Монстр

                            Глава 1.

- Коля, нам надо серьёзно поговорить. Как то раз Ксюша подошла ко мне с такой серьёзной миной на лице, что я даже испугался. Я сидел на нашем месте в гараже, погружённый в собственные мысли, курил и наблюдал за тем, как дым от сигареты поднимается к потолку.
- Что случилось? - Я лениво окинул её взглядом, она привычно нахмурилась. В последнее время Ксюша всё чаще предъявляла мне какие-то претензии. Забывала о них только во время секса. Может, именно поэтому мы стали спать ещё чаще, чем раньше. - Я хочу быть твоей девушкой, - я поперхнулся дымом и закашлялся. Конечно, я ожидал услышать от неё что-то такое однажды, но не думал, что это произойдёт так скоро. В конце концов, нас обоих устраивало то, что уже у нас имелось. Она не жаловалась. Днём флиртовала со всеми подряд, а по вечерам приходила ко мне. Я тоже днём о ней практически не думал. Я думал о Рябкиной и Ксюша об этом прекрасно знала.
Как то раз, после секса у нас произошёл откровенный разговор. Мы лежали в кровати, курили одну сигарету на двоих и пялились в грязный потолок, а потом Ксения вдруг тихо прошептала.
- Знаешь, я мечтаю улететь в Америку и выйти замуж за американца, - это был первый раз, когда Ксюша заставила меня поперхнуться сигаретным дымом. Я закашлялся, она постучала мне по загорбушке, забрала у меня сигарету, а затем продолжила.
- Хочу жить красиво и носить модные шмотки от известных дизайнеров и брендов, хочу завести собаку и купить большой дом. Я слушал Ксюшу и не понимал, к чему она ведёт. Я искал в её бессвязной речи какой-то подвох, но его не было. Ксения просто делилась со мной своими мечтами. Она продолжала говорить и вещала о том, что хочет бассейн у дома.
- Я бы приходила туда вместе с мужем и детьми по выходным и мы бы купались и загорали. Потом к нам бы прибежал Турк.
Я удивлённо посмотрел на неё.
- Турк? Откуда там возьмётся турк, Ксюш?
Ксюша тогда посмотрела на меня, как на идиота и на полном серьёзе ответила.
- Так будут звать нашу собаку.
Я еле сдержал смех. Это была худшая кличка для пса. А ещё я опять невольно вспомнил Лазанью. И Машу.
- А я вот влюблён, - тихо произнёс я. Настала очередь Ксюши давиться сигаретным дымом, и моя очередь стучать ей по спине. От греха подальше мы решили потушить сигарету.
- В меня? - Ксения расплылась в дразнящей ухмылочке, - мне это так лестно, но ты, вроде не американец. Покажи ка документы! - Она рассмеялась. В такие моменты Ксюша не казалась мне пустышкой, с ней было интересно. Я тоже усмехнулся, качая головой.
- Нет, не в тебя. В Машку. - В Рябкину, что-ли? - Ксюша удивлённо посмотрела на меня, затем перевернулась на живот, подперев руками щеки и болтая ногами, - ну-ка рассказывай!
Без броского макияжа, абсолютно обнажённая и искренняя Ксюша показалась мне даже очень красивой. А ещё, почему-то я подумал о том, что если бы я встретил Ксюшку при других обстоятельствах, я бы лучше предложил ей дружбу вместо секса.
Я всё ей рассказал в ту ночь: про Машу, про Лазанью, про свои смешанные чувства, она выслушала меня и подбодрила.
Но что же тогда случилось? Я сидел, и в немом исступлении смотрел на Ксению, не замечая как с моей тлеющей сигареты на пол падает пепел.
- Я хочу быть твоей девушкой, - упрямо повторила Ксюша, - нам ведь нечего терять, верно?
- Да о чём ты, чёрт возьми? - Я постепенно пришёл в себя и теперь закипал.
- Я никогда не полечу в Америку, а ты - никогда не завоюешь Машку, судя по всему. Ты ведь даже не стараешься. Нам комфортно друг с другом, так почему бы не попробовать, Коль?
Я снова замер. Её последние слова разбили мне сердце и ударили по-больному.
"Ты ведь даже не стараешься".
Я бы старался, если бы видел, что Машка хотя бы меня не боится. Но в тот день из-за меня у неё случилась паническая атака.
- Ясно, - хрипло сказал я, затем прокашлялся, прочищая лёгкие от остатков дыма, - ну, допустим.
- Только у меня есть условие, - Ксюша напряглась, и я тоже напрягся. Она ещё и ставит мне условия? Я стиснул зубы, а Ксения взмахнула чёрными, как смола волосами и продолжила.
- Ты должен устроиться на работу. Я не хочу встречаться с парнем, который не сможет даже свидание оплатить. Я хотел ответить ей что-то грубое, поскольку внутри меня начала зарождаться ярость, однако Ксения подошла и, положила руку на моё плечо.
- Это тебе на пользу, - тихо произнесла она и улыбнулась, - пора нам обоим вылазить из этого дерьма, Карп.
Спустя год, после того как я устроился на работу, Ксюша и я всё же начали встречаться. Я устроился грузчиком в мебельный магазин, и, с тех пор, у меня каждый день изнывали мышцы и почти всегда болела спина. Из-за этого секс стал редким и мне приходилось компенсировать это свиданиями. Свидания больше походили на дружеские прогулки. Мы целовались всего пару раз, а потом поняли, что нам это не нужно. И мне и Ксении было достаточно просто бродить туда-сюда по парку или вдоль набережной, есть мороженное и обсуждать всякую ерунду. Она оказалась очень глубокой девушкой, которой нравилось писать стихи. Ксюша часто носила блокнот со стихами на свидания и, когда никого рядом не было, она вставала на бордюру и декламировала мне своё творчество.
"Моё лицо - неприступная маска Дворец изо льда, забытая сказка Твой голос дурманит, мой разум тревожит.
Меня что-то гложет. Любовь меня гложет.
Под звуки гитары, под песни минора
Влюбилась в тебя, как последняя дура.
В твоих волосах цвета угля и пепла В глазах цвета неба, увы, я залипла. Открыть тебе сердце, боюсь, не сумею
Любовь меня гложет. Но я не посмею."
Ксюша читала стихи, а я наблюдал за ней и, пока девушка бегала по строчкам, я видел в её взгляде неприкрытую нежность. Я усмехнулся.
- И кто он? - На щеках моей  заалел румянец, она помотала головой и улыбнулась.
- Не американец.

                           Глава 2.

Мы с Ксюшей расстались. Она полностью посвятила себя другому парню и я, на самом деле, был очень рад за неё. Временами, мы гуляли уже как настоящие друзья, и Ксения с восторгом рассказывала мне о своей второй половинке. Их история была до нельзя банальной и сопливой, как в кино. Ксюша запала на гитариста, который каждый день в парке бренчал песенки на своей гитаре. Как и в её стихотворении, у него были чёрные волосы и голубые глаза. Ксюшу очень привлекало это сочетание тёмного и светлого. Она довольно часто приходила в парк, садилась и молча слушала его игру на гитаре. У Парниши просто не было выбора и, в какой-то момент, он решил с ней познакомиться. А я продолжил работать. Иногда, в свободное время, я заходил проведать моих беспризорников. Вместе мы пили пиво как раньше и обсуждали всякую ерунду. В банде появился парень, который очень красиво рисовал граффити, и теперь наш старый добрый гараж больше походил на галерею искусств. Я любил рассматривать разрисованные стены гаража, особенно граффити в виде силуэта худенькой девчонки. Она отдалённо напоминала мне Машу. С мальчишками было весело. Иногда мы покидали наш гараж-берлогу и гуляли во дворе. В такие дни я особенно сильно надеялся наткнуться на Машу, хотя и осознавал, что мы с ней друг другу даже не друзья. Мы чужие люди, между которыми есть только одностороннее презрение и страх. Было лето. Я знал, что Рябкина уже закончила одиннадцатый класс и сейчас была занята сдачей единого государственного экзамена. Теперь я тоже стремился шагать вперёд, подальше от жестоко и наивного детства. Однако, Питер Пэн во мне повзрослел слишком поздно. Тогда как от моей Дарлинг остались лишь следы на горячем песке. Прежде чем я встретил её вновь, прошло два долгих года. Наверное, если бы я увидел её при других обстоятельствах, я бы обрадовался. Но на тот момент внутри меня смешались страх и не контролируемая ярость. Маша была в опасности, а мой мозг отключился, как только я увидел её слёзы и панику во взгляде. Обидчик жестоко поплатился за это. Я гулял в компании моих мальчишек, которые были не прочь кого-нибудь отпинать. Какого же было моё удивление, когда Рябкина подошла к Обидчику и с силой пнула его ногой по мясистой роже несколько раз. Я стоял, как заворожённый и смотрел, от чего-то влюбляясь в эту девчонку лишь сильнее. Она всё била, и била, и била, пока я сам не опомнился и не оттащил её. Маша замерла. Наверное, перспектива попасть из лап одного чудовища к другому, была для неё не столь заманчива. Но я ничего не мог с собой поделать. Я хотел её обнять, я хотел вновь почувствовать запах свежести и услышать её дыхание. Всё такое же тяжёлое и прерывистое.
- Всё кончено, Маша, - как и два года назад, мой голос предательски хрипел от волнения. Я уткнулся ей носом куда-то в висок, прикрыл глаза и замер. Всё, что происходило вокруг меня резко стало сродни заднему фону. В моей голове впервые за два года разгулялся летний ветер. А потом этот самый ветер вернул меня назад.
Разбитые горшки, разочарованные взгляды, кровь из носа, звук ломающихся костей, многочисленные походы к директору, Лазанья, грабежи, секс с Ксюшей.
Меня как током ударило. Я отстранился от Маши и посмотрел на неё взглядом, полным сожаления. Если бы я только мог изменить свое прошлое и себя по щелчку пальца. Маша попросила меня проводить её до дома, и я согласился. Мы шли по двору рядом, на короткой дистанции, которая была подобна огромной пропасти. Странный, немного раскрепощающий разговор о прошлом, нервный смех, неловкие переглядки. За всем этим мы не заметили как дошли до её дома. Мне казалось, что путь занял около секунды. Секунды мне было мало.
- Ваш дом, - из моего голоса не хотела пропадать ирония.
- Пора прощаться, - Маша произнесла это вслух и мне стало не по себе.
- Навсегда? - Я разглядывал асфальт в немом исступлении, мне было грустно, тошно и страшно. Сколько ещё пройдёт лет, прежде чем мы встретимся снова? Все эти годы Питер Пэн продолжал долбиться в её окно, как умалишённый, потому что знал, что она дома, он видел в окнах свет. Но сейчас я понимал, что как только кончится лето, Маша Рябкина уедет в другой город, будет учиться в университете, потом устроится на работу и я никогда больше её не увижу.
- Навсегда.
"Пожалуйста, моя Дарлинг, открой окно в последний раз".
Она притянула меня к себе и попыталась поцеловать. Это было физически больно. Мы стукнулись зубами и отпрянули друг от друга. Верхняя губа опухла. А вместе с опухшей губой пришло странное и не понятное веселье. Я прищурился и пошутил над Машкой.
- Это какой-то новый способ вдарить по лицу? - Она смотрела мне прямо в глаза и внутри меня всё замирало, потому что я отчётливо разглядел в её взгляде смущение и лёгкую обиду. Такие живые и не привычные эмоции, адресованные мне одному. Я, не думая ни о чем, осторожно притянул Машу к себе.
- Не так уж и плохо вышло, - мой голос показался мне инородным и странным. Я почти шептал. Нежно, с примесью восторга и волнения. Я всё смотрел ей в глаза. Я видел в них свое отражение. И мне было достаточно этого. Я не смел просить о чём то большем, но мой внутренний эгоист вдруг захотел её поцеловать. Он даже спросил разрешения у Маши, и Рябкина вдруг согласилась.
Мы целовались поначалу не смело и очень нежно. Маша стиснула в руках мою рубашку, и, с каждой секундой сминала хлопковую ткань лишь сильнее. А я целовал её и представлял, что это мой первый поцелуй. Мой первый искренний поцелуй, который я отдал Машке и никому другому. Ни я, ни Маша не заметили того, как поцелуй стал более глубоким и чувственным, как губы из сухих стали влажными, и как увеличился напор с обеих сторон. Машка отстранилась, делая глоток воздуха. Этот жест показался мне смешным.
- Машка, - я усмехнулся, - через нос дыши.
Маша недоуменно вылупилась на меня, а я вдруг рассмеялся в голос, наблюдая краем глаза, как из растерянного, её лицо становится рассерженным. Потом Маша сняла рюкзак и со всей силы ударила меня им, грозно надвигаясь. Мне ничего не оставалось, кроме как юркнуть в подъезд. Я убегал от неё по лестнице, вплоть до третьего этажа. По лестничной площадке эхом раздавался наш смех и возмущённое "Карпов, а ну стой! ". Мы так громко кричали, что переполошили соседей. Я не помню, в какой момент Маша спешно открыла дверь своей квартиры ключом и затащила меня внутрь, от греха подальше. Мы упали на пол, смеясь над чем-то и нам обоим казалось, что этот смех и эти минуты и секунды принадлежали не нам, а кому-то другому. Потом мы снова поцеловались. Поцелуй постепенно перерастал в нечто большее, я жадно сминал её губы, а она в ответ кусала мои. Маша вдруг ни с того ни с сего, прижала меня к полу и села сверху. Я был настолько ошарашен, и, в то же время, возбужден, что мои руки онемели где-то на её талии.
- Маша, что ты делаешь? - Прошептал я, пока Рябкина расстёгивала на мне рубашку.
- Контролирую ситуацию, - она вновь меня поцеловала. В этой девчонке было столько страсти и решимости, что мне пришлось просто сдаться и делать то, что она скажет. Мы занимались сексом. Прямо там, на полу, у порога. Маша отдавала предпочтение поцелуям. Она целовала мои губы, мою шею и ключницы, и позволяла мне целовать себя в ответ. Я упивался этими поцелуями, задыхался от страсти, тянулся к Маше руками, а она двигалась быстро и резко, оголяя мою душу и моё тело. Рябкина доминировала. Доминировала жёстко, словно отыгрывалась на мне за что-то. За то, чего я не совершал. Я чувствовал себя козлом отпущения.
Когда всё закончилось, Машка упала на мою грудь, спрятала лицо и рассмеялась.
- Какой же ты тупой, Коленька, - я почти сразу всё понял и тоже тихо рассмеялся, уставившись пустым взглядом в потолок. Я чувствовал, как Маша всё ещё сжимает мои плечи, впиваясь в них ногтями.
- Прости, Машка, - мне хватило сил сказать только пару слов, а потом моё сердце разбилось. Я почувствовал себя мёртвым и поверженным. Я как будто сыграл с Рябкиной в русскую рулетку, но когда она прокрутила барабан, она предусмотрительно подставила дуло к моему виску. Маша продолжала смеяться, а я приподнялся и осторожно обнял её. Она всхлипнула, а потом внезапно закричала и ударила меня по спине с такой силой, что у меня заболели лёгкие. Она ударила ещё, а затем била снова и снова. Я молчал и смотрел на брошенный на полу рюкзак, из которого выкатилась перцовка. До меня дошло слишком поздно. Маша Рябкина пережила когда-то что-то очень страшное, что травмировало её, а он - Карп, который все эти годы вёл себя как последний отморозок, всё только усугубил. Рябкина, вскоре, успокоилась, я посмотрел в её глаза и в этот раз увидел в них печаль. Мы поцеловались. Этот поцелуй нам обоим показался трудным и болезненным, я еле двигал онемевшими губами.
- Ты всё ещё любишь меня? - Хрипло спросила Рябкина, я кивнул и уткнулся ей в плечо.
- От тебя пахнет костром и пылью.