Глава 10
Богдана
Не знаю, зачем нам на третьем курсе философия, но профессора Гаврина, кажется, вообще не интересует контингент, который его слушает. Как, собственно, не интересует и время его опозданий. И даже излюбленный закон всех студентов «пятнадцатиминутка»[3] с Артуром Людвиговичем не работает, потому что без стопроцентного посещения лекций экзамен никак не сдать. Спустя двадцать пять минут после начала пары наконец-то открывается дверь. Ася принимает позу слушательницы великих философских умов – складывает руки поверх парты и опускает на них голову:
– Разбудишь, когда начнется перекличка.
Киваю и возвращаюсь взглядом к двери, профессор медленно входит в аудиторию. Мешки под глазами, растрепанные седые волосы, на плечах неизменный бордовый вельветовый пиджак, а в руке старый потертый кожаный портфель. Девчонки на первой парте прикрывают носы, потому что рядом с преподавателем шагает запах его успокоительного. Можно было бы возненавидеть Артура Людвиговича за непрофессионализм, халатное отношение к обязанностям и нелюбовь к работе, но...
– Тема сегодняшней лекции «Особенности древнеиндийской и древнекитайской философии», – говорит он севшим голосом и вытаскивает стул ближе к рядам парт. – Полную лекцию вы найдете и прочитаете на моем сайте, а поговорим мы с вами о четырех тезисах буддизма. Для начала вопрос: кто такой Будда?
– Это значит просветленный, – отвечает Макарова Рита, глядя на профессора с нескрываемым обожанием.
Нас всего человек двенадцать – тех, кто действительно слушает лекции. Остальные спят или сидят в телефоне. Не могу сказать, что философия меня сильно увлекает, но рассуждения этого старого дядьки обычно успокаивают и упорядочивают мысли.
– Верно, – соглашается Артур Людвигович. – Тогда слушайте первый тезис: «Жизнь есть страдание. С самого рождения человека подстерегают боль, неудовлетворенность, тревоги, заботы, разочарования, крушение надежд, болезни и ожидание смерти. Да, есть и радость, и экстаз, и вдохновение, но они мимолетны и обманны. Мир зыбок, текуч, он – иллюзия».
Ну и что это значит? Какой-то пессимистичный буддизм. Я надеялась на что-то более возвышенное и радостное. Зачем тогда вообще мучиться и терпеть, раз реальны только страдания, а счастье иллюзорно?
– Вижу на ваших лицах несогласие. Считаете, что ваша жизнь не состоит из одних только страданий? Тогда послушайте второй тезис: «Желание – причина страданий. Желание – признак неполноты, нуждаемости, отсутствия чего-то. Дистанция между сущим и возможным угнетает и обесценивает существование».
Поднимаю руку, не выдержав, и получаю одобрительный кивок преподавателя.
– То есть мечтать и желать чего-то плохо? А как же мотивация? Постановка намерений, стремления? Без этого мы превратились бы в овощи. Если у человека нет мечты или цели, то он непонятно для чего живет. Он замирает, не движется, а значит, уже мертв.
– А для чего живете вы? Чего в вашей жизни больше – страданий по несбывшимся мечтам и недостижимым целям или гармонии и спокойствия бытия? – стреляет ответными вопросами профессор.
– Неудачи – часть пути, – отвечаю абстрактно.
– Хорошая фраза. Для татуировки, – усмехается Артур Людвигович. – Давайте послушаем третий тезис, а после продолжим дискуссию: «Чрезмерная привязанность к объекту – основа желаний. Чем больше потребностей и чем они разнообразнее, тем менее мы принадлежим себе. Мы становимся зависимыми от всего, находящегося вне нас, теряем самодостаточность, внутренний стержень своей личности. Желанные существа или вещи тянут нас в разные стороны, разрывая на части. И это жизнь?» Что скажете на это, э-э-э... Как ваша фамилия?
Вот блин! Теперь он меня запомнит, хотя, может, и обойдется.
– Лисецкая, – произношу тихо.
– Так что думаете, Лисецкая? Разве вы никогда не разрывались между желаниями? Угодить кому-то, уберечь, угодить себе, потешить свое эго, насладиться чем-либо вопреки обстоятельствам?
– Да, но... – Задумываюсь на несколько мгновений. – Я не вижу в этом ничего плохого. События, которые мы проживаем, становятся частью нашего характера, меняют нас. Если во всем искать плюсы, то минусы превращаются в опыт и больше не тяготят так сильно. Мы сами себя наполняем, сами выбираем, кем нам быть. Если на это хватает сил, конечно. И то, что желания разрывают нас на части, – неправда. Нужно просто уметь делать выбор.
– Интересно... – прищуривает глаза профессор. – Но что, если этот выбор все равно принесет вам страдания?
– Тогда... Эм-м-м... Нужно пережить их и найти новое желание, новую цель.
Артур Людвигович оживает и выпрямляет спину, глядя прямо на меня. Ну все, он точно меня запомнит.
– Четвертый тезис: «Нирвана – подлинный смысл жизни, состояние полной безмятежности, умиротворения и блаженства, достигаемое посредством отрешения от желаний, от чувственного мира вещей и событий. Но к нирване ведет очень сложный и трудный «восьмеричный» путь, предполагающий: высокую культуру мышления, слова и общения, целомудрие, умеренность, самодисциплину, сострадание, медитацию». Что скажете на это, Лисецкая?
Склоняю голову и сжимаю губы. Раз уж я попалась, то придется отдуваться до конца, тем более мне есть что сказать.
– А разве достижение нирваны не есть желание? Что-то буддисты противоречат сами себе. Любой путь подразумевает какой-то финал, а значит, цель или желаемый результат. Путь к нирване не исключение.
Профессор улыбается, вокруг его светло-голубых глаз появляются глубокие лучистые морщины:
– Хорошо, что буддисты вас не слышат.
– Надеюсь, вы им не расскажете.
– Ни в коем случае. Отчасти я с вами даже согласен. Может быть, для избранных и просветленных эти тезисы и являются истиной, однако для простых смертных все куда приземленнее. Но я хотел бы, чтобы вы обратили внимание только на один момент... Что значит принадлежать себе? Насколько это важно? Каждый день вас окружает огромное количество людей: одногруппники, друзья, родители, и все они влияют на вас, вызывают чувства и эмоции. Но самым важным человеком были и остаетесь вы сами. Только давайте отличать то, о чем я пытаюсь сказать, от нездорового эгоизма.
Взгляд профессора улетает в пустоту, а это значит, сейчас будет длинный монолог, который можно разобрать на цитаты для статусов в соцсетях.
– Принадлежать себе – значит быть в гармонии с собой и своими чувствами. Тысячи ограничений опутывают вас цепями: законы, правила этикета и вежливости, моральные устои, привычки, чужие принципы, навязанные как абсолют. Эти цепи сдавливают и сдерживают вас каждую секунду, но вот что важно... Чтобы стать свободным, не нужно их ломать и рвать, нужно всего лишь распутать, и тогда вы дотянетесь до своей цели, а потом и до следующей. Нирвана достижима, ведь только вам решать, что такое ваш личный покой. Искать ответы в книгах или интернете можно, но на самые важные вопросы вы уже знаете ответы, просто боитесь их принять.
– Людвигович сегодня был в ударе, – говорит Ася, поправляя макияж у зеркала в женском туалете. – Я поспала всего десять минут, бурчал и бурчал.
Смотрю на текущую из крана воду и жду, пока она потеплеет.
– Эй, Бо! Он тебя что, загипнотизировал? Только не говори, что собираешься податься в буддизм.
– Конечно, нет, – отмахиваюсь и подставляю ладони под холодную струю. – Блин! Зима же! Не могут включить горячую воду?!
– Успокойся, сестра. Важна не температура воды, а ее наличие, – одухотворенно вещает Ася. – Нирвана уже близко, тебе нужно лишь отречься от желаний...
Взмахиваю кистями рук, осыпая подругу мелкими каплями:
– Отстань! Артур Людвигович иногда говорит стоящие вещи.
– Например?
– Ценят того, кто знает себе цену, – цитирую фразу профессора, которую услышала в прошлом семестре.
– И сколько стоишь ты?
– Это же не про деньги, – качаю головой. – Это про то, что нужно знать себя, принимать и понимать, и только тогда можно определить допустимые границы по отношению к себе для других людей.
– Что же ты на психолога не пошла, умница-разумница, а?
– Потому что тогда у меня не появилось бы такой веселой птички в подругах. Это карма меня заставила, – отвечаю с доброй улыбкой.
– Резонно, – довольно ухмыляется Ася и открывает дверь в коридор. – Уверена, что не хочешь прогуляться со мной до почты? До пары по иностранному еще больше часа.
– Уверена, Ась. За бортом минус пятьсот, а у меня и так нос заложен после катания с горки.
– Ладно, сама сгоняю. Не скучай!
Подруга уносится дальше по коридору, а я плетусь к лестнице, глядя под ноги. Мысли крутятся вокруг буддизма, принятия себя и желаний, которые разрывают нас на части. Я, конечно, спорила с преподавателем на паре, но сейчас чувствую именно то, о чем говорили буддисты.
Егор молчит со вчерашнего вечера. У меня нет желания писать первой, но хочется с ним поговорить. Вот вам и разрыв. Желание номер один – поговорить с Егором и убедиться, что между нами ничего не изменилось. Желание номер два – остаться независимой и верной себе (читай: «не писать первой»). Желание номер три... А вот тут вообще жесть. Сама не могу поверить, что это мои мысли. Вспоминаю серые серьезные глаза и смелый голос: «Это не прощание, а приветствие». А-а-а! Я не хочу о нем думать, но не получается! Лучше все-таки податься в буддисты, чтобы избавиться от этих страданий.
– Осторожно, рыжая! Так можно и лбом в стену влететь!
Поднимаю взгляд. Тема стоит передо мной с пачкой листов в руках:
– Где твоя подружка?
– У нее есть имя.
– Оу! Кто-то не в настроении? – усмехается он. – Где Ася, Богдана? Видишь? Я даже твое имя помню.
– Ее здесь нет, Артем. С памятью у тебя все в порядке, а вот со зрением беда.
– Да кто ж этот бедолага, что тебя так выбесил?
Вздыхаю и упираюсь лбом другу в плечо.
– Рыжая, ну ты чего? – взволнованно спрашивает он.
– Как думаешь, мне пойдет лысина?
– Богдана, блин! Что происходит?
– Хочу уехать на Тибет и стать монахом.
Тема опускает голову, прижимаясь щекой к моему виску:
– Температуры вроде нет, но ты явно бредишь. Ты что-то пила? Ела? Какая пара была?
– Философия...
– У Людвиговича?
– Угу...
– Тогда все понятно! – Он успокаивающе гладит меня по волосам. – Скоро отпустит. Я один раз так загрузился, что неделю ни с кем не разговаривал. Пытался познать себя.
– И как? Познал?
– Ага. Понял, что проблемы мимолетны и я не ананас.
– Здорово... – отвечаю тихо.
– Тебе нужен сахар. Съедим по булочке с маком?
– У тебя разве нет занятия?
– Я должен распечатать тесты. Скажу, что картридж в принтере меняли, группа мне только благодарна будет.
После нескольких минут молчания в безлюдном буфете Теме надоедает смотреть, как я крошу булочку на салфетку:
– Разговаривать ты не хочешь, да?
– Может, мне нужна неделя?
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Пока нет...
– Но если смогу, ты сразу дашь мне знать?
– Конечно, – киваю, слабо улыбаясь.
– Слушай, Бо, знаю, что сейчас не самое удачное время, но я хотел тебя кое о чем попросить.
– Все хорошо, Тем, я в порядке. В фиговом, но порядке. Не нужно со мной как с больной.
– Завтра четырнадцатое февраля...
Поднимаю голову и вскидываю бровь в ожидании продолжения фразы.
– День всех влюбленных, – поясняет он, как будто я совсем отупела.
– Только не говори, что хочешь провести его со мной и признаться в любви. Еще тебя мне не хватало для полного комплекта.
– Нет, конечно, я... Стоп! Еще меня? Это что там за комплект такой?
– Долго рассказывать.
– Во сколько заканчиваются пары?
Вваливаюсь в кофейню, поскользнувшись на пороге. Ноги разъезжаются в стороны, но я успеваю зацепиться за ручку двери и повиснуть на ней.
– Осторожно! Там плитка скользкая, – говорит бариста, приторно улыбаясь.
– Да ладно? А я и не заметила, – бубню под нос, подтягиваясь на руках.
Тема говорит что-то парню за стойкой и, получив от него понимающий кивок, направляется ко мне.
– Бо, ты как?
– Нормально.
– Я заказал тебе гляссе[4].
– Супер! На улице такая жара, мне как раз нужно охладиться, – цежу сквозь натянутую улыбку.
– Ага, поэтому я попросил добавить одну ложку ванильного мороженого и порцию «Амаретто»[5].
– Так уже получше, – вымученно вздыхаю я.
В кофейне кроме нас сидит еще пара молодых людей. Парень и девушка смотрят в мобильные телефоны и вслепую потягивают кофе из высоких стаканов через трубочки. Вот она – прелесть современных отношений. Не удивлюсь, если они переписываются друг с другом.
Садимся с Темой за стол, бариста приносит напитки. Вдыхаю сладкий запах миндаля, и на душе теплеет. После первого глотка тело расслабляется, и я начинаю свой веселенький рассказ, который дается на удивление легко, а все потому, что рядом Тема. Он всегда меня понимает, но никогда не подхалимничает. Слушает внимательно, а после говорит начистоту, именно то, что думает. Я не боюсь его осуждения, не боюсь показаться глупой, поэтому не стесняюсь в высказываниях и рассказываю обо всем, что тревожит. Иногда кажется, что, даже если я приду и скажу ему, что прибила кого-то случайно или специально, Тема сначала побесится, а потом загуглит «Как избавиться от трупа?».
– Так кто из них тебе нравится?
– Егор, – начинаю я и поджимаю онемевшие губы.
– Но-о-о?
Морщу нос и хватаюсь за стакан:
– Но, когда Кот извинялся... было... Я не знаю, как объяснить.
– Давай поставлю вопрос по-другому. Ты бы хотела вернуть общение с Котом?
Опускаю взгляд и стучу пальцами по стеклу.
– Бо, это же я. Просто ответь честно. Я не стану писать об этом в блоге или еще как-то рассекречивать тебя.
– Может быть, – выдавливаю с трудом, – но я не могу! Они живут с Егором в одном доме, понимаешь? Я понятия не имею, чем все обернется. Мне кажется, лучше прекратить общение с ними обоими и жить дальше, потому что это смахивает на начало тупой истории, о которой я буду жалеть всю жизнь.
– Не гони лошадей. Давай еще раз. Егор сказал, что ты нравишься ему и он хочет отношений, а Кот сказал, что хочет извиниться и общаться нормально, правильно?
– Я не знаю, чего хочет Кот.
– А может, ты снова решаешь за него? Бо, я пытаюсь сказать... – Тема нервно поджимает губы. – Кот ведь не предлагал тебе встречаться. Возможно, здесь нет никакого выбора. Егор – парень. Кот – друг.
– Да не сможем мы дружить!
– Потому что...
Хлопаю ладонью по столешнице и вскрикиваю:
– Потому что с бывшими не дружат!
– Но вы ведь были не только бывшими, а еще и друзьями, – спокойно произносит Тема.
– Ты за чью команду играешь?
– Я просто пытаюсь помочь тебе разобраться в себе. Считай, я твоя совесть.
– Ты моя ересь!
Тема ставит локти на стол и наклоняется вперед:
– Давай представим...
– Чувствую себя на приеме у психиатра, – перебиваю, закатывая глаза.
– Так и есть, – строго отвечает он, – давай представим, что ты начинаешь встречаться с Егором, а Кот живет, как ты и сказала, с ним в одном доме. Вам придется видеться – и что тогда? Будешь прятаться от него по углам? Я не говорю, что вам снова нужно стать лучшими друзьями, но если уж он извинился, признал ошибки, то не легче ли забыть об обидах и вражде?
– Не было никакой вражды. Мы просто расстались, и я надеялась, что навсегда.
– Правда?
Тема смотрит мне в глаза, и я уменьшаюсь под его серьезным взглядом.
– Нет. Неправда. Я думала, что мы встретимся, когда оба будем взрослыми, с семьями и кучей детей. Что мы придем на встречу выпускников и сухо поздороваемся, едва узнав друг друга, но прошло всего два с половиной года. Я все еще помню... Я все еще...
– ...любишь его?
– Нет! – Пламя гнева опаляет вспышкой легкие и тут же гаснет. – Но я помню, как любила, Тем. И мне больно.
– Рыжая, послушай... – ласково произносит он. – Знаю, что ты сильная, но не грызи себя так. Я вижу, что ты делаешь. Ты пытаешься заставить себя чувствовать то, что считаешь правильным, а не то, что есть на самом деле.
– И что ты предлагаешь? Отпустить ситуацию и смотреть, куда она приведет? Нет уж! Я знаю куда. В ад! Я там уже была, спасибо. Местечко так себе.
Допиваю кофе и со стуком опускаю стакан на стол:
– А знаешь что? Может, все уже закончилось? Егор не пишет, Кот тоже пропал. Проблема решена.
– Прошел всего один день, – ухмыляется Тема.
– Когда ты уже скажешь мне что-то приятное?
– Классная прическа. Как называется?
– Я упала с сеновала, тормозила головой!
– Бо, хочешь, чтобы я сказал, что думаю на самом деле?
– Да! – вскрикиваю, пугая посетителей кофейни.
– Ты слишком много на себя взяла и додумала наперед. Ты боишься обжечься, я понимаю, но... Позволь им тоже принимать решения. Хотят добиваться? Пусть! Ты принцесса, они рыцари. Будь с ними честной, но не руби сплеча, тем более ты ведь еще даже не знаешь, чего точно они хотят от тебя и чего хочешь ты сама.
– Мне кажется, ты подбиваешь меня на какую-то фигню.
– Рыжая, я ведь рядом. Если они тебя достанут, просто скажи, и я порешаю. Но для начала позволь им сделать хоть что-то. Отнесись к этому как к приключению. Жить ровненько и спокойно, конечно, здорово, но разве это жизнь?
– А ну-ка признавайся, ты внебрачный сын Людвиговича?
– А ты внебрачная дочь Язвы?
Глухо смеюсь, напряженный узел в животе становится слабее. Смотрю на лучшего друга, наполняясь силой и уверенностью. Я не одна. Рядом крутые ребята, в которых я уверена больше, чем в себе, и их я точно не потеряю. Вот что главное, а остальное... Переживем! Все-таки не быть мне буддистом. Не готова я пока отказаться от приключений и движения вперед. Сидеть на мягкой подушке в позе лотоса безопасно, но так скучно.
– Тем, можно мне еще такой гляссе? Без мороженого. Гулять так гулять.
– Можно, но в обмен на услугу, – загадочно сверкает глазами друг.
– И чего ты хочешь?
– Не знаешь, какие у Аси планы на завтра?
– Не-а, не знаю, – отвечаю спокойно, хотя ноги так и норовят пуститься в победный пляс.
– Передашь ей кое-что?
– Смотря что... – включаю деловой подход.
Тема встает из-за стола и возвращается с пятью красными шариками в форме сердечек. Романтик, блин...
– Я хочу пригласить ее на свидание завтра и решил сделать это как-нибудь необычно. Что думаешь? – с легким волнением спрашивает он.
Смущенный Фролов – восьмое чудо света. Если бы я не видела это своими глазами, то ни за что бы не поверила.
– Ты спрашиваешь мое мнение или мое разрешение?
Тема привязывает шарики к стулу и садится на диван:
– Да ладно тебе, рыжая, не смейся надо мной. Мы в прошлый раз с Асей так классно посидели, что я не против повторить и улучшить. Она...
Радостная мечтательность появляется в светлых глазах, и я заканчиваю фразу вместо него:
– ...она офигенная.
– Да, – мгновенно соглашается Тема. – Ну так что? Поможешь?
– Ладно, Фролов, но ничего не обещаю, – поднимаю указательный палец. – Тебе придется постараться, чтобы завоевать ее.
– Уж я-то постараюсь.
Допиваем по второй порции кофе, завершая встречу легкой болтовней. Тема оплачивает счет и вызывает такси, но не для меня, а для шариков. Если я еще могу выдержать десять минут на морозе, то к ним такого доверия нет. Прощаемся у машины, и Тема шутливо щелкает меня по носу:
– Не вешай нос, рыжая. Все будет отлично.
– Не буду, – усмехаюсь я и падаю в дружеские объятия. – Спасибо тебе.
– Всегда пожалуйста.
Забираюсь в машину и машу Теме через стекло. Автомобиль трогается с места и набирает скорость, но я успеваю заметить, как улыбка исчезает с лица друга, он резко достает мобильник из кармана куртки. Вроде бы ничего странного, но моя интуиция так не считает. Красное сердце ударяет меня в висок, выбивая странные мысли из головы, и я вспоминаю об Асе. Наверное, сначала стоит дать ей успокоительное, а потом уже вручать приглашение на свидание.
🪸2973 слова🪸