7:
Я недооценивала его слова, за что и поплатилась. Больше не могу терпеть эту боль. Эту немощность. Как я хочу умереть. Мое тело не выдерживает этого больше. Нет, нет...Нельзя! Нельзя дать слабости вверх. Он не должен получить его. Ни за что. Я лучше умру в мучениях, но не скажу ему ни слова.
Все эту неделю Барнс приносил мне пересолёную пищу или же она была такой с самого начала изготовления. Свежая вода в моей бутылке кончилась и на смену ей пришла соленая. Сначала я не понимала: зачем он делает все это и со спокойной душой принимала пищу. Спустя три дня, я стала испытывать ужасное недомогание, а пить хотелось ужасно. Все конечности оттекли. Что это ощущалось так, будто-то во мне не сорок пять килограмм, а все девяноста. Каждый раз он вынуждал меня съесть хотя бы ложечку от принесенного. Он не применял физическую сил, а наоборот у него получалось убеждать. За каждую съеденную ложку: я могла получить привилегии в виде душа, глотка воды и маленького кусочка хлеба. Сам же Джеймс изменился. Он все меньше и меньше говорил со мной не проявляя никаких эмоций. Он стал бездушной машиной, что приносило еду. Твоим личным палачом. Твоим ночным кошмаром....
Прошла уже неделя, наверно. Может больше. Я потеряла счет дней, времени. Мне очень холодно и очень страшно. Впервые за все это время. Мои щеки не успевают высыхать, но когда я слышу тяжелые шаги по коридору сразу затихаю. Липкий ужас парализует меня сильнее, когда понимаю, что я ни чую своих ног. Во мне просыпается истерика: я бью себя по ногам, щипаю, царапаю до крови. Ничего. Будто-то у меня ног не было и вовсе. Под ногтями собралась кровь, но мне не до этого. Я пытаюсь встать с кровати, опираясь трясущими рук о тумбу. Делая один единственный шаг я падаю на пол, сворачиваясь комочком. Мне настолько холодно. а сил встать у меня нет. Руки и ноги не слушаются. Соль-она отравляет мой организм закупоривая сосуды, замедляя работу органов. Лежа на боку почувствовала, как по носовой полости что-то стекает. Мне настолько оказалось трудно поднять руку и прикоснуться к носу, что внутри себя я услышала свой собственный крик. Мне показалось это кровь, но нет оказалось слизь. Это уже основательный признак передоза соли. Я рассмеялась тихо. Он смог скрючить меня обычной поваренной солью. Ненавижу эту мразь.
Меня разбудила неимоверная боль. Приподняв голову, заметила рядом Джеймса, который вколол в меня что-то. Его голос оказался настолько непривычно громким, что схватилась за голову.
-Прошло десять дней.-он как всегда придвинул железный стул, противно скрипя им по полу.
-И? -я все еще лежала на холодном бетоне.
-Эту пытку ты выдержала. Я не могу продолжать дальше тебя травить или...-перебив его нотации, закончила за него.
-Или я умру.
-Да.-вздохнув,-А ты не умрешь, пока я не получу свое.-Джеймс улыбнулся так, что я заметила клыки.
-Знаешь кто ты? -я привстала на руках, стараясь облокотится о стену. -Эксперимент моего отца, которым хочет казаться таким как он. Но ты им не будешь.
Свет в комнате замигал, а я не сводила ненавистного взгляда с его глаз полных переполняющего гнева. Я дочь создателя гидры. Я, а не он. Джеймс резко вскочил со стула, откидывая его в сторону. Я же не моргнула, а наоборот испепеляла взглядом Барнса. Он замахнулся железной рукой, проверяя мою нулевую реакцию. Мне было до глубины души все равно.
-Давай. Ударишь-падешь в моих глазах еще ниже, чем был. -оглушительный удар в стену, что посыпалась штукатурка вместе с краской.
-У всех есть свои слабые места, Эмилия. И я найду твое.-он схватил меня за щеки приподнимая выше. Запах морозной мяты ударил мне в нос, а от ледяных пальцев рук, свело скулу. Он оттолкнул меня от себя и вышел за дверь запирая ее на несколько оборотов. Единственное, что я вижу перед собой-это моего морока в обличие человека.