбка и каблуки, писклявый смех. Можешь для разнообразия еще собачку с машинкой добавить.
— Ну, и?
Я представила себе столь неприятную картину.
— Для тебя, впрочем, как и для остальных она будет тупоголовой блонди, но на самом деле, — парень выкинул окурок в костер, — она пишет научную работу, победительница олимпиад по математике, и в ее комнате стеллаж с научной литературой. А вместо Джастина Бибера в ее авто играет Бетховен.
Я немного опешила. Картинка тут же сменилась, и я представила себе эту же девушку, уютно усевшуюся в кресле дома, с книгой в руках и чашечкой зеленого чая.
— Теперь ты смотришь на нее иначе. Она вызывает восхищение, не так ли? Ты даже подружилась с ней. А теперь вновь представь, что из-за своих тупых стереотипов ты потеряешь столь интересного собеседника.
— Ла-адно. Твоя взяла. Больше никаких стереотипов. — Миллер кивнул. — Но, зачем она тогда провоцирует своим образом на стереотипы? В смысле, блонди вызывающе одета и накрашена, что делает ее несерьезной и глупой. Чего она еще ожидала?
— Лия, — парень сел ближе, — пойми, внешность обманчива. Какая разница, что на тебе и какого цвета твои брови? Разве это мешает быть хорошим человеком?
Миллер был прав. Судить человека по одежде – гнилое дело. Я превращаюсь в своих родителей.
— А мой вид?
Не знаю, зачем это вырвалось с меня. Наверное, я и сама еще не определилась, как выглядеть, чтобы было комфортно мне.
— Ты своеобразная девушка. Упрямая, немного вспыльчивая, стараешься все держать под контролем, но, я вижу, что под маской пай-девочки, примером для родителей, скрывается твоя адская натура. Ты огонь.
Парень говорил так, будто уже не один раз думал об этом.
— Ты слишком противишься. Перестань думать о правилах, и подумай о себе. Чего хочет истинная Лия?
«Лия-Лия... ты правда собираешься предать свою правильность? Настолько ты чокнулась без родительского надзора?» — голос правильной девушки стал отдаваться эхом в голове, но я заткнула ее, поддавшись своему желанию ощутить вкус парня.
Мягкие, горячие губы с отдаленным привкусом мяты из-за лимонада, приятный и совсем непротивный вкус табака и, Господь помилуй мои внутренности, которые сжимаются от запаха и вкуса молочного шоколада.
язык Миллера нагло ворвался в мой рот, не давая шанса на сопротивление. Он изучал меня, всасывал язык, проводил по небу. Руки парня сжали мой подбородок, запрещая своевольничать. Я издала глухой стон. Миллера будто отрезвили, он медленно отдалился от моих губ, и я почувствовала укол разочарования.
— Что-то не так? — Я едва узнала свой голос.
— Прикалываешься? — Миллер обрывисто дышал. — Я желаю, чтобы сейчас все к чертям испарились, оставляя нас наедине.
Мои щеки вспыхнули. Как же хочется ощутит его напористый язык. Не только во рту. Внизу свело, я невольно поерзала на месте.
— Тогда...
Парень снова прильнул к мом губам. Должно быть, я слишком долго не дышала, моя голова стала кружиться. Хотя, может это совсем не из-за нехватки кислорода меня так понесло.
Я прикусила его верхнюю губу, парень тихо зарычал, и, клянусь, если бы не резкий укус за кончик языка, из-за которого я распахнула свои глаза, полностью укутанные дымом, то накинулась бы на Миллера здесь! А потом сгорала от стыда и неудовлетворения.
— Я, конечно, безумно тебе благодарен за столь прекрасное место, здесь круто, но это последнее место, где я сейчас хочу быть с тобой.
Обведя глазами окружающих людей, я наткнулась на пару недовольных, что было ожидаемо. Я кивнула парню, и он встал, притягивая меня к себе. В данный момент я была способна лишь на кивок.
Черт!
Теперь я понимаю суть фразы: «Пропал дар речи.»
Этот сумасшедший делает из меня серую массу, которая растекается под одним его взглядом, что уж говорить о губах!
— Осторожно.
Миллер отодвинул ветку, нежно сжимая второй рукой мою руку. Было темно, и я еле различала тропинку перед нами.
— Надо почаще целовать тебя. Так ты надолго замолкаешь.
— Много возомнил о себе, Миллер.
— Уверена?
— Да. Не думай, что я буду молчать, если ты снова прилипнешь ко мне. — Лгала я нагло, конечно.
Он остановился, осмотрев местность. Я не успела сообразить, как оказалась прижата к ближайшему дереву. На этот раз я не дам ему права на власть.
Схватив парня за густые, мягкие волосы, я обвела языком контур его губ. Добавляя немного нежности поцелую, я почувствовала, каким податливым он был. Неужто ему нравится нежность? Мне надоела эта романтика. Быстро сменив напор, я буквально истязала его губы, пока он не взял меня за шею одной рукой, а другой провел ладонью под моей юбкой. Рука обжигала, я не сдержала стон. Слишком часто дышу, слишком сильно бьется сердце, слишком я плавлюсь, это все – слишком.
— Лия, если ты будешь продолжать так стонать и тереться об меня, все закончится так как в машине.
— А ты имеешь что-то против повтора?
ЧТО?
ЭТО Я ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛА?
— Лия, — мое имя вырвалось с его уст вместе со смешком, — я бы с удовольствием повторил, но не здесь, не сейчас, и... не когда на тебе так много одежды.
Почему-то я разочарованно выдохнула. Чертов Миллер!
— Не расстраивайся. Все впереди, — он провел большим пальцем по моим губам, — я могу дать тебе больше, намного больше, как только ты позволишь.
«О, еще пара твоих взглядов, и я позволю еще как!» — пронеслось у меня в голове, на что я фыркнула и закатила глаза.
— Идем, холодно.
AC/DC негромко играло в салоне. Я выглянула в окно, наслаждаясь ветром и огнями ночи.
— Ты не подпеваешь? Странно.
— Мне нравится эта группа, но я не знаю этот трек.
Я пожала плечами, возвращаясь в исходное положение. Миллер небрежно держал руль и расслабленно улыбался. Мне нравилось смотреть на него. Сукин сын, как же он красив! Адски. Ранее я еще сомневалась, что мои мысли, это не бредни шизика, но сейчас...
— Дыру прожжешь.
— Буду только рада, хоть глаза мозолить не будешь.
«Своей красотой.»
— Макс! — Вдруг опомнилась я. — Ты обещал мне показать свое хобби!
Он молча свернул на обочину. Я не успела возмутиться, как его губы жарко впились в мои. Мурашки пролетели по коже. Я буквально ощущала как по моим венам горячо бежит кровь. Она накаляется, обжигает до боли внутри.
— Повтори это.
— Э-э-э... ты обещал, что покажешь мне свое хобби.
— Нет-нет, — возбужденно он замотал головой, — перед этим.
— Макс?..
— Блядство...
Тихо прорычал он, прежде чем до крови искусывать мои губы.
— Говори почаще мое имя.
— Значит, тебя возбуждает собственное имя. Ну ты и нарцисс, Миллер.
— Меня возбуждает то, — он запустил руку под мою кофту, — как оно звучит из твоих губ.
Горячая ладонь прожгла мою кожу. Я ощущала боль от желания, тянущего, влажного. Рвущегося наружу тихим стоном, в котором была мольба. Пальцы осторожно обвели край кружевного лифа, и я вздрогнула. Парень провел кончиком носа от моей щеки к шее, вдыхая запах моей кожи.
— Как чертовски прекрасно ты пахнешь. Мне нравится.
«Поцелуй меня!»
— С удовольствием.
Я сказала это в слух?
В жизни я так много и долго не целовалась. Казалось, губы просто стерты в кровь, но я хочу продолжать эти сладкие пытки. Он одним взглядом своих карих глаз сводит меня с ума. Он вкусный, горячий, нежный и одновременно грубый. Я хочу понять, что ему нравится больше.
Мобильный парня разрывался от звонков, это порядком отвлекало, но он, похоже, не собирался останавливаться.
— Макс, телефон.
Но только стоило мне это произнести, как подействовал обратный эффект, и парень уже сходил с ума. Мне нравилось это, нравилось, какой эффект произвожу Я. Но видимо, это важно, и придется вернуться к старому, доброму:
— Миллер!
— Блять, — он раздраженно откинулся на спинку сиденья, — ты умеешь отбирать удовольствие также быстро, как и приносить его.
Достав эту пищалку, он стал перезванивать. Я давно бы что-то ответила колкое, но его внушающий бугор на джинсах, из-за которого парень старался найти удобную позу, не доставляя дискомфорта, заставил раскраснеться и отвернуться.
— И что? Я занят. Нет, не получится. Что? Черт, ладно. Я буду.
Дело пахнет разочарованием. Он отключился, потер глаза и посмотрел виновато на меня, но в глазах все еще плясали черти.
— Поехали со мной?
— Нет, езжай сам, это важно, по сей видимости.
— Не так важно, как ты.
— Куда ехать?
— Там вечеринка «Соколов».
— О, нет-нет, — я хмыкнула, — никакой громкости, я хочу покоя.
— Я могу не ехать. Пусть идут к черту.
— Миллер, прекращай строить героя-романтика и отвези меня домой.
— Как скажешь.
Доехали мы молча и быстро, чему я была рада. Находиться в темной машине рядом с Миллером наедине – опасно.
— Что же, — я взяла свою сумку, — до встречи в школе.
Я собиралась выйти, но он схватил меня за руку.
— А поцелуй?
— А по роже?
— Тогда ты так и не узнаешь мой секрет.
Черт.
— Доставай уже.
— Спишу это на твою усталость.
Миллер что-то достал с кармана, и взяв мою руку, посмотрел на меня. Он сомневался, это видно. Что он уже там достал? Голову крысы? Руку младенца? Меня, кажется, он уже не удивит.
— Лия, если ты будешь смеяться, шутить или пакостить, клянусь, ты пожалеешь.
— Боже, Макс, угомонись и сделай это уже, я не заставлю тебя плакать. — Я закатила глаза, но заметила его напряг от произнесенного имени. Он всегда таким дерганным будет?
Моего запястья коснулось что-то прохладное. Он неуверенно выпустил мою руку, и я, посмотрев, сначала не понимала. Он шутит или я просто не догадывалась как много в нем тайн?
На моем тонком девичьем запястье красовался браслет с тонкими бусинами, словно жемчуг, изящно обвивал. Это было чертовски красиво.
— Чего молчишь? Язык проглотила или ищешь в своем головном бардачке шутки?
Вместо ответа, я поцеловала его. На этот раз нежно, показывая свою серьезность. Никаких шуток.
— Бисер, значит.
— Это долгая история.
— Спасибо.
— За что?
— За доверие. И браслет, он прекрасный. Теперь я и представить боюсь, сколько в тебе необычных вещей.
— Не больше, чем у тебя.
— Езжай, я еще успею узнать эту «длинную историю».
— Устроишь допрос с пристрастием?
Его губы уже оставляли дорожки на моей шее.
— Так, еще немного, и я не пойду домой, а ты никуда не поедешь.
— Может, я этого и добиваюсь.
— Доброй ночи, Миллер.
— Доброй, Аддамс.