Глава 4
Глава 4
Что же касается вклада чеченского народа в великую Победу, хотела бы отметить, что на фронтах Великой Отечественной войны воевало от 20 до 40 тысяч чеченцев. Почти 400 чеченцев и ингушей участвовали в героической обороне Брестской крепости. Танкист Маташ Мазаев в боях под Перемышлем 23 июня 1941 года был единственным командиром, кто, отбросив врага, сумел перейти государственную границу и овладеть плацдармом на польской территории.
Пулеметчик Ханпаша Нурадилов, лично уничтоживший 920 фашистов, был удостоен звания Героя Советского Союза. В листовке политуправления Сталинградского фронта отмечалось: «Нурадилов воплощал в себе лучшие черты чеченского народа - его геройство и орлиную удаль, его смелость и отвагу, мужество и доблесть». Мовлид Висаитов стал первым советским офицером, пожавшим руку американскому генералу, командовавшему передовыми частями, вышедшими к Эльбе. Он, как и Мазаев, трижды представлялся к званию Героя Советского Союза и был удостоен этого высокого звания в 1990 году, через четыре года после смерти.
Также мне хотелось бы привести воспоминания вайнахов, переживших депортацию в Казахстан:
Абдулазизов Ширвани: «Мне тогда было 12 лет. Нас держали по 5-6 семей в чужих дворах 2 дня, пока мы дожидались эшелонов. Люди готовили мешки зерна, но с собой их не позволяли брать. Мой дядя Обубакар был очень дружелюбным и веселым человеком, его любили окружающие, что позволило ему подружиться с солдатом из штаба, который находился по соседству с нашим жильем, и «по дружбе» у нас появилась возможность взять с собой больше вещей в вагон. По приезде, спустя 17 дней, нас заселили в один пустой домик. Поскольку у дяди был опыт (ранее он был сослан в Сибирь на 11 лет), он старался всем помогать, объясняя каждому, что нас считают изменщиками, и в случае чего, нам никто не поможет. Жена Обубакара говорила моей маме: «Нужно копать могилы, чувствую, мои сыновья останутся с тобой», так и случилось. Когда Обубакр пошел в обход, она умерла во время кормления сына Асланбека грудным молоком. Позже умер и сам дядя. Однажды к нам в домик ворвалась женщина, ее звали Ольга. У нас уже не был сил бороться с кем-то, она кричала на нас, и нам пришлось покинуть это место. Был уже апрель, мы просто сидели на траве вдали от поселения. Каждый раз, когда дул ветер и шел дождь, казалось, что мы уже не выдержим. Каждая капля дождя причиняла такую боль, будто в нашу кожу попадали осколки льда». (1)
Селим А, 1902 г.р: «Через три-четыре дня после выселения людей из аула Муше-Чу солдаты обнаружили в опустевшем доме лежащую старую Зарипат. Её расстреляли из автомата. Затем, завязав на шее стальную проволоку, выволокли на улицу, сломали изгородь и, обложив ею тело, сожгли. Закриев Саламбек и Сайд-Хасан Ампукаев похоронили её вместе с этой петлёй. Она была сестрой моего отца...».
Дагун Омаев: «В первые дни депортации люди умирали не от болезней, а замерзали насмерть. Где-то мы нашли большую чугунную сковородку и развели в ней огонь. А вокруг, закутавшись в какое-то тряпье, сидели дети и женщины. Мужчины начали рыть землянки, что в 30-градусный мороз делать было непросто. Я сидел с мамой, накрывшись тулупом, который она чудом вывезла из дома. Первое чувство, которое я испытал тогда и которое меня сопровождало длительное время - это страх».
Адлоп Мальсагов: «В Казахстане нас выгрузили в открытое поле. Пошли искать, где можно спрятаться от мороза. Нашли заброшенную кошару. Вернулись, а на месте, где осталась семья соседей – мать и пятеро детей – снежный сугроб. Раскопали, но все уже были мертвыми. Только годовалая девочка еще была жива, но и она через два дня умерла».
Губати Галаева: «В ту первую зиму от тифа, голода и холода умерла почти треть спецпереселенцев. Погибло много и наших близких родственников. Но никогда мы, дети, не видели, чтобы плакала наша мать. И только однажды, когда умер отец Оман, мы увидели через щелку в сарае, как мама, запершись там, сдерживая рыдания, била себя палкой, чтобы болью физической заглушить боль душевную». (8)
Заключение
Как указано в Священном Коране, за каждой тягостью следует облегчение (94:5), и я уверена, что наш народ в этом убедился. Сегодня столицы двух республик: Грозный и Назрань легко узнаваемы по красивым фотографиям из интернета с огромными мечетями и высокими зданиями, о появлении которых невозможно было даже представить в те времена.
Это история, сотканная из воспоминаний, о которых каждый хотел бы забыть, как о страшном сне. Но, к огромному сожалению, это был вовсе не сон. Каждая слеза, пролитая нашими предками, выжгла на сердце каждого из нас боль и обиду за несправедливое изгнание и ликвидацию целого народа.
Но теперь, с каждым днем нас становится больше. В моей семье на данный момент всего 59 человек. Я уверена, именно эта трагедия помешала быть ей больше в несколько раз. Но, несмотря на это, я все равно благодарна за то, что могу ложиться спать и просыпаться, зная, что моя семья в безопасности.
Каждая история имеет счастливый конец. Можно ли сказать такое о вайнахской депортации? – Не совсем. Покой на нашу Родину пришел только после осетино-ингушского конфликта и двух чеченских войн.
С самого детства родители рассказывают нам об этих событиях, чтобы каждый знал свою историю, ценил и защищал свой народ. В заключение, я хочу лишь сказать, что горжусь вайнахами. Это, действительно, сильный народ. Наши предки выдержали огромное количество бед, продолжили свой род и, наконец, добились мира и радости на улицах Чечни и Ингушетии. Я искренне надеюсь, что каждый вайнах будет проживать свою жизнь достойно, не забывая ни об одной капле крови, которая была его народом.