Бемби
— Я тебя лопаткой тлесну, если ты не отдас моего клолика! — трехлетний Чонгук наступает на обидчика, не собираясь сдавать своих позиций, но в носу у мальчугана предательски щиплет, а на глаза того и гляди навернутся слезы. Он громко и устрашающе шмыгает, чтобы не выдать своей обиды.
— Ты сначала буквы выговар-р-ривать научись, малявка! — мальчишка лет пяти стоит напротив и не двигается ни на шаг. Он смотрит на младшего с явным превосходством и растягивает в улыбке пухлые губы, демонстративно произнося сложный звук.
Чонгукки — малыш не злой, но ударить Чимина очень хочется. На кону отмщение обидчику или шоколадные конфеты, которые раздают по вечерам за примерное поведение. Чонгук вздыхает и делает выбор в пользу сладкого, которое он так любит, а в мыслях ставит ещё одну галочку противному Чимину. Когда-нибудь он найдет время с ним поквитаться, самое главное — считать его обиды и ни одной не забывать.
"Р" — больной вопрос для Чонгука, а ещё некоторые шипящие, которые у него отчаянно не получаются. Он старательно тренируется, чтобы не отставать от сверстников, но звуки ему не даются, как ни крути. Второй больной вопрос — приставучий Чимин. Он ходит чуть ли не по пятам, задирает в игровой комнате, на завтраке и обеде, а если обидчик не получает сладкое за шалости, то держись — Чонгук первая кандидатура на дерзкое ограбление. Прижав малыша, ниже него на голову, Чимин легко отбирает конфету, но шоколадную иногда делит пополам.
В группе детского дома небольшого городка Нейплз на юге штата Флорида в США их не много — всего 23 ребенка, которые по разным причинам оказались на попечении общества. Чонгук здесь после смерти родителей в автокатастрофе, а мальчишка постарше — пятилетний Чимин — появился в приюте с первых месяцев своего рождения, когда непутёвая мамаша написала отказ от него ещё в роддоме и даже не вернулась, чтобы оформить отказные документы и дать ему свою фамилию. В приюте таких детей автоматический пишут как Ким или Пак — распространенные фамилии среди азиатов, которых в Нейплз проживало чуть меньше одного процента. Сердобольные врачи даже приписывали малышу детские болезни, чтобы продержать его подольше в больнице, но когда на возвращение бессовестной кукушки все надежды исчезли, мальчугана пришлось отдать в социальное учреждение — так он и появился здесь.
Жизнь в детдоме текла однообразно и пресно, поэтому для строптивых мальчишек любые события, даже самые незначительные, становились настоящими приключениями. Чиминни — головная боль всех воспитателей — успел заработать репутацию непоседы и трудного ребенка, хотя на самом деле хотел всего лишь любви и внимания. Последнего у него было сполна от Чонгука, который к пяти годам вытянулся и сравнялся с ним в росте. Один раз Чимин крепко получил за все нанесенные обиды и перестал насмехаться над Гуком, но все-таки любимого кролика отдал.
Хотя, зачем он Чонгуку, если того собирались усыновить. Это было грандиозное событие, о котором шушукались все — от работников учреждения до детей. Обычно брали самых маленьких, но Куки покорил сердца приемных родителей своими большими карими глазами, за которые ему в детдоме дали кличку Бемби. Одноименный мультик ребенок возненавидел от всей души, а противный Чимин то и дело шутил над ним.
Еще на рождественском утреннике детишки заметили новые лица в зале — в большинстве случаев там был только господин Джексон — директор детдома, да воспитатели и нянечки, иногда — работники социальных служб и разные проверяющие, но именно в тот день в углу, на маленьких стульчиках ютилась пара лет за сорок — презентабельный мужчина в дорогом костюме и красивая кареглазая блондинка, державшая мужа за руку, не отпуская. Они явно нездешние, отмечали малыши, уставившись на пару, которая разглядывала их: всех вместе и каждого по отдельности. Супруги приехали сюда из Кейп-Корал — городка в той же Флориде, но севернее.
Чонгук на празднике пел какую-то песню, а потом, став на стульчик, рассказывал стихотворение. Задиристый Чимин строил ему рожи с заднего ряда, чем невероятно сбивал мальчишку с ритма. Гуки выучил стишок досконально и даже злосчастная буква «р» ему почти поддалась, но теперь, глядя на старшего, он совершенно забыл строчки. Отчаяние и злость на самого себя давили так сильно, что хотелось плакать. Чонгук не плаксивый, но потраченные старания, перечеркнутые рожицей Чимина, больно саднили где-то в груди. Он снова поддался его влиянию, снова позволил себя обидеть. Ведь говорила же нянечка Лин не реагировать на Чимина, говорила, а он! Эх!
В глазах Чонгука стоят слезы, но он упорно продолжает бубнить последнюю строчку несколько раз, только чтобы не молчать. Заминку заметили все, поэтому воспитательница быстро привела следующего рассказчика, а на руке пришедшего мужчины сжались тонкие женские пальцы. Кареглазый расстроенный мальчик запал им в душу, его хотелось обнимать и вытирать навернувшиеся слезы, только бы он не плакал.
Первая встреча с будущими родителями состоялась совсем скоро, но уже после праздников, в новом году. Чонгуку казалось, что его самое главное желание, которое он загадал, услышал сам Санта Клаус и подсказал им, кто же тут самый хороший, самый послушный и самый красивый мальчуган. Грядущие события окрыляли Гуки — теперь его не будут обзывать Бемби, а ещё исчезнет из его жизни рожа противного Чимина с его вечными издевками. Чонгук обернулся, показал ему язык, и полез на свою двухъярусную кровать мечтать о новом доме. Громкое сопение через пару метров говорило о том, что противник уязвлен. Куки посмотрел в потолок, улыбнулся самому себе и заснул.
Документы, проверки, собеседования с психологом, посещение социального педагога, справки о доходах и ещё несколько кругов ада прошли супруги Чон, желающие усыновить мальчика. Узнав фамилию приемных родителей, когда Куки согласился пойти в новую семью, счастливчик мечтательно перекатывал на языке сладостное Чон Чонгук. Теперь у него будет другая фамилия и другая жизнь, а Пак Чимин с остальными останется в прошлом. Ночью, спрятав под подушкой карандаши и альбом, Куки старательно выводил свое имя, которое уже научился писать, а еще рядом фамилию Чон. Ему все нравилось!
В день, когда его провожали из детдома, Чонгукки обнял всех по очереди, даже самых маленьких, которые непонимающе смотрели на эту сцену. Старшие дети радовались, а рассудительный десятилетний Сону дал ему советы, как себя вести в новой семье, чтобы не вернуться сюда обратно. Слушаться, хорошо кушать, не проказничать, убирать в комнате и дружить с соседскими ребятишками — эта инструкция уже отбивала головной болью в мозгу Чонгука. За последние дни воспитатели нашпиговали информацией так, как не делали это все время. Каждому сотруднику хотелось, чтобы мальчишке повезло, ведь они помнят его еще годовалым, которого сюда привезла няня погибшей семьи. Малыш только учился ходить, уверенно держась за ее пальчик и не желая сидеть на руках. Няне, бездетной, в возрасте, а теперь еще и безработной, не разрешили усыновить ребенка, поэтому воспитатели, вырастившие Куки с пеленок, искренне желали ему обрести счастье с новыми родителями.
В этот день бесячий Чимин стоял поодаль, надеясь, что Бемби про него забудет, и прощания удастся избежать. Он настолько привык к мелкому, что сквозь заторможенность слышал счастливые и радостные возгласы всех, кто пришел проводить Куки. Что значит — забрали? Как его могли забрать, если Куки — его? Чимин, который никогда не плакал, даже если его наказывали, еле сдерживал душащие слезы. Детская обида на всех вокруг захлестывала его с головы до ног. Почему именно Бемби? Почему воспитатели отдают его? В детдоме много тех, кто хочет в приемную семью, но его Бемби просто не может взять и исчезнуть отсюда навсегда. Это несправедливо, больно и обидно!
Никогда Чимин себя не чувствовал настолько одиноким и ненужным, словно его бросили снова, второй раз. Мать-кукушка, что оставила в роддоме — это полбеды, он ничего не помнит, но вот Куки, смотрящий на него исподлобья и предательски разворачивающийся к нему спиной, делал больнее всех. Это то, что Чимин переживает сейчас: боль от предательства Бемби дробит ему кости так, словно он скатился с горки и ушибся всеми конечностями и мягкими местами, содрал и локти, и коленки одновременно, да еще и ладонями проехался по асфальту, сдирая кожу в кровь. Вот так сейчас больно Чимину, как никогда.
Отчего-то хотелось плакать. Чонгукки стал для него невероятно близким, он по-детски ощущал потребность в нем, как в самом родном человеке. И пусть они по большей части ссорились, а когда-то Чимин даже оставил ему след на щеке — нечаянно, в процессе драки за пожарную машину, он все равно со слезами на глазах и удушливостью в горле от подступающего комка смотрел на то, как сейчас навсегда потеряет Бемби. Хотелось кричать, топать ногами и валяться на полу в истерике, но здесь такое не проходит. Да и слабости свои Чимин предпочитал не показывать. Он больно закусил губу, стараясь отвлечься на другие мысли, и смотрел в пол, разглядывая дырявые носочки с желтым щенком.
Когда из кабинета директора вышли приемные родители, час икс пробил отчетливо и звонко, набатом отстукивая последние секунды в голове. На Чонгука не давили, а может быть воспитатели не хотели создавать неловкую ситуацию, зная о сложных отношениях между мальчиками. Пусть лучше уходит сейчас — они оба переболеют и забудут. Чонгук отпустит свои детские обиды, а Чимин переключится на новый объект насмешек. Мысленно напоминая себе, чтобы за насупленным и расстроенным мальчишкой стали следить больше, воспитательница мисс Стоунс подтолкнула Чонгукки в спину, чтобы он подошел к господину и госпоже Чон. Счастливые родители, сбагрившие с плеч последние бумажные вопросы, протянули ему руку и облегченно вздохнули — с этого дня для них и для приемного сына начинается новая жизнь.
Чонгук несмело шагнул вперед. В пакете у него были вещи, что отдали сотрудники на память, и пара любимых игрушек. Кролик, затасканный и замызганный за эти годы, торжественно лежал сверху. Глаза животное лишилось еще в схватке с Чимином, а огромная пуговица придавала ему пиратское выражение мордашки. Второй и третий шаг дались легче — на лице пришедших в приют взрослых расползалась улыбка, а малыш становился все более уверенным. Взяв за руку ребенка, пара помахала всем рукой, а им в ответ пожелали всего и побольше, втайне скрестив пальцы на счастье, чтобы мальцу повезло.
Чимин стоял отрешенный, словно сам не свой, впиваясь тысячами мелких иголочек в маленькую спинку. Не такая уже и маленькая — Бемби не только сравнялся ростом с Чимином, но и был довольно крепким в плечах. Фигура активно растущего малыша не совпадала с его явно детским лицом — большими карими глазами, в которых для Чимина, а теперь и для новых родителей, пряталась целая вселенная, умещаясь в карих зрачках и отблескивая тысячами звезд, за которые можно было и нос расквасить тому, кто смел посягнуть на Бемби. Волна отвращения к новым родителям Куки зародилась где-то внутри — теперь он принадлежит им целиком и полностью, а не Чимину. Его забирают так, как забирают родного брата, отрывая частичку тебя, причем лучшую, не испорченную детскими вредностями.
Мысленно прощаясь с младшим уже в который раз и проклиная воспитателей, которые устроили целое событие из ухода Чонгукки из детдома, Чимин продолжает пялиться в спину взрослым. Бемби уже далеко, поэтому губу можно отпустить и дать волю слезам. Уже не стыдно, никто не увидит... Чимин отходит подальше в угол и размазывает слезы и сопли по лицу, едва ли в голос не всхлипывая. Между ним и Бемби словно ментальная связь: малыш уже у самых дверей тянет новую маму за руку и останавливает названного отца, кивая на пакет. Он без раздумий вытаскивает своего любимого кролика и со всех ног мчит к группе детей, стоящей в тишине. Каждый думал о своем: кто-то не понимал, кто-то завидовал, и только Чимин тер глаза руками без остановки. Чонгук кинулся ему на шею и обнял друга крепко-крепко, стискивая со всей своей маленькой силой, насколько это возможно.
— Не плачь, — тихо говорит Чонгук, вытирая слезы старшего. — Возьми его на память.
Чимин ничего не говорит, только хнычет еще больше, а Куки оборачивается на неловко переминающихся родителей, стоящих у самого выхода. Та дверь сейчас разделит их навсегда, но Чонгук хочет оставить частичку своего тепла именно Чиминни, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким.
— Мне пора, — шепчет Чонгукки, ведь ему не хочется расстраивать новых родителей уже с первых минут своей жизни. — Держи, меня ждут.
Чонгук сует насильно кролика в дрожащие руки Чиминни, который прижимает его так, как минуту назад его стискивал Бемби. Игрушка тут же становится влажной от капающих с припухших глазок слез. Они у Чимина и так маленькие, а тут еще и наревелся, как девчонка. Пак стискивает кролика и вытирает слезы и нос рукавом, громко шмыгая на весь коридор. Скрипящим звуком вторит ему дверь детского дома, закрывающаяся твердой рукой господина Чона. Воспитатели разводят детей по комнатам: скоро время обеда и нужно еще вымыть руки, но Чимин уходит первым, важно шагая в свою комнату. Кролика он прячет под подушку, чтобы обнимать его ночью и вспоминать о Бемби.