Глава 2.
Утро началось с обманчивого спокойствия. Лучи октябрьского солнца робко пробивались сквозь шторы, рисуя на полу золотистые полосы. В квартире царила тишина, нарушаемая лишь моим собственным движением. Брат, судя по всему, еще спал – дверь в его комнату была закрыта. Я не стала его будить; пусть поспит, в его жизни и без того мало моментов покоя.
Позавтракав в одиночестве, под звук тикающих часов, я вышла на улицу. Воздух был прохладным и свежим, но внутри меня все сжималось в холодный комок. Мысли возвращались к той злополучной записке. «Сегодня в 20:00 в тоннеле у школы». Это место было проклятым – формально зона, свободная от драк, благодаря когда-то оставленной Баку надписи, но на деле – грязный, заброшенный уголок, где царил закон сильного. Идиллия дня таяла с каждым шагом. Но я, как глупая, до последнего цеплялась за призрачную надежду, что все обойдется.
У ворот школы меня уже ждал лучик света в этом темном царстве – Он Джу. Ее лицо озарилось улыбкой при моем приближении. Мы обнялись, и на мгновение мир показался нормальным. Ее объятия были щитом, за которым можно было спрятаться.
Первый, второй, третий, четвертый уроки... Прошли на удивление спокойно. Я начала расслабляться, позволяя себе поверить в то, что день и правда будет хорошим. Но на пятом уроке судьба напомнила о себе. Наклонившись к рюкзаку за тетрадью, я нащупала смятый клочок бумаги. Тот же корявый почерк, те же роковые слова: «тоннель у школы. 20:00».
Тошнота подкатила к горлу. Лапшичная... Мама... Мысль о том, что придется просить брата подменить меня, вызывала чувство вины. Но выбора не было.
***
— Юна, может, погуляем сегодня? Давно никуда не ходили, — голос Он Джу звучал немного наигранно-весело, но в глазах читалась надежда.
Сердце сжалось. Мне было до боли жаль отказывать ей.
— Он Джу, прости, сегодня я в лапшичной, нужно подменить маму. Давай в другой раз? — я постаралась, чтобы в голосе не дрогнуло.
Ее улыбка стала чуть менее яркой, но она кивнула с пониманием.
— Ничего страшного. Погуляем в другой раз.
Мы поболтали еще немного у школы, и ее уходящая фигура вызвала во мне острое чувство одиночества. Я осталась одна наедине со своей проблемой.
Дорога домой показалась бесконечной. Я шла, вдыхая прохладный осенний воздух, пытаясь им напиться, как будто он мог смыть грязь предстоящей встречи. В квартире было пусто и тихо. Я присела на кровать, пытаясь представить, что же они задумали на этот раз. Фото... Это фото было их козырем, и они знали, как им бить.
Меня вывел из раздумий звонок в дверь. На пороге стоял Хен Так, и на его лице я увидела незнакомое, почти забытое выражение — беззаботную радость.
— Юна, прикинь, у меня новые друзья! — он сиял, словно ребенок. — Завтра познакомитесь. И Баку передает, что соскучился, нужно нам собраться.
— О, неожиданно, — я попыталась соответствовать его настроению, игриво пригрозив ему пальцем. — Надеюсь, не с хулиганами связался? Передай Баку, что я тоже.
— Ничего, сестренка, скоро все вместе погуляем, — он потрепал меня по волосам, и это простое, братское прикосновение едва не вызвало слезы. Он был так счастлив... а я шла на заклание.
— Стооой! — окликнула я его, когда он уже направлялся к своей комнате. — Ты же не забыл, что тебе сегодня меня подменить?
— Не забыл, не забыл, не парься, иди по своим делам.
Его беззаботность была одновременно облегчением и ударом. Он не подозревал, куда и зачем я иду.
***
Дорога на работу заняла положенные 15 минут. В лапшичной пахло специями и бульоном. Мама стояла за прилавком, и тень усталости под ее глазами резанула больнее любого ножа.
— Привет, мам, я соскучилась, — я обняла ее, стараясь не привлекать внимания к собственным болям.
— И я по тебе, доченька.
— Иди домой, отдыхай, я тут все сама.
— Главное — сама не перетруждайся, — ее голос был полон заботы, от которой становилось и тепло, и горько одновременно.
Когда она ушла, я погрузилась в работу. Механические движения — вытереть стол, помыть посуду, нарезать овощи — немного успокаивали. Но время неумолимо приближалось к восьми.
Брат написал, что выходит. Пора было и мне.
Ночь окончательно вступила в свои права. Улицы погрузились во мрак, разрываемый лишь редкими фонарями. Я шла, не боясь темноты, — настоящие монстры ждали меня в освещенном тоннеле. Запах сырости, плесени и граффити на стенах. И они — двое силуэтов в мрачном свете одинокого фонаря. Мин Сок, облокотившись на стену, выпускал клубы дыма, а Чон А с театральным спокойствием поправляла макияж.
— Я пришла, — мой голос прозвучал громко и отчужденно, отразившись эхом от бетонных стен.
— Наконец-то, — Чон А медленно, как хищница, сделала несколько шагов в мою сторону. Ее каблуки отстукивали дробь по асфальту. — Мы заждались. Нехорошо опаздывать.
Удар был стремительным и неожиданным. Пощечина оглушила, заставив мир на секунду поплыть перед глазами. Губа заныла, по лицу разлилось жжение. Руки сами сжались в кулаки, но память о фото сковала их невидимыми цепями. Я стиснула зубы, чувствуя вкус крови на внутренней стороне щеки.
— Знаешь, у меня сегодня был паршивый день, — ее голос стал сладким и ядовитым. — Нужно выместить злость. Как раз для этого ты и нужна.
Она подошла вплотную, и я почувствовала ее парфюм — тяжелый, удушливый. В следующее мгновение Мин Сок, молчавший до этого, с ловкостью змеи заломил мне руки за спину. Боль пронзила плечи. Еще один резкий удар — уже по подколенным сухожилиям — и я рухнула на холодный, липкий асфальт.
Они не говорили больше ни слова. Только тяжелое дыхание Мин Сока, сдерживающего меня, и глухие, методичные удары Чон Ы. Она била кулаками, ногами, стараясь не задеть лицо. Мир сузился до боли в боку, до хруста в ребрах, до вони асфальта под щекой. Время потеряло смысл.
Потом все стихло. Мин Сок отпустил мои руки, на которых вздулись красные полосы. Чон А отошла. И тут... вспышка. Ослепительный, холодный свет камеры ее телефона выжег сетчатку. Щелчки затвора смешивались с ее смехом — высоким, истеричным, безумным. Я лежала, беспомощная, пригвожденная к земле этим светом, чувствуя, как камера фиксирует каждую частичку моего унижения.
Они ушли так же молча, как и появлялись. Я поднялась, опираясь на дрожащие руки. Все тело горело огнем. Достав телефон, я посмотрела в селфи-камеру. Над левой бровью цвел свежий синяк, но в полумраке его можно было принять за тень. Я должна была идти обратно. Долг перед семьей был сильнее боли.
Я уже почти отошла от туннеля, когда до меня донеслись звуки, от которых кровь стыла в жилах. Не крики, а скорее хрипы, прерывистые, полные животного ужаса. Казалось, кого-то режут.
Инстинкт сработал быстрее мысли. Я рванула на звук, свернув за угол. И застыла.
На земле, в луже темной, почти черной в ночи, крови, лежал молодой парень. Его одежда была изорвана, лицо превратилось в кровавую маску. А над ним, как темный ангел-мститель, возвышался другой. Высокий, в оранжевой ветровке, которая кричала в ночной темноте. Его поза, его силуэт... что-то щелкнуло в памяти, но не успело оформиться. Я увидела, как он поднимает ногу над рукой парня, и в его движении была леденящая душу финальность.
— Ты что делаешь, ублюдок?! — крик вырвался из моего горла сам по себе. — Ты же его убьешь!
Я бросилась к избитому, даже не взглянув на того, кто это сделал. Помогла ему подняться. Он что-то пробормотал, его глаза были полны паники, и он, пошатываясь, скрылся в темноте.
И только тогда я подняла голову. И мир остановился.
Он стоял и курил, не сводя с меня спокойного, изучающего взгляда. Дым сигареты клубился в холодном воздухе, и сквозь него я узнала черты, которые видела лишь на фотографиях и в своих кошмарах. Гым Сон Джэ.
Внутри все закричало. Вся накопленная за два года ненависть, вся боль брата, все мои унижения — все вскипело разом.
— Это ты, Гым Сон Джэ, — голос мой дрожал, но не от страха, а от ярости. — Не стыдно избивать беззащитного посреди улицы?
Он медленно, с насмешливой оценкой, окинул меня взглядом с ног до головы.
— А ты кто еще такая? — его голос был низким, хрипловатым от сигарет. — Я тебя не знаю, тебя не должно касаться что я делаю.
— Имя Го Юна тебе о чем-то говорит? — выпалила я, глядя ему прямо в глаза.
Его брови поползли вверх. Надменное выражение сменилось мимолетным удивлением, а затем — холодным, хищным интересом. Он слегка наклонил голову.
— А... Так ты сестричка Хен Така, — он сделал затяжку, выпуская дым в мою сторону. — Как там твой брат поживает?
Эта ухмылка, это спокойное упоминание самой страшной травмы... Терять было нечего. Я замахнулась. Но его рука молнией сжала мое запястье. Боль от свежих синяков, оставленных Мин Соком, пронзила руку с новой силой. Я вскрикнула.
— Даже не думай, что сможешь меня ударить, — он сжал еще сильнее, его пальцы впивались в синяки. Его взгляд был ледяным и абсолютно уверенным.
— Отпусти.
— Хорошо, — он бросил сигарету и раздавил ее ногой. — Больше не приближайся ко мне. А то в следующий раз просто так не отпущу.
Он разжал пальцы, и я отшатнулась. Он повернулся и медленно, не спеша, растворился в темноте боковой улицы, оставив после себя лишь запах табака и мяты.
Я стояла, потирая онемевшее запястье, и смотрела в ту пустоту, где он только что был. Встреча с ним была словно столкновением с самой Судьбой, и Судьба эта смотрела на меня насмешливым взглядом Гым Сон Джэ.
Сегодняшний день не просто не удался. Он рухнул с грохотом, открыв передо мной бездну, из которой, казалось, уже не было выхода. И я чувствовала — это только начало.
———————
подписывайтесь на мой тгк влтикс пишет, там буду публиковать информацию по фф, а также пишу там зарисовки.