Глава 4
Чикаго.
Он сидел за столом в тускло освещённой комнате, облокотившись на локоть, и смотрел на фотографию. Не на первую попавшуюся — нет. Он уже час перебирал десятки, пока взгляд не остановился именно на этой.
Киана Фальконе. Темноглазая, с кудрявыми волосами, застывшая в мгновении между движением и остановкой. На снимке она выходила из поворота на льду, руки раскинуты, спина идеально выгнута. Грация и сила. Лёд казался частью её самой.
Он щёлкнул пальцем по краю фото. Улыбка. Хищная. Будто она уже знала, как нужно брать, добиваться, забирать.
Он видел это выражение раньше — на другом лице. Мужском. Жёстком. Угрюмом. Римо Фальконе.
— Семейка, — пробормотал он, не отводя взгляда.—Проклятая династия.
На столе перед ним лежали досье: распечатки со спортивных сайтов, вырезки из газет, скрины с камер наблюдения. Он знал о ней всё. С 14 лет — чемпионка. С 16 — «Ледяная королева». Сейчас — звезда международного уровня.
Он смотрел её первое выступление на льду. Помнил, как замер тогда. Такая маленькая, но с таким взглядом. Уже тогда в ней было то, что заставляло людей замолкать. Власть. Контроль. Отстранённая, хрупкая сила.
Она не ушла из спорта. Она стала лучше. Быстрее. Стратегичнее.
Он изучал её не просто как цель. Она была рычагом. Больным местом. Семья её обожала. А значит, он мог ими манипулировать.
Рядом с досье лежало другое фото — потрёпанное, с чуть выцветшими краями. На нём были три фигуры: Серафима, Грета и Киана. Все трое стояли рядом, но именно Киана возвышалась над остальными, на голову выше, как будто судьба уже выделила её. Он подметил это сразу — её рост, осанку, то, как она будто инстинктивно встала в центр.
Он задержал взгляд на Серафиме. На этом снимке она улыбалась — по-настоящему, широко, почти как в детстве. Казалось, там, она обрела что-то вроде покоя. И счастья. Он не мог этого не заметить. Это зацепило его.
Не злость — скорее, понимание: она не нуждается в них. Она нашла своё место.
Он провёл пальцем по снимку, затем вернулся к лицу Кианы. В его взгляде было не просто холодное наблюдение — было понимание. Инстинкт. Решение.
Он знал, как забрать её. И знал — зачем.
Его губы тронула тёмная, хищная улыбка. Он наклонился ближе к фото, будто хотел вглядеться в самую суть её взгляда.
— Ты их слабость... и моё преимущество, — прошептал он.
Дверь скрипнула, и в комнату вошли двое. Рокко и Рикардо.
Они не нуждались в словах. Они знали, что увидят — и зачем. Те же глаза, та же решимость. Они, как и он, хотели мести. Не ради денег. Ради памяти. Ради крови.
Он поднял взгляд, не убирая фото с поля зрения.
— Пора действовать, — спокойно сказал Леонас.
Рокко усмехнулся, а Рикардо лишь кивнул. Они всегда были рядом. И всегда шли за ним.
Он поставил фото обратно на стол и бросил короткий взгляд на Рокко:
— Передай Данило и Сантино. Пора отправлять людей на территорию врага.
Рикардо кивнул. Всё начиналось.
✦✦✦ ✧✦✧ ✦✦✦
Киана.
Прошло несколько недель.
Казалось, всё стихло. Камеры у клуба проверили, пересмотрели по минутам. Ничего подозрительного. Ни одного лишнего взгляда, ни одного незнакомца. Всех посетителей допросили, охрану усилили, но всё было тихо. Слишком тихо.
И всё же — Киане запрещали выходить одной. Женщины из семьи почти не покидали дом без сопровождения. Даже за продуктами.
Она тренировалась дома. Спортзал переоборудовали под лёд, и она старалась не терять форму. Но этого было мало. Она задыхалась от ограничений, и в то же время не могла до конца избавиться от тревоги, поселившейся внутри.
И сегодня снова собиралась на лёд.
Она стояла у зеркала, застёгивая форму, и краем глаза смотрела на сумку, аккуратно сложенную на стуле. Всё было готово: коньки, смена, бутылка с водой.
Она провела рукой по кудрявым волосам, собрала их в тугой пучок, натянула куртку и взяла сумку.
У входа уже ждали.
Теперь с ней была охрана — трое мужчин в тёмной форме, вооружённые, в радиосвязи друг с другом. И это было не временно.
С тех пор, как отец узнал о ночной сцене возле клуба, безопасность Кианы стала приоритетом. Их количество увеличилось. Появились смены, графики, даже резервные машины.
Она пыталась не показывать раздражения. Это было нужно. Это было правильно.
Но всё равно — чувствовалось, что буря ещё не ушла. Она просто притихла.
Киана вышла в прихожую, где собрались родные. Она обвела их взглядом, тепло улыбаясь, и подошла к Грете.
Грета сидела в кресле, укутавшись в плед. У её ног лежал большой пёс, положив морду на лапы. Он лениво поднял голову, когда Киана приблизилась, и она мягко провела ладонью по его морде.
— Грет, хочешь со мной на каток? — с надеждой спросила она.
Грета качнула головой:
— Прости, Ки. Я неважно себя чувствую... рядом с тобой — становится тревожно. Я не понимаю, почему. Хочу остаться дома.
Киана мягко улыбнулась, не показывая лёгкого укола в сердце:
— Всё хорошо, отдохни.
Она выпрямилась, посмотрела на остальных, тепло попрощалась, и уже собиралась выйти, как услышала знакомый, глубокий голос:
— Неужели уезжаешь, не дождавшись старого дядьки?
Она обернулась — в дверях стоял высокий мужчина с озорной улыбкой. Его волосы были тёмные, без намёка на седину. Он был самым младшим из братьев её отца.
— Дядя Адамо! — радостно воскликнула Киана и со всех ног кинулась к нему.
Он едва успел раскрыть руки, как она прыгнула к нему в объятия, приподняв ноги от земли. Адамо крепко обнял племянницу, прижимая к себе.
— Смотри, какая ты стала! Настоящая чемпионка. Я видел твои последние прокаты — это было что-то.
— Ты не представляешь, как я рада! — воскликнула Киана. — Но мне нужно ехать, тренировка... Скоро состязание, мне нельзя пропускать.
Из холла вышла Динара — его жена. Рыжеволосая, с живыми глазами и дерзким блеском во взгляде, она была так же безбашенна, как и её муж. Вместе они обожали скорость и нередко срывались на гонки, наслаждаясь адреналином.
— Мы будем ждать тебя, Киана. И не смей веселиться без нас, — с улыбкой сказала она.
Киана засмеялась, кивнула, махнула всем на прощание и поспешила к выходу. Охрана уже ждала у машины.
Она села в авто и, на миг задержав взгляд на доме, уехала навстречу льду, звукам музыки и соревнованию, которое всё ближе и ближе подбиралось к её жизни.
Каток встретил её прохладой, свежестью и лёгким туманом, который стелился по ледяной поверхности. Киана переоделась в раздевалке, привычными движениями затянула шнуровку коньков, надела перчатки и вышла на лёд.
Музыка уже играла. Лёгкая, будто бы та, что рождалась где-то внутри неё.
Она каталась почти не касаясь поверхности, свободная, как птица. Фигуры, прыжки, вращения — всё сливалось в единый поток. Минуты превращались в часы.
Прошёл почти час, прежде чем Киана почувствовала усталость. Движения стали чуть медленнее, дыхание — чаще. Она плавно подкатилась ближе к бортикам, оттолкнулась носком конька и остановилась, выпрямляя спину.
Хотела прислониться, отдышаться...
И тут заметила — охраны не было.
Ни одного человека за стеклом, ни у входа. Ни голосов, ни движения.
Она замерла. Сердце рухнуло вниз.
Медленно оглядевшись, она вспомнила: телефон и часы остались на скамейке у входа. В том углу, где раздевалка. Всё, что могло связать её с внешним миром — вне досягаемости.
Она глубоко вдохнула, подошла к бортику и аккуратно приоткрыла калитку, ведущую в зону выхода.
И тут же замерла: снаружи послышался странный шорох. Будто кто-то задел что-то металлическое. Или дверь.
Быстро, почти панически, она захлопнула калитку обратно и оттолкнулась от бортика. Коньки скользнули по льду, и она выехала в самый центр арены, оглядываясь по сторонам.
— Кто здесь?.. — прошептала она, хотя прекрасно знала — ответа может и не быть.
Или будет. Но не тот, которого она хочет услышать.
—Все знают, где я! — выкрикнула она в тишину, в надежде, что кто-то услышит. — Они уже в курсе! Они скоро будут здесь, и если вы думаете...
Фраза осталась незаконченной. Слова замерли на губах.
На верхнем ярусе трибун, где царил полумрак, чётко вырисовалась тень. Высокая, прямая, с размытыми очертаниями — силуэт наблюдателя. Лица видно не было, но ощущение взгляда было настолько явным, что Киана будто почувствовала прикосновение к коже.
Она сделала шаг назад, инстинктивно, дыхание перехватило.
И вдруг — резкий щелчок. Звук, похожий на рвущийся кабель.
Свет погас.
Каток погрузился в полную, звенящую темноту.
Исчезло всё — отражения, контуры, даже музыка в голове оборвалась, оставив Киану стоять в пустоте. Только её дыхание — частое, вырывающееся с хрипом — напоминало, что она всё ещё здесь. На льду. Одна.
Скрип.
Протяжный, ломкий, словно кто-то со скрежетом отворял тяжёлую металлическую дверь бортика.
Киана замерла. Потом, дрожащими пальцами, на ощупь стянула перчатки — чтобы лучше чувствовать, хотя бы иллюзию контроля.
Ноги чуть дрожали. Коньки предательски скользили.
Тьма была абсолютной. Ни одной искры света.
И тень на трибунах... исчезла.
Киана остановилась. Сердце стучало как барабан, в висках пульсировала тревога.
"Телефон... на скамейке. Я должна добраться туда," — пронеслось в голове. И кто — или что — сейчас на льду вместе с ней?
Скрип двери бортика всё ещё звучал эхом в её голове, будто продолжал открываться, снова и снова.
Но ждать она больше не могла.
Резким движением она присела, расстегнула застёжки на коньках, почти сдёрнула их с ног.
Холодная поверхность льда обожгла ступни сквозь тонкие носки, но Киана не почувствовала — только рывком поднялась, бросив коньки на лёд, и рванула к выходу. В сторону, где, по памяти, была скамейка, где лежали её вещи.
Дверь к выходу была дальше — в конце ряда, за последними трибунами. Киана, схватив телефон, без промедления сорвалась с места, босая — бежала, как по льду. Её шаги гремели по пустым трибунам, будто били в колокол тревоги.
Преследование. Оно было за ней. Не тень, не воображение — движение, шаги, дыхание. Киана не оборачивалась, просто неслась вперёд, чувствуя, как паника догоняет её почти так же быстро, как и он. Киана крепче сжала телефон в руке. Осталось чуть-чуть. Вон она — дверь, слабый отблеск аварийного огня где-то за ней. Свобода. Безопасность.
Она подняла руку, нащупывая на часах кнопку SOS, чтобы отправить сигнал отцу — и в этот миг её сбили с ног.
Всё произошло за секунду.
Сильный удар и тело полетело вбок, больно ударившись о железное ограждение трибун. Телефон выскользнул из руки и где-то с глухим стуком покатился.
Киана пыталась вскрикнуть, но тут же ощутила — на ней кто-то лежит. Тяжёлое, грузное тело, удерживающее её внизу, грубые пальцы сжали плечо и в ту же секунду — ощутила это дыхание. Горячее, близкое, узнаваемое.
Точно такое же... как в ту ночь. В клубе.
Она замерла на секунду — не позволила панике захлестнуть. Вместо крика — резкий рывок. Освободив руку, она локтем ударила нападавшего в живот и вывернулась из-под него.
Свет. Где-то впереди, в нескольких метрах — слабое зеленоватое мерцание аварийной лампы над выходом. Киана, сжав зубы, поползла к нему, изо всех сил вгрызаясь в каждый дюйм пола.
И вдруг — резкая боль в ноге. Укол. Что-то холодное, острое, вонзилось под кожу, чуть выше щиколотки.
Киана обернулась, глаза расширились. Она попыталась дотянуться до телефона, и в свете аварийного огня увидела чьи-то ноги у самого её лица — он поднял её телефон.
Её рука дрогнула.
Сила уходила почти мгновенно. Ноги отказывались двигаться. Она попыталась встать. Один раз — упала. Второй — снова. Вся сцена перед глазами начинала плыть.
Из последних сил она ухватилась за перила у прохода, пытаясь удержаться, подняться, бороться...
Но пальцы соскользнули.
Словно выключатель щёлкнул внутри.
Прямо перед тем, как сознание потухло, она увидела последнее: вспышку.
Он сфотографировал её. На её же телефон.
И мир погас окончательно.