Глава 21. Выходные после турнира
После насыщенной недели тренировок, теории, практики и особенно яркого финала боевой магии наступила выходные.
Первый день: расслабление и уют
Утро в Алфее было особенно солнечным. Девочки проснулись позже обычного, наслаждаясь возможностью понежиться в постели.
Нимфея сидела у окна своей комнаты, в лёгком халате, с чашкой чая в руках и книгой на коленях. Её серебристые волосы были распущены, мягко спадали до талии. За окном цвели магические растения, а в воздухе пахло медом и лавандой.
— Наконец-то покой... — подумала она.
Стелла устроила небольшую пижамную вечеринку: фрукты, ароматические свечи, обсуждение прошедших боёв и, конечно, модных новинок в Магиксе. Муза включила музыку, и девочки пели вчетвером в комнате, смеясь и устраивая небольшие танцы.
Ближе к вечеру Нимфея активировала мысленную связь через браслет, и на другом конце возник знакомый тёплый голос:
— Ты как?
— Ленюсь. Только чай и книги, — с усмешкой ответила она. — А ты?
— Отдыхаю после тренировок.
— Хочу увидеть тебя.
— Скоро увидимся. Обещаю.
Второй день: прогулка по Магиксу
На следующий день девочки отправились в Магикс.
Утром Нимфея и Стелла прошлись по лавкам с магическими украшениями, а потом встретились с остальными в кафе "Лунная аллея" — уютном месте с витражами, живой музыкой и лавандовым пирогом.
Ближе к вечеру, проходя по уличке, Нимфея заметила у фонтана Брендона. Он не сразу её увидел, но потом поднял взгляд — и их глаза встретились.
— Ты здесь? — Он поднялся. — Хотел тебя найти.
— Так вот я, — сдержанно, но мягко ответила она.
— Прогуляемся?
Они пошли вдоль канала, где светили волшебные фонари. Разговор был лёгким, с ноткой поддразнивания, фразами, в которых читалось нечто большее.
Кафе, в котором они остановились, находилось немного в стороне от центральной улицы — в уютном полукруглом дворике, утопающем в магических фонариках, светящихся как светлячки. Над балконом вилась ароматная глициния, а столик, за которым они сели, стоял в уединённом уголке с плюшевыми подушками, где редко кто проходил.
Брендон отодвинул для неё кресло и сел на свое место, но Нимфея только хмыкнула, обвела взглядом укромный уголок, а потом без слов подошла к нему сбоку... и неожиданно села к нему на колени, легко как будто это было её место с самого начала.
— Вот так мне удобнее, — сказала она с ленивой улыбкой, чувствуя, как он чуть затаил дыхание под её весом. — Ты не против?
— Ни на секунду, — прошептал он ей на ухо, одной рукой обнимая за талию, второй — придерживая бок её платья.
Он чувствовал её тепло, её дыхание у уха, лёгкий запах сирени от волос. Она играючи наклонилась к его лицу, задержалась, едва касаясь его губ дыханием... а потом поцеловала его — не спеша, с намёком, с тихим, едва слышным вздохом. Это был нежный, но вызывающий поцелуй, способный одновременно и согреть, и разжечь огонь.
— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал он, когда она отстранилась, всё ещё оставаясь на его коленях. — И я даже не знаю, как это остановить.
— Может, и не надо останавливаться, — шепнула она в ответ, легко проведя пальцами по его ключице.
Он проводил её до самых врат Алфеи. Воздух был прохладным, и Нимфея шла рядом, не выпуская его руки. Луна отражалась в её глазах, делая их серебристо-сияющими. Их шаги были неторопливыми, как у людей, которым жаль расставаться.
У ворот она остановилась, повернулась к нему, и в её улыбке появилась опасная мягкость — почти кошачья.
— Спасибо за вечер. Ты был удивительно сдержан... — она сделала шаг ближе, подалась к его уху. — Хоть я и старалась проверить твою выдержку.
Брендон тихо рассмеялся, но дыхание у него было сбито.
— Ты в этом чертовски хороша.
— Я знаю, — прошептала она, отступила назад и уже развернулась к уходу, но вдруг остановилась, бросив через плечо:
— Спокойной ночи, сэр Брендон. Надеюсь, ты уснёшь без лишних... фантазий.
И, не дожидаясь ответа, элегантной походкой ушла в сторону корпуса, оставив его с растерянной, очарованной улыбкой и ощутимо учащённым пульсом.
«Спишь?» — прозвучал в её разуме знакомый тёплый голос. Брендон.
Нимфея улыбнулась в полумраке комнаты и ответила мысленно, словно шепча ему на ухо:
—Еще нет. Что уже успел соскучиться?
«С каждой минутой, как ты скрылась за воротами, оставив меня с этой... пыткой в голове.»
Она усмехнулась, покрутив тонкий браслет на запястье:
— Пыткой, говоришь? Это был всего лишь поцелуй... ну, может, два. Или три. Не считай.
«Ты села ко мне на колени посреди кафе, Нимфи. Там были люди. Я чуть не потерял достоинство и самообладание!»
— Ах, бедный ты мой герой... страдаешь от женской ласки. Как бы ты справился, если бы я сделала что-то по-настоящему опасное?
«Серьёзно? Я бы, наверное, сорвался. Сорвался бы — и утащил тебя в своё крыло Красного Фонтана...
Нимфея медленно потянулась на кровати, ощущая, как мягкая ткань покрывала скользит по коже. Её губы тронула лукавая, почти кошачья улыбка. Она мысленно ответила, вкладывая в слова столько тепла и флирта, сколько могла уместить в ментальном касании:
— Знаешь, Брендон... может, тебе и не придётся ничего сдерживать. Потому что ты можешь просто... прийти ко мне. Сейчас.
Она слегка прикусила губу, прежде чем добавить с невинной игривостью:
— Заночуешь, мм? Всё законно — я даже подушку тебе дам. И плед. Или... ты не собирался спать?
В его разуме раздался сдержанный смешок, с хрипотцой:
«Нимфея... ты понимаешь, что играешь с огнём?»
— Я фея Тьмы, милый. Я не боюсь огня. Это он должен боится меня...
Пауза.
«Десять минут. Если не вырубят охранные чары на переходе — взломаю. Жди меня.»
Нимфея довольно вздохнула, отбросив подушку в сторону. В воздухе повис тонкий аромат её духов — ночной ирис и ладан.
— Только попробуй опоздать... и я лично утяну тебя в Теневой Мир. И не отпущу до утра.
Ночь обнимала Алфею мягкой тьмой. За окнами тихо шелестел ветер, перебирая листья деревьев, а на небе лениво плыла луна, бросая серебристый свет на старинные стены школы.
Нимфея лежала на боку, полунакрывшись пледом, прислушиваясь к каждому звуку. Сердце упрямо отбивало ритм ожидания, а на губах играла еле заметная, нетерпеливая улыбка.
Шорох. Где-то совсем близко.
Она повернула голову — и увидела, как лёгкая тень скользнула по стене за занавеской. Следом — стук ботинка о камень, короткое приглушённое движение.
Окно вдруг распахнулось — бесшумно, почти воровато. На подоконнике, ловко балансируя на узком краю, стоял Брендон. Его волосы были растрёпаны, рубашка под курткой немного расстёгнута на груди, а в глазах горел дерзкий огонёк.
— Третий этаж, — прошептал он, усмехаясь. — А ты всё равно стоишь того, чтобы лезть по стене, рискуя жизнью.
Нимфея приподнялась на локтях, слегка приподняв бровь:
— Только прыгай осторожно. Если разобьёшься — я, конечно, оживлю, но только чтобы снова придушить за идиотизм.
Он легко перемахнул через подоконник и бесшумно оказался в комнате. Ветер качнул занавеску, как плащ вора. Он остановился рядом, глядя на неё сверху вниз — весь в ночной прохладе, пахнущий ветром, улицей, собой.
— Хотела сюрприза? — прошептал он, улыбаясь краем губ. — Получай.
— Я хотела тебя, — мягко ответила Нимфея. — Всё остальное — бонус.
Она протянула руку, и он тут же взял её пальцы в свои, мягко прижимая к губам.
— Я твой. На всю ночь. И если повезёт — на все остальные тоже.
Её улыбка стала чуть глубже, глаза блеснули в полумраке:
— Тогда иди ко мне...
Он не ответил словами. Просто снял куртку, бросил его на стул — и в следующее мгновение оказался рядом, на постели, рядом с ней. Его рука скользнула по её талии, притягивая ближе. Нимфея мягко устроилась на его груди, будто так и было задумано. Он коснулся её щеки и целовал её медленно, почти с благоговением, словно боялся спугнуть. Его губы касались её виска, щеки, уголка губ — сдержанно, бережно, но с той самой тлеющей страстью, что уже давно горела между ними.
Нимфея не отстранялась. Она скользнула рукой по его плечу, под ткань, ощущая жар кожи, рельеф мышц. Его дыхание сбилось, когда она чуть прижалась к нему плотнее, шепнув в самое ухо:
— Снова хочешь быть героем, Брендон? Спаси меня... от одиночества.
Он усмехнулся хрипло, прикусив её нижнюю губу в ответ.
— Поздно. Теперь ты — моя единственная слабость.
Он прижал её к себе крепче, сплетая пальцы с её, свободной рукой скользя по линии спины. Его прикосновения были будто заклинания: пробуждающие, обжигающие. А она отвечала — по-своему, в своей мрачной и нежной манере — то мягким шепотом, то резким движением, то провокационной игрой, от которой у него кружилась голова.
Они растворялись в этой ночи, в шелесте простыней, в биении сердец. Всё остальное исчезало: школы, войны, страхи. Были только он и она.