АМУЛЕТ

         Старая усадьба графа Валенского стала моим домом. Никто толком не знал откуда  он взялся в таежном поселке. Старожилы поговаривали, что изгнанный из родового гнезда,  граф был одним из тысяч охотников за золотом и одним из немногих,  кому удалось найти свою золотую жилу. Сказочное богатство не превратило его жизнь в сказку. Морозной зимней ночью граф провалился под лед озера, недалеко от поместья. На рассвете слуга Валенского по следам босых ног, нашел полынью и стоявший на краю канделябр с догорающей свечой. Граф завещал усадьбу сиротскому приюту,  никто не ожидал от старого скряги такой щедрости. С наступлением весны из дряхлого деревенского барака приют перебрался в просторную усадьбу, а в холле невесть откуда появился портрет графа Валенского. Под пристальным взором благодетеля прошло мое детство.
         Я знал каждый уголок дома от холодного подвала до чердака заваленного старыми вещами , собранными по всей усадьбе. Когда-то  добротная  мебель покрылась пылью и паутиной , с годами рассохлась и пришла в негодность. Я забирался на сундук и читал осторожно перелистывая  пожелтевшие от времени страницы книг,  которые тайком спрятав под рубашку ,выносил из библиотеки графа. В те времена когда я с трудом доставал до замочной скважины,  мне казалось,  что не хватит жизни, чтобы прочитать все что хранится на полках, но к шестнадцати годам я взял с полки последнюю непрочитанную книгу. Ребенком я верил ,что когда прочитаю последнюю страницу,  в моей жизни произойдет  чудо. Я встречу моего отца и он заберет меня  из ненавистного приюта. Детская фантазия с годами крепла. Я был не таким ,как все, мои одногруппники лупили меня при каждом удобном случае.Не способный постоять за себя,  я терпел, потому что у меня была мечта .Я читал все подряд, по ночам я уходил на чердак , когда догорал огарок свечи, я садился у окна и читал при свете луны до рассвета. Последнюю книгу я вынес из библиотеки поздним осенним вечером. Я прятал ее под подушкой и украдкой читал по одной странице. Однажды, после занятий, я не нашел ее на прежнем месте. Не понимая зачем,  я помчался на берег озера, куда сбегали с уроков Клим со своей свитой.
   Клим небрежно сплевывая на грязные пальцы листал мою книгу.
  - О, барсук пришел за своей  книжкой. Девчачьи романы, ребята, надо раздобыть барсуку платье.
     Клим и его дружки рассмеялись, но мне было все равно , я думал только о книге. 
  -Клим отдай, - я был готов терпеть унижение, - Клим, пожалуйста.
  -Хорошо, забирай.
      Он протянул руку ,  я не успел сделать и шага,  Клим мерзко хихикнув бросил книгу в костер. Пламя охватило страницы. Я сжал кулаки, никогда в жизни я не чувствовал такой  злости. Меня оттащили от Клима и повалили на землю. Удары сыпались со всех сторон, я глотал соленую кровь из разбитой губы , боль растеклась по телу и ушла под ребро . Там что-то кольнуло и сжалось . И я заплакал, не так,как в детстве спрятавшись за портьерами ,тихо всхлипывая  , утирая соленые  слезы рукавом. Я кричал,  как подстреленный плохим охотником зверь, корчась от боли и страха. В костре, рассыпая искры,  сгорела моя мечта.
       Я лежал , пока холод земли не проник через одежду. Костер догорел, я  вздрагивал ,тело болело от побоев , но я терпеливо ждал темноты, чтобы вернуться в приют.
         Красное солнце  легло на верхушки таежных елей.   Наступала холодная  осенняя ночь.  Я смотрел на темнеющую гладь озера.Там где потревоженная рыбой вода всколыхнулась, сгинул потерявший смысл жизни граф Валенский.Во что верил старый граф: в бога, в судьбу или в силу золотого самородка.Какую правду искал он темной ночью с канделябром на тонком льду.  Свою тайну он унес на дно озера.
За спиной зашумели кусты
  - Яшка,- Тимка вынырнул из темноты,- Клим сказал, что ты здесь. Это они тебя так.
  Тимка дотронулся до вспухшей на лбу шишки. Я поморщился и вскрикнул. Тимка достал из кармана завернутый в  тетрадный листок сверток.
- Держи .
      Кусок рыбного пирога был ещё  теплым. Я хотел рассказать  другу о сгоревшей книге, но увидев в потухшем костре обугленный корешок, я отвернулся и глотая слезы , жевал безвкусный пирог.    Той ночью я не вернулся ночевать в усадьбу. В окно сторожки падал свет от горевшей керосинки.  Дверь скрипнула и на пороге показался сторож  Савелий . В сторожке было натопленно, как в бане.Пахло сушенными травами и жаренной картошкой.Я проглотил слюну.
  - Сейчас полечу твои раны и будем ужинать.
    Савелий намазал на ссадины  вязкую прохладную мазь.Боль быстро стихла.  Картошку зажаренную до хрустящей корочки я запивал отваром из лесных ягод . От тепла и плотного ужина я разомлел. 
  - Погоди спать,- Савелий достал из сундука вещицу похожую на белую плоскую кость на черном шнурке.- Это амулет.  Он был на тебе  в тот день,  когда тебя нашли под дверью  приюта.Мне было велено сжечь его , но я решил припрятать , пока ты не повзрослеешь. 
  - Что это?
  Я дотронулся до гладкой поверхности.
  -Шаманский амулет -лопатка барсука. Он охраняет покой своего хозяина. Не доверяй ему то, что можешь сделать  сам, иначе вы поменяетесь местами и ты начнешь выполнять его прихоти.Барсук своенравен и хитер.
Я посмотрел в глаза Савелия,  никогда не  мог понять,  когда он шутит, а когда говорит правду.
  -Это из-за него меня назвали Барсуковым?
  - Судьба,- Савелий  улыбнулся, -это не самое худшее что может случиться с человеком,  смирись.
  -  А ты ходил на барсука?
  - Нет , я был  молодым и самоуверенным .  Я даже мышей не умел ловить, а в тайгу пошел на медведя. Я помню, как от удара медвежьей лапы хруснуло колено. Зверь прикопал меня землей и ушел. Я полз на брюхе до поселка.  Вот такой  я охотник.Таежный зверь не знает жалости. Это было время нереста , сытый медведь не ест впрок.
  Амулет привычно лежал на  ладоне  , как будто не было долгих лет разлуки с ним. Пустота в груди наполнилась теплом. Сгоревшая мечта уже не казалась трагедией. Пепел от книги стал просто пеплом, я жалел только о том что в библиотеке перед долгой зимой не осталось не прочитанных книг. Тихий голос Савелия убаюкивал, как колыбельная.
     С того дня, когда лопатка вернулась ко мне, я стал видеть цветные сны. Я бродил по неизведанной тайге,  там где не ступала нога охотника. Тайга пестрела миллионом оттенков,  я слышал больше, чем может услышать человеческое ухо. Как капля дождя врывается в землю разбрызгивая серебристые струны, как плачет попавший в паутину сверчок. Где-то далеко за старыми кедрами, лаская гладкие камни, уносит свою звонкую песню в глубину леса неторопливая  река.
       К концу осени в открытые двери усадьбы  пришла беда. Грипп скосивший половину поселка , не обошел нас стороной. В поместье стоял запах смерти и свежей древесной стружки. Почерневший от горя Савелий вбивал гвоздь в крышку короткого гроба. Гвоздь уперся в сучковатую древесину , Савелий бросил молоток , осел на землю и зарыдал.Я никогда не видел, как плачут старики, крупные слезы стекают по глубоким морщинам, а крепкие руки выдирают клочья седых волос. Мне стало страшно, рассыпав охапку хвороста, я не разбирая дороги, помчался в свое убежище,  на заставленный хламом чердак. Забравшись на сундук, я закрыл руками уши, чтобы не слышать ,как  воет от безисходности старик, как стонут в бреду умирающие дети. Когда все стихло, я услышал плеск реки и тихую песню, зовущую вглубь мерцающего леса.
     Я сидел на чердаке пока луна не заглянула в оконце и лунная дорожка ,опустившись на пыльный дощатый пол коснулась запертой двери.
      Я проснулся на рассвете от звука хриплого удушливого кашля. Тимка со свистом выдыхал  горячий воздух. Он беспомощно вцепился руками за край кровати, как будто волны уносили его в открытое море на хлипкой лодке.
      Ночью я пробрался в лазарет,  прижавшись к Тимке , я положил лопатку барсука ему на грудь, наивно веря, что силы амулета хватит на нас обоих. Тимка ушел на рассвете. Я смотрел на открытые глаза и ниточку присохшей крови от прикушенной губы и ничего не чувствовал. Савелий рассказывал,  что когда горя становится слишком много, то душа закрывается, как бутон ночной фиалки с восходом солнца.
        Когда комья мерзлой земли с глухим грохотом посыпались в могильную яму, я сорвался с места и бежал  пока хватало сил . Зацепившись ногой за выползший на поверхность древесный корень,  я кубарем покатился в лощину, заросшую  мелкой мягкой травой. Перед глазами перекатываясь и урча ,как детеныш медведицы, текла река из моих цветных снов.На другом берегу в ослепительном свете стоял Тимка. Я, как обезумевший, скинул ботинки и опустил ногу в ледяную  воду. Я успел дойти лишь  до середины, когда гладкий камень под ногой шевельнулся . Река с бешенной скоростью уносила меня в недра тайги.  Я глотал холодную воду, в бессилии хватался за скользкое дно, сильный  толчок и вода окрасилась в красный цвет,  в глазах сверкнула вспышка яркого света и всё погасло.
       Я проснулся  глубокой ночью, жар от костра прогревал до костей. Старый шаман постукивая в бубен , напевал голосом ветра в печной трубе.  Амулет по-прежнему висел на черном шнурке. Шаман замолчал и отложил бубен.
  - Отпусти душу барсука на свободу, он сделал для тебя всё,  что смог. Ты не должен всю жизнь надеется на амулет. 
Я в последний раз коснулся щекой барсучьей лопатки и бросил ее в костер. Пламя охватило белую кость, костер вспыхнул и затрещал в такт шаманскому бубну . Кисло сладкий отвар со вкусом болотной ягоды, обжигал горло.
  - Ты стал хозяином своей судьбы.
  Слова шамана с трудом доходили до моего сознания. Проваливаясь в сверкающую звездами небесную бездну, я в последний раз взглянул на догорающую лопатку. Из пламени вылез, отряхивая искры с лохматой шерсти, барсук. Принюхиваясь он осторожно пошел  в лесные дебри , оставив за собой искристый след.
       Никто не смог толком рассказать,  как я оказался на крыльце приюта. Как в тумане я вспоминал шамана и огненного барсука, но было ли это на самом деле или я видел последний из моих  цветных снов.
    Амулет пропал ,так и не раскрыв своей тайны.