она - контроль, он - хаус

Гостиная Адама погрузилась в полумрак – остался гореть только торшер в углу, отбрасывая длинные тени на стопки книг. Линда развалилась в центре дивана, как хищница на троне, медленно перебирая колоду карт в своих тонких пальцах. 

— Ну что, скромник, — её голос был тёплым, но с металлическим оттенком, — готов проиграть? 

Адам нервно провёл рукой по затылку, но не смог отвести взгляд от её губ, слегка блестящих от бальзама. 

— Это зависит от правил. 

— Правила простые, — она щёлкнула картой по его носу, заставив его вздрогнуть. — *Я* задаю вопросы. *Ты* отвечаешь. Если врешь – штраф. 

— Какой штраф? 

Линда улыбнулась, как кошка, видящая дрожащую мышь. 

— Ты узнаешь. 

Первый раунд прошёл на грани – Адам признался, что в детстве боялся темноты, Линда заставила его изобразить балетного танцора (что закончилось падением в её сторону, но она ловко увернулась). Но чем дальше, тем опаснее становились вопросы. 

— Почему в твоей комнате до сих пор стоит плюшевый медведь? – она бросила карту на стол. 

— Это... память. 

— Скучно. Штраф. 

— Подожди, я не... 

Но она уже наклонилась, схватила его за подбородок и провела большим пальцем по его нижней губе – медленно, оценивающе. 

— В следующий раз говори **правду**, – прошептала она, отпуская его. 

Адам почувствовал, как кровь ударила в виски. 

Следующий вопрос пришёл как удар: 

— Ты сейчас хочешь меня поцеловать? 

Тишина. 

Он открыл рот, но Линда вдруг резко подняла палец. 

— Ложь – и ты **действительно** пожалеешь. 

Адам замер. Потом кивнул. 

Один раз. Чётко. 

Линда рассмеялась – низко, почти хрипло. 

— Хороший мальчик. 

И... ничего не сделала. 

Просто откинулась на спинку дивана, наблюдая, как он медленно сходит с ума от её спокойствия. 

— Линда... – его голос звучал хрипло. 

— Ммм? 

— Это... нечестно. 

Она подняла бровь, затем **медленно** провела ногой по его бедру – от колена и выше. 

— Я разве обещала быть честной? 

Его пальцы впились в подушки. 

Линда зевнула, потянулась – и вдруг резко встала. 

— Устала. Иду спать. 

— ЧТО? 

Она уже шла к лестнице, но на последней ступеньке обернулась. Взгляд её скользнул вниз по его фигуре, задержался на напряжённых пальцах, сжимающих диван. 

— Если будешь
очень тихим... – её голос был сладким, как яд, – можешь присоединиться. 

И исчезла наверху, оставив его в тишине, с бешено стучащим сердцем и одни ясным пониманием: