Глава 5.
Повествование ведется от лица Юны:
Утро ворвалось в комнату бледным светом, будто стесняясь потревожить мои мысли. Они, эти мысли, вились ройем — вчерашний нападение, его незваное появление, его... помощь. Все переплелось в один плотный клубок тревоги.
Дом был пуст. Привычная тишина звенела в ушах. Мама уже на работе, брат исчез — вероятно, в школе или за покупками. Одиночество давило, но сегодня оно было почти желанным.
Сегодня снова та самая встреча. Чон А, Мин Сок... И мысль о том, что он, Сон Джэ, может снова появиться и увидеть меня в таком унижении, заставляла кровь стынуть в жилах. Он не должен видеть меня слабой. Никогда.
Я подошла к зеркалу. На бледной коже шеи проступали синевато-багровые следы — безмолвные свидетельства вчерашней борьбы. Пальцы дрогнули, застегивая воротник рубашки. Еще одна складка, еще одно движение — и отметины скрылись под тканью. Маска нормальности была надета.
***
— Привет, Он Джу! — мой голос прозвучал нарочито бодро, когда я, улыбаясь, обняла подругу у школьных ворот.
— Привет, — ее объятие было чуть плотнее обычного, в нем читалась тревога.
— Мне столько нужно тебе рассказать.
— Что-то случилось? — ее глаза сразу же сузились. — Сон Джэ тебе что-то сделал?
— Ничего такого... Он мне помог.
Эффект был мгновенным. Глаза Он Джу округлились до размера блюдец, а брови почти скрылись в волосах.
— Что ты сказала? — прошептала она, словно не веря ушам.
— Я сама не знаю, зачем он это делает, честно.
Пока мы шли к классу, я выложила ей все, как на духу. Ее лицо было полной энциклопедией удивления — от легкого изумления до полного, абсолютного неверия.
— Доверять ему все равно не стоит, — твердо сказала она в конце моего рассказа. И я с ней согласилась. Доверие к Гым Сон Джэ было бы равно самоубийству.
***
Повествование ведется от лица Сон Джэ:
Дверь в кабинет Бэк Джина отворилась без стука. Он сидел за своим массивным столом, погруженный в бумаги. Картинка благополучия, которую я пришел разрушить.
— Я хочу с тобой поговорить, — мой голос прозвучал низко и ровно, отсекая любые возможности для светской беседы.
— О чем? — он даже не поднял головы. Игра в пренебрежение. Старая тактика.
— О вчерашнем.
— Что ты имеешь в виду? — наконец его взгляд поднялся и встретился с моим. В его глазах читалась плохо скрываемая досада.
— Ты знаешь. И знаешь, что это слишком.
— Я так не думаю. Вот когда она отдаст то видео нам — тогда и отстанем.
— Не трогай ее. Я сам все решу. В крайнем случае, я возьму вину на себя.
Он откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком. Его взгляд стал изучающим, почти хищным.
— С чего ты ее так защищаешь?
— Я ее не защищаю. Я всего лишь не хочу, чтобы пострадал тот, кто не должен.
— Если ты будешь продолжать себя так вести, то я не смогу доверять тебе.
Угроза висела в воздухе, густая и липкая. Я сделал шаг назад к двери.
— Не трогай Го Юну. На этом все.
Я развернулся и вышел, громко хлопнув дверью, чтобы не слышать его ответ. Стены его кабинета внезапно стали давить на меня, как и его логика.
***
Повествование ведется от лица Юны:
Уроки закончились, оставив после себя тягучую, нервную пустоту. Каждый шаг по направлению к заднему двору школы давался с трудом. Они ждали меня посреди асфальтовой площадки, как два стервятника, учуявших легкую добычу.
— Юна, что-то ты задержалась. Мы тебя заждались, — голос Чон А был сладким, как разбавленный яд. Она подошла вплотную. — Так что придется понести наказание.
Щелчок. Громкий, оглушительный. Ее ладонь со всей силы приложилась к моей щеке. Кожа вспыхнула огнем, но я не моргнула, медленно возвращая голову в исходное положение. Я не дам им удовольствия увидеть мою боль.
— У нас сегодня плохой день, тебе не повезло, — Мин Сок подошел с другой стороны.
Удар под колени был стремительным и подлым. Я рухнула на жесткий, холодный асфальт. Мир накренился. Чон А присела на корточки, ее пальцы вцепились в мои волосы, резко запрокидывая голову назад. В ее другой руке блеснули лезвия ножниц.
— Может, поменяем тебе стрижку? — ее дыхание было горячим у моего уха. — Или может, подрежем твою рубашку? — она щелкала ножницами в сантиметре от моего лица.
И вдруг ее выражение изменилось. Ее взгляд прилип к моей шее. Ножницы с глухим стуком упали на асфальт. Она увидела синяки. Я попыталась отодвинуться, прикрыть шею, но Мин Сок тут же схватил мои запястья, заломив их за спину.
— Над тобой что, издевается кто-то кроме нас? Я даже ревную как-то, — она усмехнулась, ее палец грубо провел по синякам. — Может, сказать им, что ты наша, и чтобы искали себе кого-то другого? А то как-то даже жалко тебя.
Она нанесла еще несколько ударов — быстрых, жестких, методичных. Потом они оба встали, отряхнулись и ушли, будто только что выбросили мусор. Я осталась сидеть на холодной земле, прижимая ладонь к пылающей щеке. Сумерки сгущались, окрашивая небо в грязно-лиловые тона.
И тут шаги. Неторопливые, твердые. Пока я поднималась, отряхивая запачканную форму, он уже стоял передо мной. Я узнала его по запаху — смесь табака, ночного воздуха и мяты.
— Ты все это время был тут? — вырвалось у меня, пропитанное страхом и стыдом.
— Нет, только пришел, — его взгляд скользнул по мне, задерживаясь на грязной рубашке и на моей щеке, которая, я знала, была ярко-красной. — Что с тобой?
— Все нормально. Ты тут зачем?
— За тобой пришел, — сказал он так просто, будто это была самая естественная вещь на свете.
— Не стоит.
— Я тебя не спрашивал. Пошли.
Он развернулся и пошел, не оглядываясь. И я, как загипнотизированная, поплелась за ним.
Мы шли молча. Тишина между нами была густой, но не неловкой. Она была... обволакивающей. И в этой тишине, сквозь обиду и злость, пробивалось крошечное, нежеланное чувство — облегчение.
У своего подъезда я остановилась.
— Дальше я сама. Можешь идти.
Он ничего не сказал, лишь кивнул и повернулся.
— Стой! — слово вылетело само по себе.
Он обернулся, вопросительно подняв бровь.
— Спасибо.
Воздух застыл. Он смотрел на меня так, будто я произнесла заклинание на неизвестном языке.
— Спасибо? — переспросил он, и в его голосе впервые зазвучало неподдельное изумление.
— Я не буду повторять. Иди уже.
Я быстро повернулась и скрылась в подъезде, чувствуя, как по щекам разливается жар. Благодарить Гым Сон Джэ... Мир определенно сошел с ума.
***
Повествование ведется от лица Сон Джэ:
Я смотрел, как дверь закрывается за ней, пока не убедился, что щелкнул замок. Глупая привычка — проверять, все ли в порядке. Сегодня она казалась менее глупой.
И это слово... «Спасибо». Оно застряло в сознании, как заноза. Простое, банальное слово, которое я, кажется, слышал впервые в жизни, обращенное лично к себе. Не «спасибо» за передачу соли, не формальная вежливость. А искреннее, вырванное из глубины «спасибо» за то, что я просто проводил ее до дома. Абсурд.
Я закурил, делая первую затяжку, и вдруг вспомнил: «Мне плохо от одного запаха сигарет». И с досадой раздавил едва начатую сигарету. Почему? Почему ее слова имели для меня какой-то вес?
Все, что происходило в последние дни, было чередой абсурдов. Я, Гым Сон Джэ, тень Бэк Джина, гроза улиц, превратился в телохранителя для девочки, которая меня ненавидит. И самое странное — я не хотел этого прекращать. Она мне напоминает ее, от этого больно.
Она не должна пострадать. Она не знает, что ее брат... Нет. Я утопил эту мысоль. Пусть ее брат остается для нее героем. Пусть вся ее ненависть достанется мне. Я привык.
«Спасибо»... Эхо этого слова сопровождало меня всю дорогу до дома, звуча навязчивее любого приказа Бэк Джина. И впервые за долгое время в груди шевельнулось что-то теплое и непонятное, с чем я не знал, что делать.
———————
подписывайтесь на мой тгк влтикс пишет, там буду публиковать информацию по фф, а также пишу там зарисовки.