Дети Космоса

Я сидела, погрузившись в собственные мысли, и наблюдала за связанным землянином. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь редкими шагами снизу и отдаленными голосами с улицы. Пока Миллер ушел разговаривать с семьями погибших, я пробралась сюда, сама не зная, чего именно хочу.

Казалось, я должна была чувствовать злость и ненависть, но вместо этого меня охватывало любопытство и что-то вроде сожаления. Что скрывается за его бессловесной маской? Он готов умереть, не выдав ни одной тайны своего народа. Глупо и похвально. Я прокручивала в голове разные представления о жизни землян. Кто же они такие?

— Кто тебя пустил? – вырвал меня из раздумий голос Беллами.

— Я сама, тут никого не было.

Беллами бросил беглый взгляд на землянина, который будто бы уснул, но я знала: он не позволит себе отдыхать в окружении врагов. Он внимательно следит за нами.

— Почему ты его защищала? – вдруг спросил Беллами, вызвав у меня удивление.

— Знаешь, увидев его дневник, я подумала, что ты прав. Мы должны совершить нечто ужасное, чтобы выжить, – начала рассказывать я, чувствуя, как слова сами вырываются из меня. — А потом ты насквозь проткнул ему руку, а Рейвен начала бить его током. И я поняла, какое это безумие. Боюсь, если мы продолжим в том же духе, в конце этого пути мы станем настоящими монстрами.

Я остановилась, пытаясь осознать, что именно произнесла. Внутри меня боролись противоречивые чувства: отвращение к тому, что произошло, и одновременно понимание, что в этом мире, где каждый день — это борьба за жизнь, подобные действия становятся необходимостью.

— Мы были вынуждены так поступить, – озвучил мои мысли Беллами. В его голосе не было уверенности, лишь горечь осознания того, что мы переступили эту черту. Он тоже не гордится содеянным.

— Это не меняет того, что это отвратительно. Так это еще и бесполезно. Информации мы не получили, и Финна это не спасло.

Я отвернулась, не в силах выносить воспоминания о том, что произошло. Испытания и страхи, которые пропитали наш путь, превращали каждое действие в темное предательство внешнего мира и самих себя.

— Чего тебе вообще?

— Я искал тебя.

— Что? – растерялась я, думая, что ослышалась. Если Беллами что-то нужно, это, скорее всего, не к добру.

— С Ковчегом установлена видеосвязь, уже выстраивается очередь желающих поговорить с близкими. Ты можешь узнать про отца.

Мое сердце забилось быстрее. В груди разгорелось чувство страха. Могла ли я быть уверена, что он в порядке, что он жив? Больше всего я боялась услышать, что он мертв. Мысли о его возможной смерти сжимали грудную клетку, и я понимала, что потеря еще одного близкого человека может сломить меня. Хотя едва ли отца можно было назвать близким. Он уже давно стал для меня чужаком, человеком из другого мира, о котором я старалась не думать, чтобы справиться с болью от его отсутствия.

— Что если мне не понравится то, что я услышу?

— Тогда можешь спокойно ненавидеть меня, – сказал Беллами с легкой усмешкой, но его глаза выдавали тревогу.

— А тебе не плевать на это? – Беллами замешкал, не спеша с ответом.

— Не знаю. Не хочется наживать себе еще одного врага. – Я усмехнулась.

Легкая радость быстро прошла. Пора прекращать откладывать неизбежное и наконец столкнуться с правдой. Какая бы она не было, мне нужно ее знать. Это лучше, чем жить в одних догадках, постепенно уничтожающих меня.

Я встала и направилась к люку, Беллами пошел за мной. Спустившись, я увидела сидящую возле лестницы Октавию и вошедшую Кларк.

— Джаха рассказал о бункере, который может помочь нам пережить зиму, – начала быстро рассказывать Кларк. — Мне нужно, чтобы кто-то пошел со мной.

— Я пойду, – сразу сказала я, желая наконец-то покинуть лагерь. Сейчас в нем царила атмосфера смерти и жестокости.

— Я тоже, – отозвался Беллами. — Соберу вещи, и пойдем. – Мы с Кларк кивнули.

Кларк пошла обратно к палатке, где можно было говорить с Ковчегом, Беллами, бросив на меня многозначительный взгляд, пошел за ней. Я должна пойти за ними, но ноги не могли сдвинуть меня с места.

— Октавия, – тихо позвала я. Она подняла голову, услышав свое имя. — Беллами скоро не будет в лагере, а Миллер еще долго провозится с семьями погибших. Ты можешь поговорить с ним. – Она горько усмехнулась.

— Он все равно не поймет меня, – сказала Октавия, но по ее взгляду я поняла, что, несмотря на это, она пойдет к нему.

— Поймет, – уверенно проговорила я, не сомневаясь в этом.

— Откуда тебе знать?

— Просто знаю. – Я не стала убеждать Октавию и вышла из челнока.

Прямо у входа я замерла на несколько секунд, собираясь с мыслями. В голове царил хаос — смятение, страх и неопределенность сливались в нечто невыносимое. Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоить дрожащие руки. Хватит мешкать.

Я зашла во внутрь и увидела Кларк, сидящую перед планшетом с изображением Канцлера, за спиной которого стояла Эбигейл Гриффин.  Она молча протянула мне наушник с микрофоном, обращая внимания на мои дрожащие руки. Я села возле нее и посмотрела на Джаху, которого явно не хотела бы видеть еще много дней.

— Меня зовут Кристин Касл, – начала я тихим, но уверенным голосом, стараясь, чтобы каждое слово звучало четко. — Я хочу знать пережил ли мой отец сокращение населения. Его зовут Стюарт Касл.

Мое сердце замерло, и я перестала дышать, когда увидела изменившейся взгляд Эбигейл. В ее глазах мелькнула смесь удивления и чего-то, напоминающего страх, но это точно был не он. Она слегка улыбнулась, но в улыбке таилась какая-то непонятная тень.

Состояние неопределенности давило на меня, затмевая разум. Я попыталась сделать глубокий вдох, но в груди будто стоял комок тревоги, мешая поступать воздуху. Все вокруг словно замерло, а звуки стерлись в фоновый шум, пока я ждала ответа.

— Он жив.

Эти два простых слова эхом отозвались в моем сознании, и не успела я осознать их смысл, как сердце забилось громче, наполняя меня теплом и облегчением. Казалось, с плеч наконец-то спала вся тяжесть неопределенности, давая спокойно дышать и трезво мыслить. Я не смогла сдержать счастливой улыбки. Мне не придется плести еще один браслет.

— Ты можешь поговорить с ним. Я его позову.

— Нет, – вдруг сказала я. К встрече я точно не была готова. — Есть много желающих поговорить со своими близкими. Пусть они это сделают, я поговорю с отцом позже. Мне было важно узнать, что с ним.

Я быстро сняла наушник и, не дождавшись ответа Эбигейл, стремительным шагом вышла из палатки. Меня наполняла радость, и теперь я чувствовала необыкновенную легкость. Папа жив. Эта мысль снова и снова крутилась у меня в голове, заставляя слегка улыбаться.

Возможно, не стоило сразу уходить, а все же поговорить с отцом. Но я совсем была не готова. Несколько лет я его не видела, и теперь не знала, что сказать ему. Но больше меня волновало то, что скажет он. Захочет ли отец вообще говорить со мной? Обрадуется ли, увидев меня? Я боялась вновь увидеть в его глазах ту же пустоту, отрешенность и безразличие. Наивно было надеяться, что он сумел вылезти из ямы горя и отчаяния.

— Полагаю, ты все же меня не ненавидишь, – произнес Беллами, закидывая на плечо рюкзак. Его голос звучал с легким нотками облегчения и надежды, как будто он искал подтверждение своих слов.

— Тебе повезло. – Беллами остановился и внимательно посмотрел на меня. Я быстро отвела взгляд, не желая показывать уязвимость.

— Ты с ним не поговорила, – догадался он и слегка прищурил глаза.

Из палатки вышла Кларк, давая понять, что мы можем выдвигаться. Я мысленно поблагодарила ее за то, что она так вовремя пришла.

— Идемте, – сказала Кларк, направляясь к выходу из лагеря.

— Сейчас.

Беллами подошел к большому контейнеру, где лежала еда, которую мы сейчас активно добывали и заготавливали. Он открыл рюкзак и начал закидывать туда пакеты с едой, даже не смотря, что именно берет.

— Не многовато еды? – с подозрением спросила Кларк.

— Да, мы же всего на день уходим, – согласилась я с Кларк, чувствуя что-то неладное.

— Кто знает, что может случиться за день, – отдаленно ответил Беллами. Больше спрашивать мы не стали.

Мы пошли за стену, Беллами обернулся и посмотрел на Октавию. Их молчание тянулось, словно невидимая нить, связывающая их, но так и не позволяющая произнести ни слова. Они обменивались виноватыми взглядами, полными недосказанности и сожаления, как будто каждый из них ждал, что другой первым нарушит это молчание.

— Пошли, – сказал Беллами, заметив, что я наблюдаю за ним и Октавией. Я кивнула и поспешила за Кларк.

***

— Знаешь, а ведь совсем скоро приземлится первый корабль. Ты не сможешь избегать Канцлера вечно, – вдруг заговорила Кларк, чем вызвала у Беллами волну раздражения. Он стиснул челюсти, и его глаза на мгновение потемнели, как будто в них отразилась буря эмоций.

— Это мы еще посмотрим.

— Кларк права. Может, если ты с ним поговоришь, он простит тебя или…

— Не несите чушь! Я выстрелил в него, – рявкнул Беллами, отчего я сразу же замолчала. Пусть тогда делает, что хочет.

— Склад должен быть где-то здесь, – произнесла Кларк, когда мы с возвышенности увидели весьма жуткое место.

Туман окутывал землю, словно мягкое покрывало, придавая окружающему миру мрачный вид. Голые деревья стояли, как молчаливые стражи, а их изогнутые ветви тянулись к серому небу. Пару старых разваленных зданий, покрытых запутанными зарослями, выглядели так, будто хранили в себе не одну печальную историю.

— Надо найти вход. – Беллами, не глядя на нас, осторожно стал спускаться с возвышенности.

Мы с Кларк переглянулись и направились в разные стороны. Нужно разделиться, чтобы быстрее найти склад.

***

Уже около получаса мы искали этот бункер со складом. Каждый шаг казался все более утомительным, а обломки природы лишь добавляли раздражения. Я перебирала камни, высохшие ветки, траву, стараясь разглядеть что-то, что могло бы указать нам верный путь. За это время мои руки покрылись маленькими царапинами, которые создавали неприятное жжение.

— Смотрите! – воскликнула Кларк, и я готова была выдохнуть от облегчения. Эти поиски начинали надоедать.

Под сухими листьями и травой Кларк нашла вход и теперь пыталась открыть люк, но он никак не поддавался.

— По-моему, дверь заржавела так, что не открыть, – произнесла она с легким разочарованием, отступив на шаг и осматриваясь вокруг в поисках чего-то, что могло бы помочь.

— Осторожно, – сказал Беллами и несколько раз ударил по люку топориком. — А теперь помогите.

Мы все вместе потянули за ручку люка, пока он не начал открываться. Каждый из нас, с замиранием сердца, устремил взгляд на темноту, прятавшуюся внутри. Запах сырости старого металла вырвался наружу, заставляя поморщиться.

— Вперед. – Беллами первый стал спускаться по лестнице, освещая слабым фонариком дорогу.

Бункер оказался слишком мрачным, и холодные стены казались еще более угрожающими в полумраке. Каждый шаг отдавался глухим эхом, смешиваясь с затихающим шепотом ветра, проникающим через открытый вход.

Беллами остановился, направив фонарик вдоль коридора, который открывался перед нами. Свет пробивался через густую тьму, освещая лужи и стены, покрытые ржавчиной и старыми граффити. Все выглядело так, будто здесь давно не было жизни.

— Нам здесь не пережить зиму. Все испорчено, – разочарованно пробормотала я. Оставалось надеяться только на то, что здесь будут хоть какие-то припасы.

— То еще местечко, – заметил Беллами, освещая чей-то скелет.

Мы стали проверять все ящики и бочки, но многие из них либо оказывались пустыми, либо в них лежал ненужный хлам.

— Здесь есть одеяла, – радостно воскликнула Кларк, но Беллами ее воодушевления не разделил.

— Каких-то три несчастных одеяла.

— Это лучше, чем ничего, – проговорила я.

— А что насчет еды и аптечек? – не успокаивался Беллами. — Одеяла не помогут нам пережить зиму.

Я раздосадовано вздохнула: все же он был прав. Этого слишком мало. Я продолжила открывать другие ящики и осматривать полки, надеясь найти что-то более полезное. В одном из ящиков была одежда, но, к моему разочарованию, она выглядела ужасно: выцветшая ткань, которая местами была порвана и украшена странными пятнами.

С сожалением закрыв ящик, я обернулась и заметила на полке маленькую коробку. Открыв ее, я не смогла сдержать улыбки. На самом деле там не оказалось ничего важного и по-настоящему полезного, но содержимое не могло меня не порадовать.

В коробке лежали разных видов нитки, иголки, булавки и прочая мелочь. Что-то было в ужасном состоянии, к примеру, многие иголки уже заржавели и потемнели, но было и то, чем вполне можно было пользоваться. С пустыми руками я точно не уйду.

— Что там? – спросил Беллами, заметив мой интерес.

— Ничего важного. – Но увидев скептический взгляд Беллами, я пояснила: — Нитки. – Он деликатно промолчал, хоть было видно, что моя находка его не впечатлила. Еще бы.

Осматривая другие места, раздражение Беллами становилось все более осязаемым. Казалось, еще немного — и он точно взорвется. Бочка, в которой была какая-то жидкость, стала для него последней каплей. Беллами со злостью пнул ногой бочку, отчего она упала и ее содержимое вылилось. Но там оказалось не только жидкость, упало что-то еще.

— Боже… – прошептал Беллами, и на его лице появилась улыбка.

— Что? – с надеждой спросила я. Неужели что-то полезное?

Он без слов поднял ружье. Мы с Кларк переглянулись, не веря в то, что видим. У нас теперь есть оружие. Мы не беззащитны.

— Это все меняет. Готовы пострелять? – сказал Беллами, повесив большой кусок ткани, на котором нарисовал крест.

Беллами бросил на нас с Кларк взгляд и, пока ждал ответа, достал орехи, которые всю дорогу ела Кларк.

— Я не умею стрелять. В Тюрьме, видишь ли, этому не учат. Там вообще ничему не учат, – съязвила я, отчего Беллами усмехнулся.

— Так научись. Вы обе должны научиться стрелять.

— Мы не можем так просто тратить пули, – произнесла Кларк, и я была с ней согласна.

— В оружие не будет никакого смысла, если никто не будет уметь стрелять. Думаете, вы одни такие? – заявил Беллами, протягивая мне ружье. Пару секунд я мешкала, но оружие все же взяла.

— И что дальше? Взялся учить — так учи.

— Нужно прижать ружье к плечу. – Я сделала так, как он сказал, пока Кларк внимательно наблюдала за мной.

— Да, только немного выше, – сказал он, медленно приближаясь ко мне и наклонившись, чтобы поправить положение ружья. Его руки осторожно коснулись моего плеча, отчего я едва не вздрогнула.

— Храни уверенность в каждом движении и тогда точно хоть куда-нибудь попадешь, — добавил он, его голос звучал непривычно близко. Мой взгляд сосредоточился на мишени, но мысли слегка путались из-за близости Беллами.

— Да, хорошо. – Он резко махнул головой и быстро отошел. — Смотри на меня.

Беллами взял ружье и, прицелившись, нажал на курок, но выстрела не произошло. Я заметила, как его лоб слегка нахмурился. Он перезарядил оружие и еще раз выстрелил — ничего.

— А ты хороший стрелок, Беллами, – усмехнулась Кларк, и я тоже не сдержала улыбки.

— Холостые патроны. Попробуй ты.

Я кивнула и прицелилась так, как он показывал. Я сделала глубокий вдох, стараясь убрать лишние мысли и сосредоточиться только на мишени. Вокруг меня был только этот момент, только я и цель. Выдохнув, я слегка сжала спусковой крючок. Прозвучал громкий и резкий выстрел, от которого я вздрогнула. В цель я не попала, но это ощущение было захватывающем.

— Не так уж плохо, как я думал. Попробуй еще раз.

— Нет, не буду тратить патроны, – покачала головой я.

— Тебе нужно тренироваться, – переубеждал меня Беллами, но я лишь покачала головой.

— Попробуешь? – предложила я Кларк, протягивая ей ружье.

Кларк согласилась и взяла оружие в руки, пару минут она прицеливалась, а потом выстрелила, тоже не попав в цель. Несмотря на неудачу, на ее лице появилась улыбка: ей тоже понравилось это чувство.

— Нужно решить, кто будет иметь доступ к оружию, – твердо сказала Кларк, понимая, что с этим будет немало трудностей. Я кивнула соглашаясь с ней, но Беллами никак не отреагировал, словно его это никак не касалось.

Во мне закралось неприятное подозрение. Я не могла избавиться от мысли, что что-то не так. Это чувство только усилилось, когда я посмотрела на сумку, в которую Беллами сложил еду, много еды.

— Как ты собираешься распределить оружие и обучать других? – Беллами отвел взгляд и не ответил мне. Теперь, кажется, и Кларк почувствовала неладное.

— Ты ведь не собираешься возвращаться, – догадалась я. — Поэтому ты взял столько еды. – В груди кольнуло неприятное чувство обиды, словно кто-то сжал мое сердце в кулак.

— Что мне еще остается? Люди с Ковчега скоро будут здесь.

— А как же Октавия? – спросила Кларк.

— Она меня ненавидит, – усмехнулся Беллами. — Переживет.

— Ты не можешь просто взять и сбежать. – В моем голосе прозвучали нотки отчаяния и упрека.

— Они казнят меня, Кристин. А если не казнят, то запрут вместе с тем землянином.

— Ты не можешь быть уверен в этом.

— Могу! – воскликнул Беллами, теряя терпение. — Я стрелял в Канцлера. Тренируйтесь, я буду снаружи, – пробормотал он и пошел к выходу.

— Кажется, он все решил, – тихо сказала Кларк, вновь беря в руки ружье.

Несколько минут я стояла и смотрела на красное полотно, за которым скрылся Беллами, а после поспешила за ним. Все, что он сказал, крутилось в моей голове, как заколдованный круг. Как мог он так просто уйти? Он нужен нам.

— Беллами? – прошептала я, увидев, как он сидит на земле, со страхом оглядываясь. Его плечи были сжаты, как будто он пытался спрятаться от всего мира. В его глазах стояли слезы, а взгляд сочился болью, сожалением и страхом, словно он держал в себе непосильную тяжесть.

— Я не знал, что они погибнут, – в ужасе бормотал он, с трудом выдавливая каждое слово. — Я бы не тронул это радио…

Нежуели он говорил о погибших на Ковчеге? Я сделала шаг ближе, и мое сердце сжалось от остроты его страданий. Я знала: он сожалеет о содеянном и испытывает угрызения совести, но и подумать не могла, что он так сильно мучается, уничтожая себя изнутри.

Я подбежала к нему и, присев на корточки, аккуратно дотронулась до его плеч. Но он, казалось, смотрел мимо, словно меня здесь и не было.

— Беллами, – снова позвала я, одной рукой дотронувшись до его лица. Только вот это не помогало.

— Кларк! – громко закричала я, осознав, что Беллами мучают галлюцинации. Отчего же они взялись?

Кларк не приходила, а Беллами становилось хуже: кошмары полностью поглощали его. Гримаса ужаса на его лице становилась все четче.

Я вспомнила про орехи, которые Кларк ела всю дорогу до этого места, Беллами тоже ел их. Вот от чего галлюцинации. Я не ела их, поэтому меня это не коснулось. Но что теперь делать? Нельзя было оставить его одного в этом кошмаре, да и Кларк, наверно, испытывала что-то не лучше этого.

— Уходи, Кристин, – раздался за спиной чужой голос, который заставил меня замереть на месте. — Не хочу убить и тебя.

Медленно, не совершая резких движений, я повернулась и увидела Дакса. Я была наслышана о нем: он избил человека до смерти.

— Ты что творишь? – спросила я напряженным голосом.

— Шамуэй сказал избавиться от него без свидетелей, но если ты уйдешь, я не убью тебя, – проговорил он, не спуская с меня оружия.

— Я никуда не уйду. – Мой голос звучал твердо и уверенно, хотя все внутри было напряжено до предела.

Я медленно встала, закрывая собой Беллами, как он когда-то меня. Взгляд Дакса стал более жестоким, отчего я тяжело сглотнула. Несмотря на страх, я точно знала, что не допущу смерти Беллами. Не сегодня.

— Как жаль, – сказал он с холодным безразличием и нажал на курок. Но вместо выстрела раздался лишь сухой щелчок — осечка.

Не дав ему шанса перезарядить автомат, я бросилась на Дакса, оттолкнув его вбок и выбивая из рук оружие. В момент, когда холодный металл выпал из его ладоней, я почувствовала, как адреналин наполняет меня, ускоряя пульс. Я попала в ловушку, и теперь мне нужно было действовать быстро.

Но Дакса не зря называли жестоким убийцей и обходили стороной — он мгновенно справился со смятением и с яростью набросился на меня. Несмотря на мою скорость и сопротивление, он повалил меня на землю и сомкнул руки на моей шее, перекрывая дыхание. Я всячески пыталась изворачиваться и биться, но хватка его оказалась смертельной. В прямом смысле этого слова.

Сначала мои руки тянулись к лицу Дакса, пытаясь нанести ему хоть какой-то вред, но это было слишком бесполезно, поэтому они стали в панических движениях ощупывать землю, в надежде найти камень или что-то подобное. Вот только ничего, кроме грязи, я не нашла, а воздух в легких кончался все быстрее.

Я набрала в руку землю и бросила ее ему в лицо. Частички попали ему в глаза и Дакс замотал головой. Хватка его ослабла, но когда я попыталась выбраться, он ударил меня по лицу. Боль пронзила мою челюсть, но с губ не сумел даже вырваться болезненный стон. Я могла лишь хрипеть.

— Нет… – услышала я голос Беллами, которого, кажется, отпустили галлюцинации. Как вовремя.

Дакс повернул голову в сторону Беллами, намереваясь разобраться с ним. Но было уже поздно: раздался громкий выстрел. На лицо брызнула горячая кровь, вызывая во мне отвращение, а тело Дакса, которое стремительно покидала жизнь, безвольно упало на меня. Внутри меня бушевал хаос — мне хотелось вскрикнуть от ужаса и неожиданности, но вместо этого я лишь жадно хватала воздух, хоть это все равно было сложно из-за лежащего на мне тела.

Беллами быстро подошел, помогая оттащить Дакса. Я отползла, глядя на свежий труп. Во мне вспыхнули смешанные чувства, когда я потянулась к шее, которая словно горела огнем. Наверняка на ней остались большие красные следы, а скоро появятся и синяки.

Глаза Беллами были полны глубокого ужаса, будто он только что осознал всю бездну происходящего. В них отражался не только шок от произошедшего, но и осознание того, что он убил человека. Одного из сотни.

— Ты как? – наконец вырвалось у него, и голос его звучал хрипло.

— Жива, уже неплохо, – тихо сказала я, хоть говорить было неимоверно сложно.

Беллами рассеянно кивнул, а после неуверенными шагами пошел к дереву, возле которого потом сел.

— Я убил его… – Его лицо побледнело, а руки невольно сжались в кулаки. Казалось, он снова и снова прокручивал в голове произошедшее.

— Ты спас меня, – медленно проговорила я, садясь возле него. — Они бы убил сначала меня, а потом тебя. Другого выбора не было.

— Если бы моя мама знала, что я наделал, кем я стал. Она хотела вырастить меня хорошим человеком, а я только и умею делать другим больно. Ты была права. Я уже стал монстром. – Я покачала головой.

— Ты не плохой человек, Беллами. – Я слабо улыбнулась. — Пусть иногда и ведешь себя как настоящий придурок. Но ты нужен нам… И мне, как оказалось. Если бы не ты, я была бы уже трупом.

Сердце бешено колотилось при виде гримасы страданий на лице Беллами. Я чувствовала, как в груди закипает тревога, и не могла отвести от него взгляда. Но его глаза, полные боли и отчаяния, избегали моих.

— Ты не можешь просто сбежать. Ты должен поговорить с Канцлером.

— Как ты с отцом? – Я тяжело сглотнула и отвернулась от него.

— Я боюсь с ним разговаривать так же сильно, как и ты с Джахой.

— Почему?

— Я не видела его три года, но не разговаривала с ним, как отец с дочерью, уже семь лет. – Стала рассказывать я, и голос мой сочился горечью. — Когда мама умерла, он наплевал на все: на себя, свою жизнь и меня. Я была предоставлена самой себе. Я сама себя воспитала.

На самом деле я не горела желанием рассказывать подобное, но если это отвлечет Беллами от произошедшего, то пусть будет так. Мне от этого хуже точно не станет.

— Я не разговариваю с ним не потому, что не хочу, а потому, что боюсь. Я боюсь, что он совсем не изменился, а если изменился, то в худшую сторону. Но я поговорю с отцом.

Беллами смотрел на меня так, словно видел впервые. Его глаза выражали смесь удивления и понимания, как будто он вдруг осознал всю глубину моих переживаний.

— Джаха убьет меня, как только появится здесь, – произнес Беллами, не прокомментировав рассказанное мной, чему я была благодарна.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Только не сейчас.

— Не сейчас, – согласилась я.

Мы сидели в тишине и наблюдали за ночным небом, не осмеливаясь опустить взгляд ниже, иначе встретились бы с безжизненным телом Дакса. Тишина не была гнетущей, хоть каждый вздох казался слишком громким на фоне этой мрачной реальности. Этот момент давал нам время отдохнуть и осмыслить все, словно время замерло, давая эту необходимую возможность.