ДОРОГИЕ ЭТАЖИ

"Меня зовут Уильям Кроуфолд, мне 19 лет. Я коренной англичанин, но живу в европейском районе третьего круга..."

Услышав это по телевизору, мы с Рамлой и Сандро поочерёдно переглядываемся. За сутки, что мы провели в одном доме, мы, не сговариваясь, объединились в своеобразную группу, что не могло меня не радовать. Союзники, а тем более такие красивые, как Сандро, никому не помешают.

Сейчас все семеро участников собрались в гостиной, чтобы посмотреть запись вчерашнего (самого первого) дня проекта. Забавно было осознавать, что сейчас на нас смотрят тысячи человек.

- А какого хрена ты живёшь в третьем, раз такой коренной? - нахально спрашивает Рамла, отрываясь от экрана телевизора и поворачиваясь к парнишке.

Вопрос не был лишен смысла. До этого момента я думала, что англичане, которые жили в Великобритании до Революции и смены названия страны на Парс, уже давно благополучно расположились в первом и втором кругах.

Соперники тут же обратили взгляды на Уильяма, как и вчера одетого в чёрный костюм. Он сидел один, в дальнем уголке зала и выглядел непроницаемо спокойным.

- А почему я не могу там жить? - у него был довольно приятный голос, хоть и весьма юный.

- Потому что, - не унималась негритянка. - Все англичане живут гораздо лучше других народов.

- Эта страна принадлежит вам! - воскликнул Базиль, сидящий на одном диване с немцем.

Разумеется! Сколько бы волн эмиграции не прошло, каким бы не было процентное соотношение англичан к другим народам, живущим на Парсе, у руля страны всегда будут стоять бывшие британцы. За 70 лет, что прошли после революции, президентами всегда были англичане.

Я быстро посмотрела на моих противников и заметила, что все согласно кивают.

Кажется, сейчас будет жарко. Я вновь осматриваюсь, выискивая камеры. Так, одна возле Насти, которая с интересом наблюдает за происходящим; ещё парочка снимают нас по бокам.
Хорошо, я пока не буду принимать в этих перепалках участия, а сделаю вид, что занята просмотром шоу.

- Если ты хотел показать, насколько ограничен - у тебя отлично получилось, Базиль. - холодно сказал он.

Все ахнули, а я продолжила сверлить телевизор глазами.

- А ты у нас самый умный, да?! - вспыхнул Сандро.

Я не могла видеть лица Кроуфолда, но в его голосе не было и намека на шутку:

- Скорее всего, так и есть.

Да, от скромности он точно не умрёт.

Монтанелли было вскочил с места, чтобы наброситься на английского умника, но я вовремя схватила его за руку.

Он вопросительно посмотрел на меня, а я только покачала головой. Итальянец тяжело вздохнул и снова занял место рядом со мной.

Теперь все смотрели на нас.

- Я не хочу, чтобы мне мешали смотреть шоу. - громко сказала я, оглядев всех, и остановила свой взгляд на Кроуфолде. - А ты, раз такой умный, веди себя нормально.

Он хотел что-то сказать, но я резко отвернулась, вновь уставившись в телевизор. Все, как ни странно, молча последовали моему примеру.

Я не хочу, чтобы первая серьёзная ссора прошла без моего участия. Я хочу, чтобы меня сразу запомнили. Эта драка меня не касалась бы, поэтому и у зрителей не отложился в памяти мой образ. А мне этого не нужно.

В животе начинает бурчать, хоть недавно был ужин. Интересно, можно ли участникам на кухню? Надо пробраться туда ночью и перекусить, главное не быть замеченой и успеть поесть до полуночи.

Завтра всем нам сделают операции, поэтому нам придётся поголодать. В моём случае, ещё нужно помолиться и сказать родным, что я их люблю, ведь велики шансы умереть на операционном столе. Но, надеюсь, все будет хорошо, и меня, в случае чего, откачают. Прогрессивная медицина, всё-таки.

Босиком иду по коридору, чтобы, наконец, поесть. Когда я покинула свою спальню, на часах было без двадцать минут полночь, поэтому мне нужно было действовать быстро.

Дверь в зал, дверь в столовую... А, вот и кухня. Я аккуратно берусь за ручку, медленно входу в помещение и вижу, что мой поздний ужин не пройдёт в одиночестве.

В полумраке я могу разглядеть мужской силуэт за кухонным столом, а по звукам понять, что он очень активно что-то поедает.

Вопрос только один: кто это?

- Приятного аппетита. - говорю я, практически наощупь добираясь до стула. - Тоже решил поесть напоследок?

- Ага. Вкусный торт, хочешь?

Узнаю этот мальчишеский голос. Кроуфолд.
У меня он негативных чувств не вызывает, а вот Сандро его уже ненавидит.

- Конечно. - говорю я. - Ты не знаешь, где тут вилка?

Несколько секунд Кроуфолд молчит, а затем дважды хлопает в ладоши. Кухню озаряет тусклый свет, и я вижу, что Уильям очень странно на меня смотрит.

- Я думал, это Настя. - как-то разочарованно говорит парень.

Похоже, кто-то влюбился.

- Как видишь, твоё чутье тебя подвело. - я пожимаю плечами. - Так где мне взять вилку?

Он молча кивает в сторону одного из белоснежных кухонных ящиков и снова утыкается в свою тарелку.

Некоторое время мы не издаём никаких звуков, кроме тихого жевания. Я стараюсь как можно быстрее покончить с трапезой по двум причинам: во-первых, у меня есть лимит времени на перекус, во-вторых, присутствие рядом Уильяма действует на меня как-то угнетающе.

Когда с моей тарелки практически пропадает кусок торта, у Кроуфолда прорезается голос:

- Так что у вас с Аддерли?

Я чуть не подавилась, честное слово. Что у меня и Аддерли? Хм, дай-ка подумать... Может быть, ничего? А может, абсолютно ничего?

Наша разница в возрасте составляет 28 лет. Чтобы немного прояснить ситуацию, скажу о том, что мой папа старше меня на 19 лет.

Я уже хочу начать опровергать любой вид наших возможных отношений, но вовремя меняю ход своих действий.

- А ты как думаешь? - я загадочно смотрю на Уила.

Он, в свою очередь, удивлённо смотрит на меня, но молчит.

- Доброй ночи, Уильям. - говорю я, запихнув в рот последний кусок торта.

Не дождавшись его прощаний, я вскакиваю с места и покидаю кухню.
Когда я возвращаюсь в свою спальню, на часах без одной минуты двенадцать. Я успела.

Макс и я быстро идём по коридору, перед нами летит камера, записывая последнее интервью перед операцией.
На мне уже надета больничная белоснежная рубашка, а на ноги обуты резиновые тапочки.

- Боишься ли ты, что тебе не понравится результат операций?

Я боюсь, что умру.

- Нет, нисколько. Уверена, тут работают настоящие профессионалы.

- Что тебе больше всего нравится из будущих изменений?

Мы сворачиваем к операционному блоку, я усмехаюсь:

- Моя будущая грудь. Всегда о такой мечтала.

Аддерли хихикает:

- Отлично, Лиша.

Он уже заметно выдохся, ведь перед тем, как брать интервью у меня, Макс сделал это ещё с пятью участниками. И после меня он опросит ещё и Базиля.

Вот и операционная, возле которой меня уже ожидает врач азиатской наружности. Мужчина подходит к нам и говорит:

- Проходите в операционную, мисс Гельдман.

- Одну секунду, доктор. - говорю я. - Только попрощаюсь с мистером Аддерли.

Азиат кивнул и быстро скрылся за стеклянными автоматическими дверями.

Огонёк на камере потух, и я развернулась к Максу.

- Ты последний раз видишь меня... такой. - говорю я, слабо улыбаясь.

- Мне даже немного грустно. - Аддерли ухмыльнулся. - У тебя интересная внешность...

"Мисс Гельдман!'' - слышу я из операционной.

Надо спешить.

- Я рада знакомству с тобой, Макс. - говорю я, протягивая мужчине руку. - Успехов тебе.

Он пожимает мою руку и говорит:

- Мы увидимся через пару часов, когда ты отойдешь от наркоза.

А может и нет.

- До встречи. - неуверенно говорю я и быстро иду к стеклянным дверям.

Лёжа на операционном столе и наблюдая за тем, как медсестры и врачи копошатся, я думаю о том, все ли я сказала родным?

Даже если и не все, материальная компенсация в размере 50 000 гексов объяснит мои чувства к ним.

"Посчитайте, пожалуйста, до пяти"

- Один.

Я стану очень красивой.

- Два.

Меня будут любить все.

- Три.

Все будут знать Элишеву Гельдман.

- Четы...

***

Камеры "Шоумапс" окружили постель Элишевы Гельдман, снимая, как девушка отходит от наркоза.

Лицо Элишевы полностью закрывал компресс, предохраняющий от появления шрамов. Тело девушки было покрыто различными датчиками, информация с которых отображалась на огромном мониторе, подвешенном над изголовьем кровати.

Лиша медленно открыла глаза и начала беспокойно озираться по сторонам, будто пытаясь найти что-то.

Увидев сидящего рядом Максимилиана Аддерли, она слабо улыбнулась ему. Ведущий ответил на её улыбку и тихо спросил:

- Как ты, Лиша?

Девушке потребовалось время, чтобы ответить.

- Все хорошо... - слабо проговорила она.

Некоторое время они молчали, а потом Лиша сказала:

- Как я выгляжу, Макс?

Но, не успел Аддерли и рта открыть, как лицо участницы резко изменилось.

- Макс! - прохрипела она, хватаясь за горло. - Помоги...

Всю палату заполнил быстрый писк. Это аппарат показывал частоту ударов сердца Гельдман.

Макс тут же подскочил с кресла и бросился к выходу из палаты, в то время, как Лишу начало бесконтрольно трясти.

"Человеку плохо!" - вопил Макс, что есть сил. - "Нам нужен врач!"

Но его голос заглушал бешеный писк монитора.

"Врача!"

Лишу нещадно долбил припадок, она не могла и слова сказать. Девушка жадно глотала воздух, держась за горло.

Был слышен только писк, да крик Аддерли.

"Я сейчас, Лиша... Держись!"

Макс выскочил из коридора и быстро побежал навстречу бригаде врачей, которые уже спешили на помощь.

"Прошу вас, быстрее! У неё безумное сердцебиение!" - задыхаясь от испуга, говорил он. - "Там такой шум..."

Но, когда люди вбежали в палату, там была гробовая тишина. Не было слышно не прерывистого дыхания девушки, не надоедливого писка прибора.

Кривая пульса на мониторе превратилась в идеальную прямую.

Элишева Гельдман не дышала.