Глава 17
Богдана
Почему это снова ты?
Из прошлого мой мальчишка!
Серый взгляд, чуть острей черты.
Для меня уже это слишком!
Слишком! Душу на части рвать,
Ведь уже затянулась рана.
Отраженью шепчу опять:
Что случилось с тобой, Богдана?
Почему твой растерян вид,
Почему ты будто застыла?
Истекло время ссор и обид,
Это все ты уже проходила!
Только что-то дрожит внутри,
Когда греюсь в его дыхании,
И в замерзшей весне, смотри,
Я сама замерла в ожидании!
Елена Курочкина
Телефон сел еще два часа назад, поэтому приходится идти пешком, но я не могу назвать прогулку напряжной, скорее отрезвляющей, как и предыдущие четыре часа в автобусе. Родной воздух – точно обезболивающее. Знакомые улицы и дома кажутся приветливыми и добрыми. Привычный маршрут: через рынок, мимо детского сада и здания администрации, между старых пятиэтажек и детских площадок, на качелях которых уже давно облупилась краска. Улыбка появляется на лице. Ненатянутая. Настоящая.
Немногочисленные прохожие смотрят с интересом, по всей видимости, из-за огромного букета тюльпанов. Знали бы они, что для меня значат эти цветы. С одной стороны – боль и чувство вины, а с другой – облегчение и освобождение. Я несколько раз порывалась их выбросить, но так и не смогла. Как уже сказал Егор, они ни в чем не виноваты. И если меня они не смогли порадовать так, как должны, я знаю, кого смогут.
Сбавляю шаг перед подъездом родного дома. Приятное волнение трепещет в груди. Набираю по памяти код домофона, взлетаю по лестнице и стучу в дверь, прислушиваясь к звукам в квартире. Топот маленьких ножек, строгий голос отца и мелодичный ответ мамы. Открывается дверь, и на пороге стоит она – моя первая родная душа. Из-за длинной голубой юбки мамы показывается маленькое чудо с двумя светлыми хвостиками на макушке и бросается ко мне с диким радостным криком:
– Бо!
Перехватываю букет одной рукой и наклоняюсь, чтобы позволить сестренке уцепиться за шею. Она прижимается ко мне, напрягая ручки.
– Эй, силачка! Ты меня задушишь, – хриплю я, ловя радостный взгляд голубых глаз матери, и протягиваю ей цветы: – С праздником, мамуль.
– Лисенок, – вздыхает она, – что же ты не позвонила? Спасибо, милая. Ну чего в дверях стоишь? Проходи. Леша! Смотри, кто приехал!
– Если это не доставка пиццы, то мне все... – Папа выходит из гостиной и смотрит на меня как на привидение: – Лисенок?! Как? Что? Почему ты?..
– Привет, пап, – отпускаю Гелю и выпрямляюсь. – Ты что, не рад видеть своего старшего ребенка?
– Рад! Конечно, рад! – басит он и заключает меня в крепкие объятия, отрывая от пола.
На душе становится спокойнее. Чувствую себя в абсолютной безопасности. Наконец-то я дома.
Остаток праздничного дня в компании родственников проходит шумно и весело. Они все пытаются наперебой рассказать мне что-то или спросить. После долгого разговора и чаепития наступает момент, когда нужно решить вопрос с празднованием. И, естественно, папа, единственный мужчина в нашей семье, отдувается за троих. На его сильные плечи падает миссия по приготовлению ужина, но Алексей Лисецкий не так-то прост. Он любит своих девочек и не хочет возить их еще неделю по больницам, поэтому заказывает из ресторана два огромных сета роллов и достает из заначки французское игристое вино, которое было подарено одним из благодарных заказчиков еще два или три года назад. Ангелок не слезает с моих рук, периодически таская игрушки и книжки для моей оценки ее богатств. В половине девятого вечера этот белобрысый ураган выматывается так, что засыпает у меня на коленях, крепко сжимая в кулаке край моей домашней футболки.
– Я ее отнесу, – говорит папа, осторожно поднимая Ангелину на руки.
Он выходит из кухни, слышится тихое детское хныканье, а после нежный шепот:
– Тише, Ангелочек, папа рядом. Все хорошо.
Строю умиленную рожицу, выпячивая нижнюю губу.
– Он и с тобой так же возился, – говорит мама.
– Правда?
– Конечно. Ты бы видела его лицо, когда он впервые взял тебя на руки. Я думала, что так он может смотреть только на меня, а теперь... Здоровая женская конкуренция, – смеется она и наливает в бокал остатки вина.
– Но у вас ведь хорошие отношения, верно?
– У нас все прекрасно, Лисенок, даже не сомневайся, но время меняет любые отношения. В них появляются новые витки и повороты. Приходится каждый раз перестраиваться, но на то она и жизнь. Стоять на одном месте точно не получится.
– Да, ты права... – теряю фокус взгляда, улетая в размышления.
– Лисенок, что у тебя случилось?
– Ничего, – выпаливаю я резко.
– Милая, – тяжело вздыхает мама, – есть только одна причина, чтобы так внезапно ворваться в родительский дом в твоем возрасте.
– А я уже и забыла, какая ты у меня проницательная.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не сегодня.
– Как скажешь, Бо. У нас здесь не допросная, никто не будет клещами вытаскивать из тебя информацию, но ты ведь знаешь, что мы всегда тебя поддержим?
– Знаю...
Мама касается моей руки и крепко ее сжимает. Поднимаю взгляд.
– Я рада, что ты дома, доченька.
– Да. И я тоже.
Выхожу из душа и слышу приглушенные голоса родителей на кухне. Неужели меня обсуждают? Включаю локаторы на максимум, замирая на месте.
– Леля, ты же не думала, что я оставлю свою самую главную маленькую девочку без подарка?
– Леша, – ахает мама, – что это такое?
– С праздником, любимая!
Бегу в комнату, которая теперь больше Гелина, чем моя, и закрываю за собой дверь. Я, конечно, рада, что у родителей все в порядке, но вот таких явных доказательств мне точно не нужно. Здорово, что они уже столько лет вместе и по-прежнему способны на нежность друг к другу. Это, наверное, особый талант. Я видела много взрослых пар, которые с годами становятся больше похожи на заклятых родственников, чем на любящих людей. Хорошо, что у меня перед глазами есть живое доказательство долгоиграющих отношений, это значит, они существуют.
Забираюсь в постель и вспоминаю о разрядившемся телефоне. Приходится потратить добрых пять минут, чтобы поставить его на зарядку и включить. Сообщения сыплются градом. Пропущенных звонков больше тридцати штук. Тема, Ася, Маруся и даже Вадик. Кажется, все друзья меня потеряли, но больше всех волновался... Мобильник оживает в руках, и мне даже не нужно смотреть на экран, чтобы понять, кто именно звонит. Сбрасываю вызов, чтобы не разбудить сестренку, и набираю сообщение.
Богдана: «Со мной все хорошо. Я дома у родителей».
Кот: «Жду тебя у подъезда».
Несколько раз пробегаю взглядом по строчкам, отказываясь верить в написанное. Это ведь шутка? Он же не мог... Или мог? Вскакиваю с постели, забыв об усталости и насыщенном дне, и несусь к окну, чтобы выглянуть во двор. Слева от противоположной многоэтажки стоит машина, на капоте которой сидит парень с телефоном в руках. Свет от дисплея падает ему на лицо, я не могу разглядеть его выражение, зато могу вспомнить каждую черточку, каждую родинку и крапинку в серых глазах.
Круг замкнулся. Мы снова здесь, в родном городе. Мой двор, предстоящий разговор, громкий стук сердца от волнения и сложный вопрос... Кто мы? Что между нами? Дружба или отношения? Стоит ли давать нашей передружбе второй шанс?
Я так устала от метаний. Устала от правильных решений, которые ломают меня и безжалостно убивают мечты. Я хочу слышать только голос сердца, а не бурчание скептика и критика, что живут во мне. Оступиться страшно, но страшнее жалеть о шансах, которых ты страстно желал, но из-за неопытности и слабости упустил. Мы хотим, чтобы было просто, а сами все усложняем. Хотим знать наперед, как лучше, но боимся даже попытаться сделать шаг. Но я его сделаю. Прямо сейчас.
Все проблемы решаются разговором. Знаю это правило давно, но почему-то сама им не пользуюсь. Мне всего лишь нужно выйти и сказать, что я чувствую. Рассказать о сомнениях и желаниях и услышать его ответ. Не просто послушать, а именно услышать и попытаться принять. Если получится, то мы придумаем, что делать дальше, а если мы все-таки несовместимы, то... Правильная Богдана вместе с суровым скептиком и критиком уходят в туман, а маленькая девочка с рыжими косичками до дрожи в пальцах хочет увидеть своего лучшего друга. Своего... Не могу закончить мысль, слишком много во мне сидит несказанных пугающих слов. Они толпятся у выхода, мешая друг другу, и скоро я их все выпущу.
Натягиваю джинсы и толстовку и собираю волосы в небрежный хвост. Непослушный носок, отделившийся от пары, задерживает меня на минуту, но я нахожу негодника под кроватью и на цыпочках крадусь к двери, взглядом умоляя Редиску не издавать лишних звуков. Домашний любимец благословляет меня безмолвием, но не успеваю выскользнуть наружу незамеченной, потому что из кухни выходит папа. Мы смотрим друг на друга, замерев в забавных позах: он со стаканом воды у раскрытого рта, а я с протянутой к дверной ручке рукой. Морально готовлюсь к столкновению характеров, ведь сейчас мне придется сразиться за свободу, но вместо нотаций, расспросов, запретов и уговоров отец задает мне всего один вопрос:
– Мне взять травмат и покараулить у окна?
– Это лишнее.
– Хорошо. Держи телефон при себе.
– Конечно, – оторопело хлопаю ресницами, не узнавая мужчину перед собой. – Ну я пошла?
– Ага. Богдану привет передавай, – произносит отец и шлепает босыми ногами в сторону родительской спальни.
Кто ты? И что ты сделал с моим строгим и недоверчивым родителем? Выхожу из квартиры с чувством небывалой легкости. Поверить не могу, что такое возможно. Что все это происходит со мной! И самое удивительное, как душа на это откликается. Все прошлые решения были продуманными в большей степени, с выверенным анализом и описанием последствий, а сейчас... Это порыв. Это жизнь. Настоящая. И я чувствую ее вкус. Горько-сладкий, с терпкой кислинкой и обжигающим холодком. Такое небывалое разнообразие, словно целый взрыв и в то же время тихое безветрие и пустота. Поразительно.
В темном дворе тихо дышит весна, а я хочу поскорее вдохнуть родной запах парня, который очень дорог моему сердцу. Он разбивал его, и даже не один раз... Хотя, возможно, я сама его разбивала. И, как бы там ни было, поранились мы оба, но шрамы уже не болят. Они лишь напоминают об ошибках. И скорее всего будут новые, но это абсолютно не важно, потому что я со всего маху врываюсь в объятия Кота, напугав его до чертиков.
– Бо! – вскрикивает он.
– Привет, – произношу тихо, утыкаясь носом в его шею.
– Привет, Лисенок! – Слышу улыбку в его голосе.
Кот обнимает меня, расслабляясь, а после шуточно стукает виском по моей макушке.
– Ты всех напугала. Мы с Темычем уже собирались поисковую группу организовывать.
– Прости, мне нужно было...
– Я знаю. Егор сказал мне, что вы расстались. Бо, только не нужно корить себя за это.
Самое странное, что я уже и думать забыла о Егоре. Наверное, если бы я сейчас была в нормальном состоянии, то отругала бы себя сто раз за то, что причинила человеку боль, но мне этого не хочется. У меня есть своя жизнь, свои чувства. Нереально быть хорошей для всех, и так необходимо быть хорошей для самой себя.
– Я так хотела спрятаться от тебя. Отгородиться. Думала, если проведу черту, запрыгнув в отношения, то мне будет легче. Я боялась, что все повторится.
– И сейчас боишься?
Обнимаю его крепче, и мне кажется, что я могу завязывать металлические трубы в красивые бантики и крошить камни в песок голыми руками.
– А сейчас... – произношу, медленно отстраняясь.
Поднимаю голову и смотрю на человека, которого знаю большую часть своей сознательной жизни. Смотрю и не могу поверить, что он снова рядом. Что смотрит на меня так же, как раньше, и дарит свою хитрую и красивую улыбку. Мою любимую улыбку.
– ...я уже ничего не боюсь, – заканчиваю фразу, и случается то, о чем я мечтала ночами последние два года.
Не могу точно сказать, кто делает это первый. По-моему, мы одновременно подаемся вперед и встречаемся в поцелуе. Голодном и импульсивном. Необузданном. Каждое касание губ отзывается в сердце признанием и откровением.
Я скучала...
Я тоже скучал...
Богдан запускает пальцы в мои волосы. Обнимаю его за шею, прижимаясь теснее.
Я ждала тебя...
Я к тебе спешил...
Темп поцелуев меняется каждую секунду. Быстро, и время вне нас двоих словно исчезает. Медленно, и мир вдруг замирает. Невесомые прикосновения губ к губам, дрожь на кончиках ресниц.
Я страдала...
Мне тоже было больно...
Провожу пальцами по его щекам, чувствуя ответный импульс.
Прости меня...
И ты прости...
Пульс на максимуме. Дыхание сбито. И ничего нет важнее, чем наш мысленный диалог, который, я уверена, слышим мы оба.
Я люблю тебя...
Я всегда буду тебя любить...
Забираемся на заднее сиденье машины, скрываясь от любопытных глаз возможных зрителей. Теряюсь во времени, переставая вести счет.
– Нам нужно немного притормозить, Бо, – сбивчиво говорит Богдан.
– Да, – отвечаю я, вытаскивая руки из-под его футболки, и отодвигаюсь к двери.
– Не настолько далеко, Лисенок, – усмехается он, сгребая меня в охапку.
Устраиваю голову у него на плече, прикрывая глаза от удовольствия и приятных мурашек по телу. Губы печет так, будто я выпила смузи из имбиря с перцем чили и лимонным соком.
– Ты сейчас улыбаешься, да? – спрашивает он, рисуя круги большим пальцем на моей шее.
– Нет, – лгу я, растягивая губы еще шире.
– Врушка, – смеется он.
Первичная волна эйфории потихоньку отступает, и реализм показывает свой длинный нос. Действовать порывами, конечно, круто, но они не решают всех проблем.
– И что теперь? – задаю волнующий меня вопрос.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну-у-у... Мы? Что будем делать?
– Разговаривать, Бо. Долго и нудно. Будем учиться ничего не утаивать и не давить в себе обиды. Мы с тобой умеем дружить – это точно. Нам весело и интересно вместе, но отношения больше, чем дружба. Сложнее. Это другой уровень ответственности. И я к нему готов, но мне нужно спросить и тебя. Готова ли ты? – Кот делает небольшую паузу, прежде чем сформулировать обращение полностью: – Готова ли ты, Лисецкая Богдана Алексеевна, снова стать моей девушкой?
Запрокидываю голову, чтобы установить зрительный контакт, и отвечаю, ни на секунду не покривив душой:
– Не знаю, насколько готова, но я этого очень хочу.
– Супер, – широко улыбается Кот, – с этим можно работать.
– Ой! Хватит строить из себя умника! Будто ты уже прожил десять жизней и все знаешь.
– Конечно, нет, но я знаю, чего хочу.
– И теперь в этом списке есть место для меня?
– Оно всегда у тебя было.
– И на каком я месте?
– Бо, перестань. Нет никаких мест и иерархий. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы мы были вместе. Чтобы оба жили и дышали благодаря друг другу и при этом могли реализовываться и двигаться к нашим мечтам. Одна моя мечта сбылась уже сегодня, но я не собираюсь останавливаться. Я буду их осуществлять и дальше, а еще хочу знать твои мечты, чтобы помочь тебе до них добраться.
– Ммм... – хитро прищуриваюсь я. – Сейчас я хочу пить.
Богдан протягивает руку и достает с переднего сиденья бутылку «Алоэ».
– Ну ничего себе! Ты что, волшебник?
– Для тебя я им стану.
– Тогда где мои цветы на Восьмое марта?
– Ну у вас и запросы, девушка, – качает головой Кот, и внезапно в его руках появляется бумажный тюльпан, сложенный из листа в клетку.
Расплываюсь в улыбке, вспоминая, как такой же цветок он подарил мне на Восьмое марта в шестом классе. Я хранила его несколько месяцев, пока предшественник Редиски кот Бася не порвал его на мелкие кусочки.
– Спасибо, – довольно произношу я, принимая презент.
– Будут еще пожелания?
– Не обижай меня.
– Никогда, Лисенок.
– Дай мне пароль от страницы в «ВКонтакте».
– Ну это уже перебор!
Богдан
Небо светлеет и покрывается розовой предрассветной дымкой. Богдана едва может держать глаза открытыми, но сколько бы я ни предлагал расходиться, она отказывается меня отпускать. И это, если честно, очень и очень радует. Да я просто в восторге от происходящего! Нам будет непросто, я это знаю, но почему-то уверен, что на этот раз мы точно справимся. Прошло немало времени, но если наши чувства не угасли, а только запылали ярче, то это уже о чем-то говорит, верно?
Лисенок снова в моих объятиях. Без тревоги и лишних мыслей. Я словно вернул себе потерянную частицу души. Если это не любовь, то у меня нет других предположений.
– Как дела с мастерской? – спрашивает Бо и зевает.
– Нормально. Реклама работает, пока не так активно, как хотелось бы, но клиенты есть. Хорошо, что еще не изобрели технику, которая может служить вечно.
– Почему же? Наверняка изобрели, просто это невыгодно производителям. Представь сколько бабок они потеряют?
– А ты сечешь фишку.
– Еще бы, – довольно усмехается Бо, прижимаясь щекой к моему плечу.
– Солнце встает, – озвучиваю видимый факт, глядя через стекло на поднимающийся из-за многоэтажки малиновый диск.
– Тебе нужно возвращаться в город?
– В смысле – мне? Мы вместе поедем. У тебя же еще два дня выходных, значит, побудем дома немного.
– Ты заезжал к родителям?
– Еще нет. Сразу к тебе примчался.
– Как думаешь, что они скажут о нас?
– Сегодня вечером и узнаем.
– Сегодня?!
– Ага. Придешь к нам на ужин?
Стук в окно заставляет содрогнуться от неожиданности. Вижу за стеклом суровое лицо дяди Леши, и холодок пробегает вниз по позвоночнику. Мы всегда были с ним в хороших отношениях, но за последние пару лет это могло измениться, тем более что я нарушил обещание, данное ему когда-то.
Выпутываемся с Бо из клубка нежности и выходим из машины. Утренний ветер бьет по щекам. На свой страх и риск первый протягиваю ладонь и произношу уверенно:
– Доброе утро, дядь Леш!
Он пожимает мою ладонь и, не отпуская ее, переводит взгляд на дочь:
– А оно доброе?
Богдана смущенно улыбается и поправляет спутанные пряди у лица:
– Даже очень.
– Хорошо. Идемте завтракать. Леля там сырников напекла.
– Пап, может, ты уже отпустишь руку Богдана?
– Ты иди, Лисенок, помоги маме, – говорит он, все еще удерживая меня на месте. – Мы поднимемся следом.
– Не... – собирается возмутиться Бо, но, поймав мой одобрительный кивок, прикусывает язык и уходит к подъезду.
Дядя Леша сверлит меня взглядом, еще немного – и у меня расколется череп.
– Богдан, ты мне как родной, и я понимаю, что по молодости и глупости случается всякое. Я не буду запугивать тебя или угрожать, просто знай, что Богдана – одна из самых дорогих мне людей, и я хочу видеть ее улыбку намного чаще, чем слезы.
– И я тоже.
– Третьего шанса не будет.
– Знаю.
– Идем завтракать, сынок.
В квартире Лисецких чувствую себя как дома. Тетя Леля по-матерински обнимает меня на пороге, и, кажется, я даже замечаю блеск слез в ее голубых глазах. Я уже и забыл, что у меня есть вторая семья. Гроза района Ангелина не сразу меня узнает, но буквально через полчаса уже носится вокруг, зазывая поиграть в войнушку. Даже Редиска радостно крутится у ног и трется о джинсы. В целом это победа. Я там, где хочу быть. С той, которую люблю. Лисенок, кстати, ведет себя тише воды, ниже травы. Молчит, наблюдая со стороны за тем, что происходит. Ловлю ее сонный взгляд и не могу сдержать улыбки. Неужели мы снова вместе? Воспоминания о ночи, которую мы провели в машине за разговорами по душам и поцелуями, будоражат кровь. Как она меня целовала... Не передать словами, какие чувства она во мне оживляет одним касанием.
– Мне уже пора, – говорю я, отставляя пустую тарелку. – Спасибо за завтрак.
– Пожалуйста, – отвечает тетя Леля.
– А куда ты уходишь? Ты же еще придешь? Мы так и не поиграли!
– Мне нужно домой, но я обязательно еще приду к вам в гости.
– Ла-а-адно... – тянет Ангелина, великодушно меня отпуская.
– Я тебя провожу, – произносит Лисенок.
Стоим с Бо у двери и смотрим друг другу в глаза. Знаю, мы чувствуем одно и то же. Страшно расставаться, мы и так слишком долго были на расстоянии.
– Увидимся вечером. Я за тобой заеду.
– Кот, тут идти десять минут.
– Тогда зайду.
– Хорошо, – кивает она и делает крошечный шаг вперед.
Крепко обнимаю ее, стараясь запомнить это чувство, чтобы эмоций хватило до вечера, но не уверен, что это сработает. Нахожу ее губы и нежно целую, забывая о реальности и строгости дяди Леши. Получаю легкий удар по ноге, включается маленькая сирена:
– Не ешь мою сестру!
Бо хохочет, а я подмигиваю маленькой бандитке с игрушечным пистолетом в руках, который стреляет мягкими пулями.
Выходные дома пролетают незаметно. Гуляем с Бо по нашим местам, вспоминая детство. Много смеемся и много разговариваем. Мы уже разобрались с прошлым, приходит время для обсуждения будущего, и это еще никогда не было так легко. Оказывается, у нас схожие мнения по большинству важных вопросов, а в остальном стараемся разбираться и искать компромисс. В последний вечер перед отъездом ноги сами приносят нас к школе. Садимся на лавочку возле фонтана, и я обнимаю Лисенка за плечи, прижимая к себе.
– Знаешь, а я уже ни о чем не жалею, – произносит она. – Прошлое – это всего лишь прошлое.
– Правда?
– Да. Я не хочу тащить за собой этот груз. Забыть, конечно, не получится, но жить нужно здесь и сейчас.
– Согласен.
– Так странно, что ты со мной постоянно соглашаешься. Это какая-то уловка, чтобы заманить меня в ловушку?
– Какая ты догадливая.
– Ах так?
Пародирую демонический смех, обнимая Бо обеими руками, чтобы не дать вырваться, и рычу:
– Тебя уже ничего не спасет! Ты моя!
– Эй! Хватит!
Кусаю ее за щеку под громкий визг и заразительный смех. Продолжаем дурачиться, пока не слышим оклик из ада:
– Кот?!
Стук каблуков по бетонной плитке, светлые волосы, переливающиеся на солнце. На душе мгновенно становится темно, а Бо заметно напрягается. Ромашова направляется к нам, держа в руках набитую до отказа спортивную сумку.
– Привет, – говорит она, растягивая розовые губы в широкой улыбке.
Чувствую, как Лисенок теряет теплоту и свет, как она ускользает из моих рук, и принимаю решение с опозданием в два с половиной года. До Оксаны мне нет никакого дела. Ее для меня просто не существует.
– Богдана, и ты здесь?! Какая встреча! Как дела?
– Оксана, иди куда шла, – произношу я серьезно.
– Вы снова вместе? Не ожидала.
– У тебя проблемы со слухом? – недовольно спрашивает Бо.
– У меня нет никаких проблем, Лисецкая, а вот у тебя... Сто лет уже прошло. Может, хватит дуться и вспоминать детские обиды?
– Слушай... – начинаю я, но Бо вскакивает с места, сталкиваясь нос к носу с бывшей одноклассницей.
– Нет никаких обид, Окси, – с ледяным спокойствием говорит Бо. – Есть только неприязнь к одной конкретной личности. Насколько тебе дорог твой внешний вид? Если очень, то лучше катись отсюда.
– Оу, – усмехается Оксана, – Кот, успокой свою ручную лисичку. Дай команду, или как вы там еще развлекаетесь?
Не успеваю среагировать, все происходит слишком быстро. Бо замахивается и останавливает ладонь в паре миллиметров от щеки Оксаны. Ромашова замирает с испуганной гримасой на лице, сморщившись и крепко зажмурив глаза. Бо легонько щелкает ее по носу и, усмехаясь, отходит назад:
– Пока, Оксан.
– Ты больная?! – верещит Ромашова.
– Да нет, здоровая. А вот ты проверься. Цвет лица какой-то бледный.
– Дура!
Оксана разворачивается и шустро перебирает ногами. Хватаю Бо за талию и усаживаю к себе на колени, прижимаясь щекой к ее щеке.
– Я думал, ты ей вмажешь.
– Я тоже, но решила не опускаться до ее уровня.
Ромашова уходит все дальше. Один неосторожный шаг – и у нее ломается каблук. Тяжелая сумка тянет вперед, Ромашова теряет равновесие и падает на землю. Неподалеку стоит толпа младшеклашек с огромными портфелями за спиной. Громкий детский смех разносится по улице вперемешку с ругательствами Оксаны, которая с трудом поднимается с пыльной дорожки.
– Ищите себя на «Ютубе», тетенька, – заливается хохотом один из мальчишек, держа в руках телефон.
– Я тебе голову откручу!
– Сначала догони, однокопытная! – кривляется он и напоследок показывает ей язык.
Толпа детей убегает во дворы, и Ромашова боязливо оглядывается на нас.
– Карма, – подводит итог Богдана, глядя на свою бывшую подругу, понуро ковыляющую дальше.
– Слушай, Лисенок, а у тебя в семье не было ведьм?
– А что, ты уже начинаешь бояться?
– Немного...
– И правильно. Будешь плохо себя вести, проснешься в один прекрасный день с настоящими усами и хвостом, а после я отведу тебя к ветеринару и...
– Это самое страшное, что я когда-либо слышал.
– Вот и не косячь.
– Я постараюсь.
– А знаешь что? – спрашивает Бо.
– Что? – осторожно спрашиваю я.
Мне не очень хочется снова мусолить тему Ромашовой, но если Бо это нужно, то я готов.
– Я люблю тебя.
Распахиваю глаза, теряясь в пространстве.
– Да, Кот! Люблю. И хочу, чтобы ты знал об этом. Никаких больше загадок и бега по кругу. И мне наконец-то не страшно и не стыдно тебе в этом признаться. Пора исправлять ошибки. Недомолвки порождают недопонимание, и мне не хотелось бы снова лезть в это болото.
– Лисенок, – я вновь обретаю голос, – и я тоже люблю тебя.
– Вот и отлично. А теперь целуй меня, пока я не догнала Ромашову и не засунула второй каблук ей в...
Набрасываюсь на сладкие губы. Больше в наших отношениях не будет посторонних личностей. Только мы двое. Только так.
🪸3883 слова🪸