Исповедь ведьмы

Моё имя регулярно меняется, так что представляться не буду, однако ты, дорогой дневник, точно знаешь, кто я, верно? Хм, недавно вычитала, что регулярные записи своих мыслей, чувств, переживаний и воспоминаний, помогают уберечь нервную систему. Что ж, посмотрим, насколько верны исследования пресловутых британских учёных.
Глядя на своё прошлое, мне хочется смеяться – то, что уничтожало меня, в итоге помогло перевоплотиться в новый, более уверенный и смелый разум.
Говорят, что с возрастом приходит мудрость, однако я, как женщина, пережившая Наполеона и Хоккинга, авторитетно заявляю, что истинная мудрость открывается после смерти.
Итак, сейчас, в 2019 году, мне исполнилось 808 лет. Всё верно – это исповедь ведьмы.
Суть инквизиции в том, что ты не обязательно должна быть колдуньей, экстрасенсом, или любым другим деятелем магии, чтоб гореть на костре. Ты можешь быть красивой, рыжей девушкой - быть ведьмой. Ты можешь быть умной и понимать элементарную математику - быть ведьмой. Чёрт возьми, ты можешь просто отказаться раздвигать ноги перед старым говнюком в рясе - ты будешь ведьмой! Я из везучих «детей скверны» - моя история включает все пункты этого списка.

Когда в мой дом вломились инквизиторы, размахивая мечами и прячась за своими масками, я приняла их за идиотов - зачем выбивать дверь, которая всегда открыта? Ну да хрен с ними, дверь выбили, младших братьев избили до полусмерти. Им повезло, что волосы были обычными, а меня "поцеловало солнце"! Тоже мне, великое счастье…
Меня схватили и чуть ли не сразу же потащили к костру. Ни ответа, ни привета, ни суда - ведьма!
Привязали к столбу, обложили хворостом, что-то покричали про религию и колдовство, и запылал костёр инквизиции. Да здравствует духовенство! Да здравствует Папа - Григрорий IX! Ура!

Но всё самое интересное началось после того, как чёрный дым развеялся, а последние отзвуки моих криков угасли в лунном молчании.
Ночь.
Мой обгоревший скелет пялился в небо пустыми глазницами, а рот был широко открыт, запечатлев в себе всю боль последних воплей. За что меня так? Я ведь даже не была ведьмой! Тогда ещё не была.
Не помню, как и почему мой скелет карабкался по земле в поисках пристанища, но помню пьяницу, которому не посчастливилось встретить меня в ту ночь. Боже, видели бы вы его лицо, когда обугленный труп рванул в его сторону, резво перебирая костяшками! Я тоже не видела, ведь мои нынешние глаза ещё были у него, но уверена – его мимика была великолепна! Голые кости гораздо легче тех, что прячутся под мясом и жиром, а значит - труп куда быстрее живого.

Бесследно пропал? Нет-нет, я просто сожрала того бедолагу, как и многих других, восстанавливая своё сожженное тело шаг за шагом. Заново наращивая мышцы и кожу, возвращая каждый орган в былое состояние. Затратный процесс, скажу я вам. Мне пришлось убить около десятка взрослых мужиков, прежде чем я стала более-менее похожа на себя. Всё из-за ужасных условий проживания – органы у них были похожи на половые тряпки.
Дольше всего восстанавливались мои чудесные рыжие волосы - ради них мне пришлось охотиться на лис, а это не так уж просто. Пришлось осесть в лесу, состряпать хижину из грязи, костей и палок. Уютно, удобно и свежая дичь всегда под рукой.

Одиночество и озлобленность на окружающий мир, подтолкнули свежевоскрешенную девицу к колдовству. Надо же оправдать причину своей смерти? И магия моя родилась из злобы и боли, из огня и обречённого крика – я взглядом поджигала всё, что было в поле моего зрения, когда вспоминала ту ночь… то пламя…
А стоило мне открыть рот, как огонь тут же усиливался, питаемый моей неразборчивой, непонятной речью. Сама не знаю, что за звуки летят с моих уст в этот момент – они будто не мои вовсе! Будто сама тьма, что затмила мой разум, говорит вместо меня, вытекая наружу смолой и серой.

Итак, меня насквозь пронзила ненависть ко всему и ко всем, что существует вокруг. Я ненавидела всё, что создано человеком и плодами его воображения, такими как Бог. Да-да, ваш излюбленный бородатый старик на облаке - дебильная выдумка, необходимая для ограничения ваших свобод и манипуляции стадом. Я была по ту сторону жизни и уверенно говорю, что дальше нет ничего, кроме всепоглощающей пустоты. Но вы не отрекайтесь от веры, нет. Если слишком глупы или трусливы, чтоб иметь собственное мнение - следуйте за толпой. Трусы и идиоты нуждаются в том, чтобы их подчиняли.
Но что-то я увлеклась с вашим просвещением. Вернёмся к нашим баранам - я жаждала отмщения и не знала, как лучше его подать: жестоким убийством всех моих обидчиков или унижением такого масштаба, чтоб они отреклись от всего, во что верили, а после покончили с собой? Весьма сложный выбор.

Старик-священник был виновен в моей смерти, пусть не так буквально, как палач, но мне нужна была практика магии, а старик-поп был противным как чёрт! Иронично, правда? Может это с него образы писали?

Украв какие-то лохмотья и неплохой плащ с блошиного рынка, тёмной ночью одинокая и молчаливая путешественница остановилась в гудящем кабаке. Никто не обращал внимания на даму в капюшоне, а если б и обращали - не узнали бы. Что как не смерть кардинально меняет людей?

Я сидела за столом, попивая дешёвый эль, и всё смотрела на старика около стойки - того самого священника, который пил больше, чем любой другой пьянчуга нашего города.
Я старалась сконцентрировать мысль и остановить его сердце, но видимо это выглядело так, будто я раздевала его глазами. Он нагло усмехнулся и подошёл ко мне:
- Милое дитя, могу я составить тебе компанию?
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Конечно, не думаешь - женщины так не умеют! - рассмеялся старикан,- Так или иначе, ты не выглядишь как человек, способный заплатить за свой заказ... деньгами. А у меня они есть. Поэтому не советую отказываться от моей компании, милочка.
- Да, наверное, вы правы... Простите... - немного наигранно прощебетала я. Актриса из меня тогда была не очень, но этого хватило, чтоб говнюк расслабил булки.
- То-то же! Пойдём ко мне, дитя, тебе пора исповедаться! - вновь заржал он, ведя меня за руку в свою грязную нору.

В комнате священника ужасно воняло, но люди, никогда не знавшие такого, не способны почувствовать этот запах… Запах девичьего унижения. Запах слёз, крика и несправедливости. Эта ужасная вонь сексизма. Ох, я её чувствовала так, словно эта комната и сам поп состояли из сточных вод, крысиного дерьма и мусора.
Тут же в ушах звоном стали все оскорбления, которые я слышала и практически не замечала, так как это считалось нормой. Я снова ощутила, каково быть вещью в мире мужчин. Будто снова и снова меня окунали лицом в навоз… Хватит.

- Святой отец,- робко прощебетала я, корча из себя невинную овечку.
- Да, дитя, что тебя тревожит? - совершенно безучастно ответил он, снимая свою засаленную рясу.
- А разве блуд - это не грех?
- Конечно грех, - кивнул старик,- но всё, что делает служитель Господа - лишь во славу его!
- А вы меня, правда, не помните? Или таких как я было слишком много, чтоб запоминать? – я сама не заметила, как робкий и нежный тон сменился интригующим, нагловатым голосом, отдающим ноткой вызова в каждом слове. В моей груди вспыхнула ярость и отвращение такой силы, что скрывать их больше было невозможно.
- Что? О чём ты там торочишь, глупая? - всё ещё не догонял старик,- Раздевайся и не ёрничай! Тоже мне, баба с принципами!

А вот это было последней каплей. Зелёные глаза заискрились, капюшон спал с моей головы, освобождая огненно-рыжие пряди, что так и просили о свободе. Щёки и ладони укрылись кровавым румянцем. Казалось, моё тело даже приподнялось в воздух, ибо земли под ногами я не чувствовала.
Священник остолбенел от страха, глядя на меня своими широко раскрытыми, желтоватыми глазами. Он не мог найти молитвы, в силу которой действительно верил бы, и просто упал на колени, безмолвно и жалко моля о пощаде.

- Скажите, падре, ведь все мы - создания Божие? - едко усмехнувшись, прошипела я.
- В... Все, миледи.
- И все мы грешны?
- Да, все грешны, все, - заикался бедолага.
- Тогда почему одним… созданиям позволено всё, а другие имеют лишь обязанности пред ними? Почему одни свободны заниматься любимым делом, а другие - нет? - я подошла ближе к старику, и, сверкнув ядовитыми глазами, прошипела сквозь заострённые зубы,- Почему развратного священника не сожгли заживо, за то что он пытался осквернить беззащитную девушку?

В этот момент взгляд мужчины резко поменялся:
- Не может быть... - шептал он - Ты мертва! Я видел! Я видел твою смерть!
В ответ я громко рассмеялась, и, схватив за горло старика, подняла его в воздух:
- А теперь Я увижу твою! Можно считать, что мы квиты.
- Тебя найдут! Найдут и сожгут снова! Нет, будут пытать, и мучить, пока все демоны не покинут тебя! Ты умрёшь!
Я отбросила его к стене и усмехнулась, ибо то, что мертво, умереть не может. Но ему об этом знать не обязательно.
Прозвучал щелчок белых пальцев, обрамлённых чёрными когтями, и голый священник вопит, поглощаемый алым пламенем!
Кожа его набухала, лопалась, плавилась и облезала, обнажая мясо и кости, а маленький морщинистый член, принёсший столько боли и унижений, превратился в обугленный уголёк ещё в первые секунды воспламенения.
- Нравится тебе, гнида? Нравится быть по ту сторону инквизиции!?
Заклятие, что вырвалось из моих уст вместе с этой фразой, обладало чудным свойством - тело горело не только как от огня, а как и от кислоты, как от тысячи укусов скорпионов, скарабеев, тарантулов, и... Проще говоря, такая смесь ненависти и отвращения объединила в себе всю возможную боль, какую только может знать человечество, но и на этом веселье не заканчивается! Заклятье не позволяет жертве умереть во время обряда. О да, он получит сполна…

Очень скоро на крик прибежали люди. Ну как "скоро" - в тот момент, когда вопли горящего попа перестали иметь общие нотки с женскими криками.
Однако гости обнаружили лишь смердящий, обгоревший скелет, который тянулся к ним и безмолвно клацал челюстью.
Никто никогда не узнает, что он просил помощи, ведь когда ты чудовище, общение становится затруднительным. Знакомо, правда?
Священника приняли за демона, вылезшего из ада, и подобающе прикончили, а о таинственной спутнице его последнего вечера никто даже не догадывался.
Кому бы мне ещё исповедаться?