Today (ficbook.)[ЗАКОНЧEH]

В комнате с полностью выключенным светом висит тяжёлая, гнетущая тишина. Трое парней лежат под одним одеялом и смотрят в потолок. Все молчат, думая о чём-то своём. Замкнулись каждый в своём коконе, свитом из чёрно-белых нитей добра и зла, и ничто этих коконов не разобьёт. Может, только откровенный разговор, но никто не решается заговорить, потому что боятся первыми разрушить свой кокон.

У Чонгука нити совсем тонкие, но разорвать и выбраться из них может только он сам. Только у него одного есть для этого всё необходимое, но парень об этом пока не догадывается. Чонгук смотрит в потолок и думает о том, что так и не признался Хоупу о своей любви, не сказал напрямую и не произнёс вслух, смотря прямиком в глаза, - «хён, я люблю тебя». Были только жирные намеки, и парень рассчитывал на то, что старший сам догадается. Теперь он боится того, что, возможно, Хоуп воспринимает все действия совершённые им, как нечто ребяческое и несерьёзное, и что его любовь - просто буйство гормонов, которое рано или поздно, но всё же пройдёт.

Нити Мина совсем иные, непохожие на чонгуковские. Парень давно нашёл ножницы способные их разрезать, и теперь они обвивают не всё тело, а лишь только сердце. Почему Юнги не до конца освободился от них? Потому что в этом ему сможет помочь только Хоуп, взяв ножницы в свои руки. Но этот спаситель также способен причинить много боли. Стоит только младшему отдалиться, нити впиваются в миновское сердце, замутняют чувства, ранят гордость, заставляют схватиться за грудь, крепко сжимая.

Юнги лежит и размышляет о том, что было бы, если бы он раньше признался в своих чувствах, не дожидаясь того дня, когда на горизонте появится человек, способный увести его любовь. Было бы тогда всё так же запутано, как и сейчас? Но на этот вопрос он не знает ответа. Парень всегда считал, что Хоуп в ближайшие лет так десять, а может и больше, никуда не денется, и что позже он всё же сможет признаться ему в своих чувствах. Но Юнги не ожидал, что это произойдёт так быстро, да ещё и перед спонтанным поцелуем рано утром в его спальне. Он совсем не жалеет того, что признался именно тогда, ведь иначе возможно бы так и не решился на это.

У Хосока нити с острыми шипами, которые впиваются в каждый участок тела, принося при этом ужасную боль. Парень задыхается, чувствуя, как они проникают и растворяются в его сердце, оставляя на нём новые шрамы поверх старых. И ему сложнее всего от того, что этими шипами являются Чонгук и Юнги. Они бесцеремонно вторгаются со своими чувствами в его относительно спокойное существование, заставляют посмотреть на них не как на друзей, а как на возможную любовь всей жизни. И он любит их. Любит обоих. Но кого больше, понять не может.

Иногда Хоупу хочется просто взять и всё бросить: группу, друзей, танцы и музыку, уехать куда-нибудь подальше, чтобы никто никогда не нашёл, лишь бы не выбирать. Ведь как выбрать одного, не причинив боль другому? Ответ прост - никак. Парень чувствует себя беспомощным, находясь между двух огней, ни один из которых не собирается уступать другому. Чувствует, что ещё немного, и точно куда-нибудь сбежит, не оставив за собой следа. Но потом понимает, что не сможет этого сделать, потому что уже полностью погряз в этой запутанной любви. Бежать попросту поздно.

Хосок уже не смотрит в потолок, а лежит с закрытыми глазами, обостряя другие свои чувства. Слышит размеренное дыхание с двух сторон. Ощущает два смешавшихся запаха: миновский миндаль и чонгуковскую корицу, и это сочетание для него прям уж очень идеально, чтобы что-то менять в нём. Парень чувствует, как под одеялом его пальцы нерешительно переплетают чужие.

Юнги

Он делает это как обычно нежно и осторожно, совсем по-шуговски, как будто боится навредить, сжав слишком сильно. Хосок улыбается и прищуривает глаза ещё сильнее, понимая, какой же всё-таки его хён заботливый.

С другой стороны, как будто чувствуя неладное, Чонгук сжимает другую хосоковскую руку и кладёт её к себе на грудь, показывая тем самым, как бешено в данный момент бьётся сердце. Бьётся так сильно просто от того, что любимый хён рядом.

А Хоупа распирает изнутри от безысходности. Он не хочет быть причиной разлада парней и не хочет терять их дружбы. Сердце плачет, и солёные слезы текут по щекам.

Юнги чувствует и слышит рядом с собой беззвучные всхлипывания. И этот звук пронзает его тело от макушки до пят. Парень поворачивается на бок, высматривая в полумраке хосоковские черты, и нежно проводит по влажной щеке тыльной стороной ладони.

- Хосока, что случилось? - беспокоится Юнги, придвигаясь вплотную.

Чонгук приподнимается и тоже втягивается в сложившуюся ситуацию. Хоуп не отвечает и тихо плачет. А Мин и без слов всё понимает, ведь самому хочется пустить слезу, но он старательно держится.

- Хоби, прошу, не плачь, - просит Юнги, целуя припухшие глаза. - Ты делаешь мне больно.

Мин тщательно осушивает хосоковские щёки солёнными от слёз губами, пытаясь успокоить младшего. В какой-то момент это действительно начинает работать, и Хоуп перестаёт плакать. Чонгук наблюдает за всем и не вмешивается. Ему важно лишь то, что это помогает.

- Так не может больше продолжаться, - серьёзно говорит Юнги, обнимая Хосока.

- И что ты предлагаешь? - интересуется Чонгук, укладываясь обратно.

- Устроим два свидания, после которых он определится с кем ему быть, - разъясняет свою идею Мин.

- Хоби, мы примем любое твоё решение, не зависимо от того, кого ты выберешь, поэтому чтобы больше я не видел твоих слёз.

Юнги заботливо ругается и водит губами по щеке. Для него хосоковские слёзы - самый настоящий яд, который травит его душу, и от него нет противоядия.

- Тогда первое свидание за мной, - заявляет Чонгук, закидывая ногу на Хоупа, и прижимается к нему сильно-сильно, отчего самому дышать тяжело.

- А я почему-то так и думал, - по-дружески усмехается Юнги.

В данный момент Хоуп счастлив, от того, что парни не ссорятся, а спокойно разговаривают, улыбаясь друг другу. И от всего этого в сердце поселилось тепло, и он надеется, что навсегда.

Чонгук размышляет о завтрашнем свидании, перебирая все возможные варианты, где и как это будет происходить. Благодаря сегодняшней ситуации, он осознал нечто важное для себя и принял решение, из-за которого, возможно, потом будет жалеть всю оставшуюся жизнь, но оно того точно стоит.

☆☆☆

Утро наступает слишком быстро и совсем не радужно. Хосок думает, что поспал от силы минут пятнадцать, но оказывается, уже пролетела целая ночь. Парень протирает опухшие от ночных слёз глаза и фокусирует зрение на настенных часах. Утро оказывается совсем не утром. Стрелки часов показывают полдень. Хоуп вспоминает все вчерашние события и не может понять только одного - как он превратился в плаксу. Потом приходит к выводу, что накипело. Просто накипело, и нет ничего плохого в том, чтобы хоть иногда показаться слабым и выплакаться кому-нибудь в жилетку. Хоуп ощупывает кровать с обеих сторон и осознаёт что один. Где другие он не знает.

- О, хён, ты уже проснулся? - раздаётся откуда-то, и Хосок сначала не может понять, откуда именно, но затем замечает голову Чонгука, выглядывающую из-за двери. - Я сейчас вернусь, - радостно говорит тот и убегает.

Не проходит и двух минут, как дверь широко раскрывается при помощи ноги Чонгука, и младший входит в комнату с подносом в руках. Он подходит к кровати и ставит его на колени Хоупа, довольно улыбаясь.

- Хён, я тебе завтрак приготовил.

- К чему такое внимание?

- Ну как же? У нас же сегодня свидание. Вот я и решил сделать тебе приятное.

- Но оно же ещё не началось.

- Это маленький бонус, - улыбаясь, заявляет Чонгук. - Есть не собираешься?

Хоупу приятно такое внимание, и это сразу видно по его лицу: глаза светятся, а уголки рта устремляются вверх, обнажая морщинки, появившиеся от частых улыбок и смеха. Старший смотрит на поднос и видит на нём старательно приготовленный завтрак: яичница с беконом и стакан натурального сока. Простенько, но со вкусом. И от того, что всё это приготовлено именно для него, становится вдвойне приятно. Глаза младшего начинают сиять от счастья, когда Хоуп всё же приступает к завтраку. Чонгук наблюдает за ним, не отрываясь и почти не моргая. Ведь что может быть лучше, чем любимый хён кушающий с удовольствием все, что ты ему приготовил?

- А где Юнги-хён? - внезапно спрашивает Хоуп, запивая очередную порцию яичницы.

- Зачем портить такой прекрасный момент, спрашивая о нём? - перестаёт улыбаться Чонгук. - Давай сразу договоримся, сегодня только наш с тобой день и никакого Юнги-хёна в нём не должно быть.

- Хорошо, но всё же где он?

- Юнги-хён сказал, что проведёт весь день в своей студии и не будет нам мешать, - нехотя отвечает Чонгук. - А теперь забудь это имя на сегодня, иначе я тебя накажу, - приказывает Чонгук, смачно целуя хёна, а тот только успевает ахнуть и полностью отдаётся во власть младшего.

Слизав остатки завтрака с хосоковских губ, Чонгук с довольным видом отстраняется. Хоуп покрывается краской и часто моргает, а младший думает в данный момент о том, что не против всегда так питаться, получая еду с обворожительных губ хёна.

Как только Хоуп доедает весь завтрак, Чонгук убирает поднос и откидывает старшего обратно на подушку, а сам забирается на его бёдра, втягивая в долгий мокрый поцелуй, от которого невозможно дышать. Младший оттягивает нижнюю губу хёна и по-хозяйски проникает в рот: обхватывает хосоковский язык, толкает его, сосёт и устремляется в глубину. Хосоку нечем дышать, но он и не пытается отстраниться, а наоборот забирается в тёмные локоны Чонгука и сильнее притягивает к себе.

- Встретимся в семь вечера, - оборвав поцелуй, шепчет Чонгук на ухо.

- Хорошо, - восстанавливая дыхание, произносит Хоуп. - Я буду в зале для танцевальных практик.

Чонгук напоследок ещё раз целует хёна, но в этот раз более нежно и чувственно, а затем покидает спальню, оставляя Хоупа одного на большой кровати, пахнущей миндалем.