Parte 8
В раздевалке стадиона Сантьяго Бернабеу царила напряжённая атмосфера. Жаркие споры и шутки футболистов перемежались едва слышимым звуком инструментов медиков, готовившихся к предстоящему медицинскому осмотру игроков. Ракель сосредоточенно записывала результаты на планшете, когда в помещение вошёл Киллиан.
— Ракель, — начал он, расстегивая тренировочную футболку, — ты полетишь с нами во Францию на матч с Лиллем?
Ракель подняла взгляд и широко улыбнулась. Она всегда немного волновалась, когда общалась с Киллианом. Его обаяние и харизма притягивали её, но работа в клубе всегда была на первом месте.
— В этот раз нет, — ответила она, вздыхая. — Летит другая группа, а у меня и так много бумажной работы. Учитывая интенсивность турнира, у нас много дел, чтобы медицинское обслуживание было на высшем уровне.
Киллиан кивнул, понимая, но расстроенно покачал головой.
— Жаль, — сказал он. — Я надеялся увидеть тебя среди тех, кто будет с нами. Всегда приятно иметь под рукой своего врача.
С этими словами он повернулся и вышел, оставив Ракель с приятным ощущением от их разговора, но с чувством долга перед командой. После ухода Киллиана в комнате раздался голос Вини.
— Правда, что Киллиан едет со всей семьёй Анчелотти на Гран-Канарию на Рождество? — спросил Вини, явно заинтересованный в сплетнях за пределами футбольного поля. Ракель, немного удивлённая, посмотрела на него с недоумением.
— Откуда ты знаешь? — спросила она, слегка приподняв бровь. Хотя слухи быстро распространялись по клубу, эта информация до неё не доходила. Вини засмеялся, как будто его задело это пожелание.
— Я слышал это от некоторых своих источников, — с ухмылкой подмигнув парень.
Ракель закатила глаза. Карло всегда был приверженцем семейных ценностей, и, зная, как Киллиан отзывается о своей семье, неудивительно, что он стал частью их традиций.
— Это было бы замечательно, — согласилась она. — Но у нас тут куча забот, связанных с Лигой чемпионов, и я не думаю, что на Кануарах у Киллиана будет много времени для отдыха.
Пока Вини продолжал обсуждать последние события в клубе, Ракель погрузилась в свои мысли. Она знала, что её работа в команде важна, но в глубине души чувствовала, что, возможно, у неё было бы больше времени проводить с Киллианом, если бы у неё были речные каникулы, как у других. Каждый момент, проведённый с командой, только укреплял её любовь к футболу.
— Береги себя, Вини! — воскликнула она, обращаясь к Винисиусу, который разминал руки, готовясь к вылету в аэропорт. Его игра всегда была полна энергии и непредсказуемости, чего ей не хватало в спокойной жизни врача. — Будь осторожен, на таких серьёзных матчах случаются травмы! — Винисиус усмехнулся, его глаза сверкали весельем. — Да ладно тебе, Ракель! — ответил он, отмахиваясь от её тревог. — Всё будет хорошо, я буду как всегда. Удачи тебе с бумажками! Может, скоро мы снова увидим тебя на поле, а не в этих стенах?
Он подмигнул ей, и Ракель невольно улыбнулась. Она знала, что за его непринуждённостью скрывается подруга-воспитанница, которая точно понимала, каково это — постоянно балансировать на грани успеха и неудачи. Но её забота о его безопасности была глубже, чем просто профессиональная вежливость. Она знала, что его талант и смелость могли привести к травме, и в такие моменты она всегда сильно беспокоилась.
«На самом деле я бы хотела быть с ними, но у меня есть свои дела», — думала она, оглядываясь по сторонам. Куча медицинских отчётов ждала её, и она знала, что должна их закончить. Она привыкла следовать расписанию и обязательствам — заполнять бумаги, улаживать дела и поддерживать команду, даже если физически находилась вне её.
Было уже очень темно, когда Ракель вышла со стадиона. Громадное здание Сантьяго Бернабеу выглядит великолепно, даже в слабом свете фонарей. Обычно здесь завывают вопли болельщиков, но сегодня тишина окружала ее, как плотное одеяло, заставляя сердце биться быстрее. Она была последней. Приблизился вечер, и улицы вокруг стадиона начинали опустеть, оставаясь лишь слабыми огнями ресторанов и баров, где фанаты собирались осуждать, обсуждать и вспоминать последние моменты. Ракель вздохнула, стараясь сгладить угрызения совести. Она осталась на работе допоздна, тщательно проверяя медицинские бумаги вратаря Тибо Куртуа, который получил мышечную травму. Ракель понимала, что каждый мелкий штрих имеет значение для благополучия команды.
Выйдя на улицу, Ракель достала телефон, и увидела сообщение от Давиде. Это было короткое, но теплое сообщение: «Сели в самолёт. Вини и Киллиан передают привет. Ты была сегодня великолепна!». Она быстро ответила, и в ответе чувствовалась горечь. «Как же я хотела быть с вами», — написала она, чувствуя, как одиночество обступает её с разных сторон. Давиде ответил прощальным сообщением, напоминая, что они все поддерживают друг друга, даже на расстоянии. Ракель быстро села в свою машину и отправилась домой. По дороге её мысли всё ещё крутились вокруг команды, их шансов на победу и того, как она сможет поддержать Куртуа.
Тишина дома была мила и уютна. Запах свежеприготовленной еды проникал в ноздри, как нотки старой любимой мелодии. Нежно посмеиваясь, Ракель вспомнила, как её мама, ушедшая три года назад, всегда радовала дом ароматами пищи и теплом, когда вся семья собиралась за столом. Но сейчас за столом была Марианна — её мачеха, которая постепенно стала для Ракель второй мамой.
— Привет, Марианна, — тихонько произнесла Ракель, заходя в кухню. Марианна стояла у плиты, задумчиво перемешивая что-то в кастрюле. Её волосы были убраны в хвост, а на лице была наклеена улыбка, как всегда в моменты, когда она готовила.
— Привет, дорогая! Как ты? — спросила Марианна, оборачиваясь и накрывая ложкой небольшие брызги на свою блузку. Ракель не могла не улыбнуться. Как бы она ни старалась создать образ строгой мачехи, Марианна всегда выглядела так, будто она была наивной девочкой, готовящей вкусный обед для своей семьи.
— Давиде написал, что команда уже села в самолет, — сказала Ракель, проскользнув взглядом к Марианне. Её брат всегда был в курсе всех дел команды. Даже сейчас, когда Ракель имела доступ ко многим внутренним процессам, брат её по-прежнему держал в курсе всех новостей. Марианна улыбнулась, придавая реакции больше тепла, чем само событие того заслуживало.
— Как я скучаю по этим выездным матчам! — воскликнула Марианна. — Это было так интересно, когда мы все вместе собирались и обсуждали игры.
Ракель почувствовала, как её сердце покалывает ностальгией. В голове промелькнула картина их первой поездки с командой, первая победа, и все радостные лица игроков, вечные разговоры об играх. Их удивительные вечера, когда все, включая её маму, собирались вместе. Слёзы на глаза навёрнулись в воспоминаниях — но Ракель быстро прогнала их.
— Всё будет хорошо, — расправив плечи, произнесла она. — Киллиан, Винисиус — они все знают, что делать.
Марианна, словно прочитав её мысли, повернулась к ней:
— Я знаю, что у тебя трудная работа, Ракель. Но ты всё равно в их жизни, даже если не на поле.
Сердце Ракель наполнилось теплом. Она очень ценит ту поддержку, которую Марианна дарила ей и её брату. В глубине души, Ракель могла бы назвать её «мамой» только тогда, когда они оба были готовы воспринимать это по-новому. Ей всегда было трудно называть Марианну матерью, даже когда та приняла участие в их жизни. Но в одном из тех складов эмоций, которые поджигали память, она все-таки сжалилась.
— Я тоже тебя люблю, знаешь ли, — начала она, и, отнеся ложку, взглянула на Марианну. — Ты ведь не просто мачеха, ты для меня как вторая мама.
Словно удар молнии. Марианна остановилась, её глаза заблестели слезами. — О, Ракель, я не могу поверить! Как же это красиво! Сколько лет я мечтала услышать эти слова.
Слезы, словно ручейки весны, начали струиться по её щекам, и они обе обнялись. В этот момент Ракель осознала, как много значит для них обеих эта материнская связь, хоть и не по крови. Это был шаг вперёд, установка новой нити, соединяющей их, скрепляющей с воспоминаниями о прошлом и новыми надеждами на будущее. Когда они отстранились, Ракель крепко стиснула руки Марианны. — Я знаю, что моя настоящая мама гордится тобой.
Спустя мгновение Марианна снова вернулась к кастрюле. — Так что ты собираешься делать, пока команда в пути?
— Завтра я начну восстанавливать Тибо, — ответила она, чистя морковь. — Его мышечная травма требует совершенно особого подхода. Надеюсь, он сможет вернуться к тренировкам в ближайшее время.
— Ты всегда думаешь о других, — заметила Марианна с доброй улыбкой. — Не забывай немного заботиться и о себе.
Ракель хотела возразить, но в этот момент вспомнила, как чертовски тяжело ей было после смерти матери три года назад. Она вспомнила, как мать всегда смотрела на неё с гордостью, когда Ракель рассказывала о своих успехах в медицине и спорте. Эти воспоминания не давали ей покоя, но в то же время придавали сил.
— Я знаю, — наконец произнесла она, улыбнувшись и стараясь сменить тему. — Скажи, как ты относишься к предстоящему матчу Реала?
— Ну, я всё-таки ожидаю увидеть выдающуюся игру, особенно от Киллиана и Винисиуса, — с воодушевлением затронула тему Марианна. — Оба обладают замечательным потенциалом, и у них сплочённая команда. Они могут удивить нас в этом матче.
— Мне кажется, Тибо будет скучать по команде, — заметила она. — Я слышала, как он говорил, что переживает за них.
— Он сильный человек, — ответила Марианна, заканчивая сервировать стол. — Вот увидишь, он скоро вернётся в строй, и как только это произойдёт, они снова станут сплочённой командой.
После ужина они устроились на уютном диване в гостиной, обнявшись под пледом. Прошло немного времени, и экран заполнился космическими баталиями. Ракель, погрузившись в атмосферу фильма, заметила, как постепенно затихают звуки вокруг и тяжелеют её веки. Когда она задремала, её голова опустилась на колени Марианны. Марианна улыбнулась и нежно провела рукой по волосам Ракель, подумав о том, как быстро прошло время с тех пор, как она стала частью этой семьи.
— Знаешь, что я помню лучше всего? — тихо сказала Ракель, положив ноги на колени Марианны. — Как ты впервые пришла к нам после свадьбы с папой.
— О, как я это помню! Ты была такой скептически настроенной, — смеясь, ответила Марианна.
— Да! Я думала, что ты отберёшь у меня папу! — Ракель улыбнулась и закрыла глаза, погрузившись в воспоминания.
Теперь, лёжа на коленях у Марианны, она чувствовала себя в безопасности и вскоре начала засыпать. Марианна нежно погладила её по волосам и откинула голову на спинку дивана.
— Ракель, — осторожно продолжила она, — тебе не нужно переживать, ты всегда будешь моей девочкой. Я люблю тебя как свою дочь.
После короткого молчания Ракель тихо произнесла, почти шёпотом: «Спасибо, мама». В тот вечер, окутанная доверительным теплом, Ракель совсем забыла о горечи прошлого.
Спокойный сон не прерывался даже мыслями о предстоящем матче в Лилле, где её команда должна была сразиться с французским «Лиллем». Вся её работа врачом по реабилитации игроков, несмотря на физкультуру и спорт, оставалась важной частью жизни, но сейчас она была просто дочерью. Она чувствовала, что эта простая ночь — волшебство, о котором она мечтала всю свою жизнь.
Сквозь сон она вспомнила слова Давиде: «Не забывай, взросление — это не только про возраст, но и про то, как научиться отпускать то, что было, и принимать то, что есть». Её воспоминания казались туманными, но она улыбнулась, зная, что теперь всё в порядке — она научилась отпускать боль, и её жизнь наполнилась новым смыслом.
По мере того, как ночь сгущалась, она чувствовала, как между ней и Марианной выстраивается невидимая нить, связывающая два сердца, которые решили любить друг друга, несмотря на свои переживания и травмы в прошлом.
И они провели вечер, сидя на диване с пустыми тарелками и яркими экранами телевизоров, в ожидании завтрашнего дня — нового шанса, новой игры, новой жизни.