Эмпатия.
Следующая неделя прошла спокойно, однако я не могла не замечать этих душегубительных взглядов Кейна и его дружков. В их глазах читалась ненависть, с которой они так и кромсают меня на мелкие кусочки. Но знаете... Пугает не гнев, пугает совершенное спокойствие. Мне действительно казалось, что я подписала смертельный приговор себе же. Но тот дьявол лишь срывался на других учениках. Возможно понял, что со мной шутки плохи и меня окружает защита в виде Райли и ее мамы.
С полной грудью вдыхаю нотки ароматного кофе со сливками, который бабушке придется покупать теперь очень часто. Я знаю, что это вредно, ну и вообще противопоказано всем. Но я, черт подери, жизнь свою сугубую не могу представить без кофе и пью его по три раза на дню. Да, вроде перебор.
Да к черту, один раз живем.
Недавно, перед сном, прочитала статью, где написали, что кофе имеет тот же состав что и какой-то там наркотик. Хотя кофе и есть легальный наркотик.
— Ты еще не нашла работу? — держась за больную поясницу, бабушка присела на скрипящий от малейшего движения кухонный стул.
— У меня есть работа! — гордо воскликнула я, закинув в рот овсяное печенье. — Но бесплатная...
— И в чем же соль?!
— В том, что мне это нравится.
— Ада! — я уже чувствовала, что назревают строгие речи, от которых у меня проснется совесть или же я просто зевну от бессмысленного характера беседы. Прихватив с собой еще немного печенья, я выбежала из дома и посвятила себя прелестному выходному в центре больных раком, а именно Лизе.
Сопливый мартовский день слегка раздражал меня и многих людей вокруг. Ведь большинству, кому не плевать на здоровье, пришлось одеться тепло, и всем известно, что не очень приятно разгуливать по улице, как "капуста". Почему же я его называю сопливым? Любой день в любое время года будет называться сопливым, если он настолько студит, что вызывает цунами из моего носа.
— А погода радует, — Лиза встретила меня с легким румянцем и слезящимися из-за смеха глазами.
— Очень смешно, — я закатила глаза, повесив джинсовку на небольшую вешалку в регистратуре. — Мне нужно к Мартину, подожди меня в палате, окей? — улыбнувшись подруге, я поплелась в дальнюю палату огромного белого коридора, увешенного разноцветными рисунками больных. Целую неделю, как прохожу эту галерею, поднимаю себе настроение на запредельную высоту. И вот, я уже прошла два метра. — Вики Лэй, семь лет, — вычитала я под одним из рисунков. Художник изобразил семью, подписав имя каждого. Не очень красиво, не очень подходящие цвета. Кожа — черным, глаза — фиолетовым, губы — синим. Но это настоящий шедевр, если создан от души.
— Хочешь... — громко воскликнули со стороны регистратуры. Обернувшись, я увидела Лизу, стоящую все на том же месте и нервно разминающую ладони, — познакомлю со своей лучшей подругой?
— Да, конечно, только к Мартину сбегаю, — я с легкой улыбкой кивнула, вновь обратившись в сторону нужной палаты.
— Думаю... — и вновь крик, остановивший меня, — она ждет тебя очень давно.
— Д..да, думаю, нам стоит сходить к ней, — с сомнением и какой-то неуверенностью двинулась к настойчивой пациентке, которая все так же странно потирала ладони. Меня это немного встревожило, и чтобы погасить ненужные эмоции, блещущие в ней, просто взяла девушку за руку. Выдохнув, словно с ее плеч сбросили какой-то невероятно тяжелый груз, она посмотрела на меня, подарив милую улыбку. Я ответила взаимностью. — Где она живет? — чтобы определиться с направлением, спросила я.
— Все просто, — спокойно выдали в ответ. Девушка потянула меня в совершенно другой коридор. К слову, их было три. И плюс второй этаж, с такими же тремя коридорами.
С каждым шагом близились к ее палате, но я привыкла называть это комнатами, а не палатами. Мне даже противно использовать в речи второй вариант. Сразу думаю о причине присутствия всех этих людей здесь. Уже собираюсь пройти мимо ее одиночной палаты, как она останавливается, отдернув меня за руку. Я скуксилась, задумалась и немного встрепенулась.
— Ты чего остановилась? — неуверенно задала я. Она лишь с серьезным лицом кивнула на дверь своей комнаты. — А, она у тебя нас ждет? — натянула кривую и неуверенную улыбку. Она молча открыла дверь, запустив меня внутрь. Затем прошла и сама Лиза. — Мы играем в прятки? — нервно засмеялась, не понимая, где же так ожидающий меня человек. — Выходи же, лучшая подруга Лизы! — я глянула под кровать и в шкаф, с мыслью, что от меня нарочно прячутся. Нигде не было обещанного друга. Это меня немного разозлило. — Что за шутки? — закатив глаза, я устало взглянула на Лизу, которая, кажется, давненько рассматривает чье-то небольшое фото на туалетном столике.
Я замолчала. Закусила от стыда губу. Слегка раскраснелась.
С фотографии мне улыбалась такая же бледная и лысая девушка с голубыми глазами. Ее белые губы еле держали улыбку, словно ее заставили поднять уголки уст для фото, но это действие причиняло ей безумную боль. Она без труда сливалась с белой постелью, кругом таблетки, различные препараты, капельница. В глазах пустота и лишь незаметные проблески какой-то радости и счастья.
— Вау! — я сглотнула. — Привет...
— Элеонора, просто Эл, — скорее отрезала Лиза.
— Эл! Приятно познакомиться! Как у тебя дела? — к горлу подступила горечь от смущения. Но я быстро скооперировалась, убив в себе и стыд, и смущение. Это живой человек, Ада, живой. Считай ее живой.
— Да кушаю я, Эл, — Лиза залилась смехом, мгновенно напугав меня своей возбужденностью. — А сама то не охренела?!
— Не верь ни единому ее слову, — я присела на корточки близ "зеленой шапки". Временами Лизу я называю именно так. — Ни крошки не ест, если там не какой-нибудь чизбургер, привезенный мной, — я ухмылялась девушке на фотографии, представляя будто действительно слышу все её ответы. — Да! И не говори-ка!
— Я стараюсь не есть эту дрянь, но не могу, — я проследила, как она подняла уголок губы. — Да не ори ты!
— Покричи! Она заслужила.
— Ах, так?! — Лиза схватила меня за руку, подняв на ноги. Как только я оказалась на обеих, на меня замахнулись и треснули по только выздоровевшей щеке.
— Эй! — я не отставала и с обидой толкнула подругу на кровать. Та успела схватить меня за запястье и уложить рядом. Обе принялись восстанавливать дыхание. Сначала на моем лице была поистине радостная улыбка от сложившейся ситуации, но через минуту я пришла в себя. Рассматривая непонятно что в идеально белом потолке, я думала, с какой же стороны зайти к самому главному вопросу. — Давно ее не стало? — спокойно задала я, продолжая глядеть вверх.
— Месяц назад, — прохрипела Лиза, демонстративно спустив зеленую шапку со лба на глаза. Я вскинула брови, осмотрев жест, но вновь вернулась к белому фону. Я знаю, прекрасно понимаю, что мне не следовало спрашивать об этом. Но она бы все равно рассказала когда-нибудь об этом.
Двадцать минут мы общались лишь с тишиной, которая во всю завладела палатой, обставленную игрушками и плакатами с One Direction и Селеной Гомез. Да, от нее я услышала массу информации об этих певцах, музыка которых мне, если честно, не очень по душе. Мне уже казалось, что зеленая шапка задремала и мне следует покинуть эту комнату. Но лишь один вопрос так хочет вырваться из моих уст:
— Но ты же лечишься, верно? Скоро ты уйдешь на все четыре стороны, ведь так? — очень быстро спросила я, резко привстав и сильно зажмурив глаза. Таким действием я начала молиться, чтобы та на самом деле спала и не слышала меня.
— Если бы, — все так же устало отозвалась девушка. — Боюсь, что я подохну, как и большинство присутствующих в этой больнице, — она встала и наши карие глаза оказались на одном уровне. В ее взгляде читался полный пессимизм и негатив, мол все равно уже — просто плевать с высокой башни. В моем же скорбь и печаль, которые я всеми силами пыталась выгнать из своей души, но не могла. Сейчас это просто невозможно. В животе закрутило сильнее. Что-то нарастало внутри и это что-то, когда проделает путь из самых глубин моего существа, вынудит меня либо раскричаться, либо разразиться слезами.
— И... — я осторожно сглотнула, — ...сколько?
— Два месяца, — точно не впервые услышав этот вопрос, борзо отрезала она, — если повезет, — стремительным порывом дополнила она.
— Довольно крупный запас времени, — я с улыбкой кивала. — Очень многое можно устроить за два месяца.
— Да не неси бред, уже плевать, — она поднялась с кровати и подбежала к плакату 1D, чтобы прикрепить отклеившийся угол.
— Лиза, я могу помочь.
— С чем? — неразборчиво спросила она из-за мотка скотча во рту.
— С уходом, — боль гложет внутри, но я искренне не показывала этого. — Ты должна брать от жизни последнее и все доступное. Воплотить все мечты в жизнь. У тебя есть мечта?
— Да.
— Рассказывай скорее! — я с энтузиазмом зашевелила пятой точкой на кровати.
— Купи всем чизбургеры и молочные коктейли на моей панихиде. И больше чизбургеров, Ада!
— Я говорю о мечтах, связанных с жизнью! — закатив глаза, я перестала дергаться.
— Ну извините, о таком что-то не приходится думать из-за бесчисленных химиотерапий, на которых ты блюешь, как черт, и мысли в огромной куче, оттого невозможно четко соображать.
— Лиза.
— Вышка. Я хочу прыгнуть с тросом с огромной вышки.
— В..вышки? — к горлу подступил ком, а в животе закрутило. И все почему? Ада Форстерс не переносит высоту и весь ее вид. — Занесу это в список наших дел, — уверенно объявила я, хотя всем сердцем не желала произносить этого.
Тогда я поняла, что действительно должна помочь уйти ей с улыбкой в душе. А не с огромным тяжеленным камнем, давящим на сознание и намекающим, что она ничего не сможет увидеть в свои семнадцать.
***
Вот убейте меня — я терпеть не могу химию. Мне просто не дано ее переваривать. Мозг всегда автоматически покидал мою голову, стоило учительнице объявить новую тему урока. Ну вот вообще не дано! Кому она только нужна...
— Я не понимаю этот предмет, — я поставила на парту портфель, откуда собиралась достать необходимый принадлежности.
— Но ведь ты же отличница! — ахнула Колман, а я лишь поджала губы.
— Пятерку за этот предмет можно считать накруткой. Делала всякие задания после уроков с ее помощью, в итоге у химички сложилось впечатление, что я все понимаю и прихожу к ней просто так. Поэтому выходила пятерка, — наконец расстегнула портфель, откуда заблестела голубая пара кошачьих глазок. — Черничка! Что ты здесь делаешь?! — прошептав, я сглотнула от страха и от моментальной мысли, что этот чертик может замяукать в любой неподходящий момент и совершенно на любом уроке.
— О господи, — Райли одолел смех, — это твоя кошка??
— Не смешно, — я наклонилась к черному пятнышку, — прошу, родная, сиди тихо, раз уж пришла со мной в школу.
— Как она туда забралась?!
— Я без понятия! Бабушка, наверное, доконала малютку. Вот и сбежала со мной, — я видела, как Райли еле сдерживала смех. Чтобы погасить в ней эти всплески, пару раз стукнула по плечу, как только мы присели на стулья. — И какая у вас тема, кстати? — с тетради я обратила свой взгляд на брюнетку. Но та лишь с каким-то внезапным для меня страхом в глазах смотрела куда-то выше моей головы. — Ты чего? — я обернулась вслед испуганному взгляду.
— Встать, — этим словом меня поприветствовал серьезный Кейн Уинтер. Я пригляделась. Даже его виски были в различных непонятных татуировках. Волнистые линии рисовали то ли крылья, то ли волны. Их не особо можно было рассмотреть некоторое время назад, но теперь он сбрил все волосы с висков, оставив густоту лишь на теменной и затылочной зонах.
— Что? — закончив расследование, вымолвила я.
— Оглохла? Я сказал встать, — грубо пнул стул сильной ногой, — это мое место. Свали.
Я быстро осмотрела пространство, куда он зарядил своей ногой. Слава небесам, он не задел мой портфель с крошечным животным.
— Ладно-ладно, я встаю, — осторожно и медленно приподнимаюсь, забирая черный портфель. Схватываю в обе руки свои учебники и тетради. А тот стоит, верно задыхаясь от ожидания. Испепеляя взглядом, он только заставлял ускоряться.
Райли, конечно же, тоже не желала оставаться за данной партой. Не менее быстро она забрала вещи, и мы обе улепетали на первую свободную парту.
За всю проученную неделю я запомнила, на какие совместные со мной уроки ходит желтоглазый ублюдок. В этом списке естествознание, история, физкультура, итальянский и информатика. На эти предметы с того дня я ходила, как по тонкому канату, на котором один неверный шаг может стоить собственной жизни.
— Обожаю такую погоду, — вдохнув весеннего свежего воздуха, сказала я. Чувствую приток сил. Мы шли с трудного учебного денька по Набережной — решили прогуляться. Вода не особо охлаждала окружающий воздух, что неведомо радовало. Ну и конечно же, любимого котенка я оставила дома.
— Какую? — Райли улыбнулась.
— Когда ни жарко, ни холодно. Просто идеально. О, и когда нет ветра. Самая ягодка, — я с легкой улыбкой кивала.
— Нам бы пора узнать немного больше друг о друге, не думаешь?
— Интрига когда-нибудь все равно растворилась бы в воздухе. Но, по-моему, ты до черта спросила у меня, а я вообще ничего, — демонстративно вскидываю бровь, делая свой взгляд более деловым и... серьезным что ли.
— Окей, — сперва выдала Колман. — В первый день нашей встречи, помнишь того паренька, что проехал мимо нас? Он еще сказал, что у меня новая цель.
— А, точно-точно. И?
— Я лесбиянка, Ад.
— Чт... — я проморгалась, — э-э... не надо меня так называть. Ты что... получается, у нас "рабочий язык"? — я шире улыбнулась девушке.
— Ад!
— Не называй меня так.
— Почему тебе сложно воспринимать кличку Ад? А меня называй Рай. Что в этом трудного?
— Ничего, я просто не хочу. Так значит, у тебя есть девушка?
— Нет.
— Опа, — я ухмыльнулась.
— Нет, ты мне не нравишься. Не подумай.
— Даже обидно, — я нахмурилась, продолжая вдыхать природные ароматы. Так успокаивает, унося куда-то вдаль.
— Я лишь спрашивала о детдоме и вытекающем. Но я ничего не знаю о твоей бабушке и твоих любимых занятиях.
— Бабушке не давали опеку надо мной из-за преклонного возраста, и я прожила в итоге в детдоме. Сейчас ей восемьдесят. Пляшет. Все прекрасно, — я отпнула маленький камешек. — Люблю... думать. Размышлять о многом. Кстати, это поистине полезно.
— У тебя были лучшие друзья в детдоме? — улыбнулась брюнетка, дойдя и еще раз пнув мой камешек.
— Нет. Какой бред. Меня окружали малолетки, которые нуждались в моей защите от воспитательницы. Вот и все, — так, болтая и узнавая друг о друге больше, мы прошли всю Набережную, в итоге оказавшись в заброшенном парке Далласа. Ну, мне лично так казалось. Кругом неубранные листья, некошеная трава, да и людей очень мало. Это место дарило не менее приятные впечатления весенней красотой, одиночеством и запахом мокрого асфальта. — А еще я ищу работу... платную, — присев на деревянную скамью, полную засохших листьев, объявила я. Райли последовала моего примеру.
— Почему акцент на "платную"?
— Потому что единственная работа, которой я посвящаю время на данный момент, это волонтерская. В центре больных раком.
— Я... Ада, я могу тебе помочь с работой. Возможно. Я не уверена. Я работаю в суши-баре, недалеко от нашей школы. Я спрошу у босса, можно ли взять еще одного человечка.
— Было бы отлично! — воскликнула я и в небе раздался резкий и оглушительный раскат грома. А затем громкий выстрел из пистолета. Оба действия пугали и заставляли забыть про существование вдоха и выдоха. — Боже! — воскликнула с ужасом я, зачем-то пригнувшись.
— Пошли посмотрим! — воодушевленно пронзила Райли.
— Что?! Ты больная?! — словно чувствуя, что на меня что-то должно упасть прямо сейчас, я закрыла голову руками.
— Э-э...Ну, как бы да! — брюнетка схватила мое тонкое запястье, с силой уводя в сторону выстрела. Тот слышался где-то за ближайшим старым многоквартирным домом.
— Нет! — прошипела я, сосредоточив всю свою силу, чтобы начать сопротивляться подруге.
— Ты чего шепчешь то, дурочка? — мне показалась милая улыбка. — Форстерс, мы один раз живем!
— И я не хочу, чтобы эта жизнь заканчивалась сегодня!
— Ты утрируешь!
— Вовсе нет!
Я кричала и дрожала, сама того не осознавая. В Райли же покоился вкусный салат храбрости, воодушевления и интереса. Безумного интереса, который был без труда заметен в ее глазах.
Неужели кого-то убили? Вдруг он или она еще молод? Вдруг там проходили женщина и ребенок? А что, если Даллас погрузится в криминал, и каждому придется носить оружие под мышкой?
— Форстерс! — из мыслей меня вывела мощная пощёчина опять же по больной щеке. Крепко прикусив губу, я поплелась за подругой. Только сейчас я заметила, что эта красивая местность осталась совершенно пустой – никого, кроме нас. Может, все разбежались после выстрела?
Снова различные мысли засели в моей голове, и я начинала паниковать. Если брошу Колман и просто убегу, не смогу уснуть, ведь она туда точно попрется. Как маленький ребенок за сладкой конфеткой!
Пройдя небольшую баскетбольную площадку, затем заброшенную детскую площадку, мы уже предчувствовали, что близко. Сирены полицейских автомобилей и скорой помощи оглушали, помогали лишь тревожиться сильнее. Я уже смогла тяжко выдохнуть, когда заметила задержанных у автомобилей стражей правопорядка, и черный мешок, в который погрузили свежеприготовленный труп.
Теперь меня брал интерес — крепко держал в кандалах и не решался отпускать.
Заметила, что Райли уже расспрашивает сотрудников скорой, ну а я же пошла к копам, которые принимали на себя весь негатив двоих задержанных парней. Татуировки на обоих, черные кожанки, массивные мускулы.
— Девушка! Покиньте место преступления! — меня уважительно оттягивали назад, к только что натянутой желтой ленте.
— Подождите, — в полголоса объявила просьбу, уверенно отодрав от себя руки мужчины в форме. Подбежав к парням, все так же сугубо выражавшимся, узнала в одном из них ученика своей школы. Именно этот козел бросил использованную туалетную бумагу на меня! Именно он поддразнивал дьявола, чтобы тот как следует оторвался на мне.
— Девушка! — вновь серьезный мужской бас и рука, крепче схватившая мое предплечье.
— Я знаю их!
— Знаете? — хватка ослабла и к нам подбежали еще сотрудники.
— Да! Они ученики моей школы. Скажите, сколько человек здесь было?
— По словам очевидцев, трое, — объявил другой, приподняв с глаз синюю шапку.
Ухмыльнувшись, я проскользнула меж персонала и двинулась к тому придурку, имя которого я удачно смогла забыть.
— Здесь был Кейн, верно? — оперившись рукой о крышу автомобиля, слегка слышно спросила я.
— Заткнись, сука!
— Был, значит. Куда же ты без него? Ты же его маленькая шестерочка, которая бегает как хвостик или прилипает как банный лист, да?
— Мразь, да мы тебя по кругу пустим, если проболтаешься!
С ликующей ухмылкой кивнув, я двинулась к полицейским, к которым присоединилась и Райли.
— Третий был Кейн Уинтер. Он тоже ученик моей школы.
— Знаете его адрес? Куда он мог пойти?
И здесь я впала в чрезмерное смятение. Откуда же мне знать?
— Райли! — я схватилась за подругу. — Ты же, в принципе, много чего знаешь об этом козле?
Она действительно многое знала об этом человеке. Она рассказала и адрес, и его промыслы. Но всего этого я не хотела слушать, я просто прилегла на влажную землю, вдали от сирен и людей, которая так и тянула к себе. К голове подплыли новые мысли, внутренняя боль утихла, дрожь тоже. Теперь Кейн Уинтер больше не появится в моей жизни...
***
И вновь тяжкий холодный побег по темному лесу, вдохновленным унынием и смертью. Босая, бегу куда глаза глядят, ведь волк совсем рядом. Волосы развиваются в пронизанном запахом грязи ветру. Я чувствую на себе его дыхание...
— Оставь меня! Оставь! — кричу я, что есть мочи, и прибавляю скорости. Тот рычит, принуждая сдаться. Но я не из тех, кто просто опустит руки без борьбы. Независимо от моральных угроз, давящих на сознание, бегу по бесконечному черному лесу в грязном платьице, которое мешает еще быстрее перебирать ноги. — Оставь меня! — кричу я, внезапно открыв глаза.
Пот катится градом, глаза еще не привыкли к комнатной темноте. Пытаюсь осознать, что приснился очередной кошмар. Буквально спустя секунды вижу крупный мужской силуэт прямо у комнатной двери, очень знакомый. Зловещий. Кто-то без каких-либо движений яростно осматривал меня, заставляя мое сердце бешено колотиться. От испуга зарываюсь в одеяло, начиная дичайше дрожать.
— Думала, сдашь меня копам и все? Все будут счастливы? Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Игра начинается, Ада Форстерс, — холодный шепот побудил провалиться в безотвязный сон.