Из толпы

Холодный, словно труп, бетон и асфальт, а по нему бегают люди, выдыхая клубы пара. Ноябрь все-таки.

Ноябрь – это когда листьев на деревьях не осталось, так же как и жизненной энергии в людях. И мир вокруг показывает истинные краски – серые. А из цветного остаются только светодиодные вывески, такие же холодные, как бетон и асфальт под ними.

Город наполнен разными звуками: шорканьем подошв, грохотом металлолома, дробной очередью колес грузовых вагонов, голосами, лаем собак, ревом двигателей внутреннего сгорания, гудками барж, шумом заводов.

Но звук в городе не важен. Его замечают только те люди, которые не живут в городах. Горожане в свою очередь не обращают никакого внимания.

Город – это просто место действия многого. Самое интересной в нем – это люди. Они идут друг за другом, морщась от холода, спешат укрыться в тепле рабочих мест. Порой наступают кому-то на ногу, порой толкают плечом. Ждут на остановках. С завистью смотрят на водителей машин, которые пускай и стоят в пробках, за то сидят в тепле.

Прохожие, которым пришлось сегодня утром пройти подземным переходом на площади Островского, могли заметить двух человек стоявших внутри у входа, и внимательно смотревших на стену. Это были мужчина и женщина. Муж и жена. Оба одеты прилично: дорогие пальто, кожаные ботинки. Он был работником финансов, а она – педиатром. На вид лет сорока. Коренные жители города, такое заметно по рукам не видевших физической работы и по надменным лицам, преобладавших в их жизни.

Но сейчас на лицах не было никакой надменности, на них был ужас. Они смотрели непонимающим взглядом на стену, а точнее на надпись на ней, выведенную красным маркером и не могли поверить своим глазам.

Женщина повернула голову в сторону мужа, чтобы посмотреть на его реакцию, но тот стоял практически не шевелясь. Каждый мускул на его лице затвердел, он почти не дышал, лишь покрепче сжимал в кулаке кожаные ручки сумки.

- Сережа. – чуть не плача выдохнула жена.

Сергей Антонович Мопс сделал вид, что он не услышал. Ему не хотелось говорить с женой, потому что она потребовала бы четких действий, но сейчас он не знал, что делать. Ему было сложно думать в моменты, когда его честь была задета.

- Кто же это мог сделать? – снова подала голос женщина.

Но и в этот раз Сергей Мопс промолчал. А что он мог ответить? Единственный, знающий ответ, человек ушел домой два часа назад, когда закончилась его смена. Это был охранник подземного перехода, мужчина лет пятидесяти пяти. Вчера, ближе к 10-ти вечера, он ходил по переходу туда-сюда, когда заметил сверху паренька в капюшоне, тот копошился у стены. Охранник не сразу понял, что он там делает, но, когда, все-таки, до него дошло было поздно – парень закончил свое дело. Охранник окликнул его, а он лишь немного повернул голову и показал свой круглый подбородок с рыжеватыми волосам на нем и маленькие пухлые губы. Парень убежал, оставив после себя большую надпись красным маркером на, обложенной кафелем, стене перехода:

«КАРИНА МОПС ШЛЮХА»

Рассказать эту историю семейству Мопсов было уже некому, они ознакомились только с результатом.

Кто вообще мог написать такое о девочке, думала жена Сергея Мопса, Оксана. Только трусы, боящиеся человека, будут писать о нем гадости на стенах. Эта мысль приободрила ее и ком отступил от горла и плакать больше не хотелось.

Она посмотрела на мужа. Его дочь оскорбили, подумала Оксана, а он стоит как истукан, слабак! Как он может воспитывать дочь, не имея при этом ни капли мужества? От воспитания отца зависит самооценка девочки, но о какой самооценке может идти речь, если говорят о Сереже.

Она вздохнула и вздох этот был полный разочарования, но Сергей Мопс этого не заметил. А если бы и заметил, то сделал бы как обычно – прикинулся что не услышал.

Он стоял и думал о том, а что, если написанное правда? Сергей был уверен в том, что в надписи на стене виновата исключительно Оксана. Потому что, по его мнению, девочку должна была воспитывать мать. Что может дать отец дочке? Он не знал. А вот в том, что мама должна воспитывать и давать «женскую мудрость» был уверен. А какую мудрость могла дать Оксана? Смешно! Вот и выросла Карина непутевой из-за матери.

Так они и стояли, перекидывая ответственность друг на друга у себя в головах, пока мимо них проходили потоки людей.

Казалось бы – простая надпись, а испортила настроение на целый день.

Оксана снова взглянула на безучастного мужа и подумала о том, что неплохо было бы завести любовника, но в слух не сказала. Вместо этого она достала из сумочки упаковку влажных салфеток и протянула оду мужчине.

Только сейчас он взглянул на жену, робко протянул руку и взял салфетку длинными пальцами. Женщина сделала шаг к надписи – мужчина за ней. Оба начали тереть. Благо надпись была сделана на кафеле вчера и стиралась хорошо, оставляя красные разводы на белой салфетке.

Они почти закончили, когда мимо них вниз прошел тот самый бородач с пухлыми губками. Он постарался слиться со спускавшимися по ступенькам людьми, чтобы его не заметили Мопсы. А Мопсы знали его хорошо, ведь этот бородач был парнем их дочери. Со вчерашнего вечера бывшим парнем.

Когда он спустился в переход на душе у него было хорошо, он слегка улыбнулся и губы расплылись по его круглому лицу. Он был доволен собой.

Впредь Карина будет знать, как выставлять обнаженные фотографии в инстаграм, думал он.

Когда она выложила фото впервые, а это произошло на второй месяц их отношений, - он стерпел и сделал вид, что не заметил, но обиду затаил.

Во второй раз у них был разговор. Он сказал, что такие фото в профиле его не устраивают, а она ответила, что это не ее проблемы.

В третий раз, вчера, произошел скандал, они расстались. Кто кого бросил было не совсем понятно, но обида на Карину у него накопилась немалая. Ему до сих пор было не по себе от мысли, что думали о нем люди, видя фотографии его девушки в нижнем белье.

Ему было обидно и потому вчера, вооружившись красным маркером, он пошел к стене перехода, по которому каждый день проходили родители Карины. И как он и планировал, они увидели надпись.

Будет знать, думал он, будет знать!

Он вышел из перехода и увидел отъезжающую маршрутку. Потом запустил руку в карман, достал телефон и сквозь паутинку трещин посмотрел который час и понял, что опоздает в Академию.