Любовное преступление

Это точно не было сумасшествием?

Дилан не знал, как ему повезло не врезаться в кого-то ненароком. В его жизни впервые присутствовал момент, где он совсем перестал думать о будущем и принял необоснованное и глупейшее решение.

Можно считать это первым поцелуем?

Руки чуть трясло, а сам парень старался отвлечься на что угодно, лишь бы не воспоминать тот неуклюжий и глупый чмок. Но он не был отвратительным, скорее приятным, в какой-то мере трепетным. В тот вечер пропажу зажигалки Дилан заметил только в поездке и именно в момент, когда она была сильнее всего нужна. А перед этим он, как назло, разобрал вещи на задних сиденьях и убрался в машине. Пусть табак ему уже не так помогает, но это было бы хоть что-то.

Покурил он только дома, парень умудрился простоять на улице до часов двух ночи и иногда Дилан делал периодические затяжки. Шесть сигарет улетело как в никуда. Сердце, видимо, униматься совсем не желало, всё чаще и чаще билось с каждой секундой. Парень буквально никогда ещё не сталкивался с подобным наплывом эмоций, от этого и было тяжко. Он всё прокручивал тот момент, когда притягивает к себе лицо Лололошки за щеку, когда частично согревает руки об его кожу. Сейчас этого определенно не хватало. Казалось, что две ладони медленно превращаются в ледышку.

Думать о чем-то другом он не хотел, или не мог? Завтра разберется с Ричардом под ручкой. Только ему придется обо всем рассказать. А потом слушать миллионы шуток, но он поможет. Объяснит, что там такого происходит с этим «другим» и почему это появилось у Дилана. Только он пресечет любые фразы о «любви» на корню, об этом юноша выслушивать не желает.

Уснул он достаточно быстро, парень встал рано, да и сегодня был изматывающий день, поэтому сонливость мгновенно прильнула к нему. До конца дня из его головы не могло выйти ощущение, будто на его губах остался незаметный глазу след. И это было так... Странно?

Утро началось с такого же ощущения, с тех же мыслей. Дилан почти молниеносно собрался и вылетел из своей квартиры, хотелось поскорее занять себя чем-то, лишь бы только не думать о Лололошке. И, желательно, не видеть его. В прошлый же день получилось забыться в работе, значит, и сегодня выйдет?

Не вышло. Рано утром, сразу после прихода вахтерши, он проскользнул в свой кабинет и закрылся там. Дилан пытался отвлечься на работу, пытался взять новый заказ и погрузится в него полностью. Нужно было разобраться с документацией по делу крупного убийцы, он работал как сумасшедший, но мысли о своем же действии покидали его лишь на пару десятков минут, в остальное время он всё крутил и крутил в голове одни и те же картинки. В середине дня зашел Ричард, впервые он появился тогда, когда это было надо.

— Дилан, послушай, а какое орудие преступления было на месте убийства, я найти всё никак не могу. — Парень заходит в кабинет с документами по не раскрытому делу. Он поднимает от них глаза и видит перед собой чуть взлохмаченного и уставшего парня Ричард, молча, подходит чуть ближе к столу. Подглазники, измотанный взгляд. Он щурится, приподнимая бровь. Стоило подойти к нему раньше, что-то случилось. — Что с тобой?

Парень сразу же отводит взгляд и вздыхает, ну что ещё ожидалось от Ричарда, естественно, он сразу подметит даже малейшее изменение.

— Вечером поговорим, жду в девять у себя. Как закончишь работать, то сразу ко мне.

— Пугаешь, Дилан.

— Убили пистолетом 30 калибра, стреляли сбоку комнаты, траектория где-то в документах есть, поищи ещё, а теперь иди работать.

Ричард лишь кивает и строит очень неловкую улыбочку. Почему-то, кажется, что юноша натворил что-то эдакое. Но всё же он уходит из кабинета, ничего более не сказав. Парень переключается на работу, пусть все равно в голове витают мысли о предстоящем разговоре, у Ричарда всё разыгрывается интерес к тому, что в теории вообще могло случиться, но приходится ждать. Дилан тоже ждет, но его ожидание не подкреплено интересом, его ожидание проходит в душевных муках. Новых мыслей не приходит, все прокручиваются старые и это так изматывает и раздражает! Одно и то же, никакого развития.

Но время тянется, пусть медленно, но идет, работа заканчивается, а у часовой стрелки уже виднеется цифра девять. Дилан до крови съедает губы, сидя в собственном кресле, ожидая Ричарда, за сегодняшний день он уже успел покурить два раза, а сейчас вновь хочется выйти и отвлечься на что-то хоть на пару минут. И вдруг, к счастью юноши, дверь распахивается и перед ним предстает паренек в простых штанах и темно-зеленой футболке. Наконец-то. Ричард оглядывается и замечает пуфик рядом со столом. Кажется, специальное местечко для него. Момент и парень плюхается в это кресло, а после приковывает взгляд к смятенному Дилану.

— Рассказывай, дуралей. — Он снимает обувь и садится в позу лотоса, сидушка то большая, можно вместиться.

— Да это пиздец. — Парень уставляет локти на стол и поверх рук складывает свою голову, вздыхая. Другим словом он не опишет настоящий момент, иногда нужно использовать подобные фразы, чтобы рассказать всю суть ситуации, ибо для него это кромешный ужас.

— По матам могу понять, что это реально задница. — Парень хмыкает, после лет двадцати Дилан перестал очень часто ругаться именно так, а что было в школьные времена, лучше не вспоминать. Там был целый поток из матерных выражений, Карл все время ругал его за подобное, Ричард периодически присоединялся, а Шэрон было плевать, в общем. И на данный момент ругался парень достаточно редко, а когда и делал это, ситуация требовала того.

— Какой ты догадливый!

— Не томи уже.

— Лололошка опять. — Дилан хнычет и разворачивается на Ричарда, который сейчас глядит на него чуть уставшее и ожидающе. Как будто парень выжидал чего-то другого? В последнее время они говорят исключительно о нем, ну, только юноша разберется со своими чувствами, все вернется в прежнее русло и они опять начнут болтать обо всем подряд.

— Не опять, а снова, что вчера было, я рано ушел.

— Я вновь сделал глупость, которая может испортить наши взаимоотношения. Ну а что было от меня ожидать, я же чертов идиот! — Он вскидывает руками и поджимает губы.

— Не идиот ты, что сделал-то?

— Говорю, несуразную хрень, сам не знаю зачем, да я мыслить с ним адекватно перестаю, Ричард, помогай.

— Ты мою помощь не принимаешь, ха. — Он закатывает глаза и скрещивает руки на груди. Да почему Дилан говорит загадками? — Что ты сделал? Нормально скажи.

— Он поцеловал меня, а после сбежал. Достаточно нормально, а, Ричард?

В диалог совсем неожиданно врывается Лололошка, стоящий у косяка двери. Зря парни решили собраться в именно в девять. На его лице самая самодовольная ухмылка, руки переплетены на груди, в кулаке зажигалка. Весь день он спокойно работал, думая, и надумал до того, чтобы в девять подойти к Дилану, похоже, его опередил Ричард, но подслушать пару фразочек из диалога было прекрасным решением. Он здесь словно гром среди ясного неба. И парень полностью спокоен, умиротворен, он уверен в том, что сделает и скажет после. Его ничего не мучило, он определился ещё вечером у себя дома, поглаживая кошечку за ушком. Небольшие наброски плана действий есть в его голове, сомнений не имеется.

Ричард оборачивается на него и прикрывает сильнейшую и счастливую улыбку на лице пальчиками руки. Это же что получается? Дилан поцеловал его! Таким довольным парень не был давно, порадоваться за собственного друга всегда надо. И сейчас Ричард понимал, что если уж Лололошка и пришел, значит, он не против всего, что между ним и вторым парнем. Неужто Дилан обретет комфортного ему партнера, как за него не порадоваться?

Парню совсем не до восхищений, спокойствия или радости. Только-только он услышал до боли знакомый голос, как сразу же поднял голову с раскрытыми от страха глазами. Он специально не выходил из кабинета вообще, лишь бы не видеть Лололошку, а сейчас его буквально поймали с поличным. Он начал бегать глазами по собственному кабинету, сердце забилось как сумасшедшее, а дыхание и вовсе сбилось с нормального ритма. Только не он! Это же галлюцинация парня, да? Он не настоящий? Как в его глаза смотреть после такого? Юноша сильно пытался сдержать огромный поток эмоций и не подавать виду своей паники вообще.

Один стоял, облокотившись на косяк, с лица не слезла улыбка даже после пойманного взгляда Дилана. Ричард же сейчас кокетничал позади парня. Он до жути сильно улыбался, а после начал жестикулировать, показывая из двух рук, где были сложены все пальцы в одну точку, поцелуйчики. Глупый, но понятный жест, юноша глядя на это, искренне пытался сдержать смешок.

— Зажигалку обронил. Пошли, отдам только там, где потерял.

Он в двух пальцах задерживает продолговатый пластиковый корпус и, улыбаясь, чуть машет им, а после кивает в сторону выхода. Дилан медлительно оборачивается на Ричарда, который сейчас как бы прогоняет его рукой в сторону двери, а на лице такая ясная и довольная ухмылочка. Парень после переводит взгляд на него и, отодвигая стул, неспешно и очень недоверчиво встает. И также медлительно доходит до юноши в проходе. Его одаривают доброй улыбкой, от которой по коже пробегают мурашки, Дилан, сторонясь, проходит через Лололошку и скрывается на крыше. Второй же парень наблюдает за довольным выражением лица Ричарда, который сейчас, поднимая сразу два пальца вверх, одобряет его действия.

Лололошка уходит, паренек же быстренько обувается и по дороге до выхода названивает Шэрон, чтобы рассказать ей одну занимательную новость, потом такое же он повторит с Карлом, веселый сегодня вечер будет у всех пятерых.

Паренек быстро доходит до крыши, где его уже ожидают. Он встает к нему ближе, чем обычно, но все равно не прикасается без спроса. Молчание, оба смотрят лишь вперед, не позволяя себе перевести взгляд друг на друга. Дилан искренне старается не думать, будь что будет, а Лололошка находится в сладких мечтаниях о ближайшем будущем.

В один момент он протягивает руку с зажигалкой, парень резко переводит взгляд с горизонта на неё, а после на лицо Лололошки, на его губы, в мгновение он задерживается на них, потом уже глядит прямо в глаза. И через долю секунды перемещает чуть замороженную ладонь на разгоряченную руку юноши, забирает зажигалку он не сразу, лишь оставляет свои пальцы в его руке. Второй парень с нежной улыбкой смотрит на Дилана, от чего тот сильнее хмурится.

— Разрешишь прикоснуться? — Он говорит тихо, совсем не торопясь, так аккуратно, что это успокаивает юношу. Ему приятно, у него спрашивают разрешение на подобное, потому что в некоторых случаях он против любой тактильности. И все его близкие люди знают об этом.

— Только к лицу. — Дальше зайти Дилан на данный момент пока не готов. Даже позволить кому-то просто дотронутся до его лица это уже сильное исключение из его правил. Юноше придется пройти через массу остановок в каком-то плане, и с каждым разом ему будет позволяться всё больше и больше. Дилан начнет привыкать к каким-то вещам, и они перестанут быть отклонениями от правил.

Свободную руку Лололошка укладывает на худую щеку паренька, слегка треплет её своим пальцем, а сам не сводит глаз с его лица, в полумраке виднеются выделяющиеся родинки на лице, некоторые меньше, какие-то больше, но их немало. И разбросаны по его лицу они так аккуратно, что это выглядит уместно.

— Не замечал, что ты весь в родинках. — Он с интересом проходится пальцем по каждой из них, совсем слегка надавливая. Интересно изучать особенности тела Дилана.

— Я весь в них. На теле чуть меньше. На конечностях их ещё больше, чем на лице. — Парень точно знает, что его руки попросту усыпанными мелкими черными точечками, и как Лололошка их не увидел недавним вечером?

— И почему я этого не замечал?

— Ты не особо видишь меня без закрытой одежды. И я не позволяю обычно подбираться кому-то настолько близко, даже Ричард о подобном узнал лишь через год или два?

Лололошка, умолкает, но не сводит глаз с Дилана, а тот лишь слегка уставшее отводит взгляд в сторону, а второй парень легонько приподнимает его голову за подбородок и медленно приближается, дабы поцеловать. Он понимает, что тот не против, и парень действительно не будет протестовать, он сам подсознательно ждал либо полного ухода Лололошки, либо чего-то в роде ответного поцелуя и оба это осознавали.

Это не чмок, не страстный поцелуй двух любовников, это совсем легкий, неспешный и трепетный поцелуй. Юноша обходится нежно и аккуратно, одной рукой он придерживает парня за подбородок, а также неспешно поглаживает его щеку. Он, естественно, умеет целоваться, что не скажешь о Дилане. Его движения более неловкие, несуразные, если у Лололошки было два года практик, у него не было ничего, парень от слова совсем не знает, как действовать, как правильнее поставить лицо, как надо двигаться. Но основную инициативу забирает на себя «умелый» паренек, поэтому это выходит не так неуклюже, как прежде, юноша как бы направляет Дилана, который лишь частично отдает ему контроль над ситуацией, также парень сжимает зажигалку меж их рук и переплетает пальцы, пожалуй, её он не выбросит.

Дилан первым отстраняется и отворачивает голову в сторону, поджимая губы. Вновь чувствуется невидимый оставленный Лололошкой след на них. Парень пытается в полной мере осознать свои эмоции, но ничего кроме восхищения и спокойствия он там не находит. Юноша лишь с глупой улыбкой смотрит на Дилана, ему так приятно на душе, парню сложно описать такое чувство словами. Это ощущение, словно он попал домой, где все рядом, где можно жить спокойно, от тебя не будут ничего требовать, где ты не чужак, а свой, где ты важная частичка.

— Мне с каждым днем все больше кажется, что из-за этого всего я слетаю с катушек.

— У тебя не у одного такое ощущение.

Дилан поджимает губы и размыкает их руки, вытаскивая зажигалку, а после она отправляется в карман. Парень спокойно встает у перил, от чего-то не хочется курить, параллельно заглушая эмоции сигаретным дымом, он желает обратного, желает чувствовать.

— Слушай, Лололошка. — Дилан зачинает другую речь, другие мысли, хочется обсудить то, что его так мучает последние время. Не с Ричардом, не с Шэрон или Карлом, именно с Лололошкой. Просто потому что. Устал он искать объяснения всему подряд.

— Ло. — Парень словно поправляет его, как будто он ошибся в своей фразе.

— Что?

— Можешь звать меня Ло. — Дилан нахмурился и не сразу понял, о чем именно сказал юноша, но как будто это было очень важным моментом, парень ни разу не слышал, чтобы он позволял так сокращать собственное имя. Поэтому посчитал это важным моментом в жизни Лололошки.

И это действительно имело большое значение для него. На пальцах можно посчитать тех людей, кому было дозволено его так называть. Его первые друзья, родители и первая уже бывшая девушка. Более никто. Теперь этот список пополнился Диланом.

— Хорошо, Ло. — Он всё мнется, думая, как бы сформулировать собственную мысль так, чтобы глупо это не звучало. — В общем, я совсем перестал понимать самого себя. Я не думал ещё пару месяцев назад, что вообще могу ощущать «это». Не думал, что могу получать полное удовольствие от настолько частых прикосновений. — Для Дилана всё происходящее сейчас — одно большое открытие самого себя. Ранее он даже не допускал мысли о настолько частых прикосновениях. О такой нежной связи, о такой эмоциональности, о таких, казалось бы, глупых вещах. А сейчас он позволяет юноше делать с ним подобное. — Я вообще ни о чем не думал. Ты пришел и разрушил всё моё виденье на межличностные отношения и мое ощущение в них, словно это простой карточный домик. — Дилану было это сложно сгруппировать в своей голове. Сложно было понять, что он может чувствовать что-то «другое», что может жаждать тактильностей в определенные моменты, что может быть частично эмоциональным и что может действовать не рационально. Это словно и он, и не он, его поменяли, но корни характера, повадок, привычек остались теми же. Лололошка словно вытащил что-то такое ценное, что ранее было спрятано в глубине сознания Дилана. Как будто все свои двадцать семь лет парень игнорировал то, что мог в теории ощутить, в школьное время вообще никого к себе не подпускал ближе, чем на десять метров. Это уже с взрослением он менялся и становился чуть более открытым к жизни, но никто не был достоин права узнать и показать в нем что-то новое до конца. Но Лололошка и не ждал разрешений. — Никто не делал такого со мной прежде, я не допускал никого настолько близко. Тебя я подпустил в основном по настоянию чертового Ричарда. — Дилан упустил те моменты, где парень искренне ему симпатизировал как человек. Без этого даже по настоянию Ричарда, его бы он не подпустил настолько близко. — Чтобы бесы его к старости забрали в недры ада, честно. Даже если их не существует, пусть создадут только для него. — Парень вздыхает. Ричард, Ричард, идиот он, да хороший идиот. — Но он все время помогал объяснять мои собственные эмоции и чувства, ибо я в этом до отвратительности плох. Я сам не могу понимать вообще ничего. Не понимаю, буду ли жалеть о настоящих решениях, не понимаю, что выйдет после. Я так путаюсь, словно брожу в темном лабиринте на ощупь, пытаясь найти выход.

Дилан рукой потер своё лицо, так хочется выговорить этот бред кому-то. Все так глупо, несуразно. Не имеет никакого смысла, но так давит. Обычно, он так не распинался, не был настолько смазливым, но с Лололошкой как будто так говорить было можно. Даже почти не чувствовалось пренебрежения и раздражения от самого себя и от нелепых речей, которые смысла как такого не несут.

— Такое бывает, иногда стоит дать себе время. Ты практически всё понял, тебе осталось лишь принять, а на принятие надо время, когда-то больше, когда-то меньше, но надо. — Парень говорит успокаивающе тихо, как будто аккуратно. Совсем неспешно. И Дилан ему верит. Хочется верить в эти слова. Он не похож на Ричарда, который чаще что-то пошутит и скажет, что все решится, ведь юноша достаточно умный. Не Карл, который просто чертов оптимист, не Шэрон, которая просто, если что помогает советом. Нет, Лололошка все не то. Ло это про принятие, в его словах читается четкий подтекст: «Тебе нужно время, не стоит торопиться, все уляжется само собой, могу помочь и скрасить это ожидание». Да, с Ричардом тоже можно прочитать подобные подтексты во фразах, но с юношей это словно более душевно. Дилан сам не осознает, какая именно разница, но она точно есть. — А по поводу жалости о прошлом... Ты счастлив сейчас, здесь?

— Да.

— О счастье ты не пожалеешь. — Он отчеканивает фразы как монеты, четко и ясно, но в тот же момент и аккуратно. Парень смотрит вдаль, его дыхание совсем спокойное, так хорошо?

— Я... — Дилан вновь пытается подобрать слова, на это уже уходит не секунд десять, а целая минута, да все попытки тщетны. И ведь действительно, жалеть о счастье будет несуразно и глупо. Он вполне доволен своей жизнью, друзья, задания, два любимых дела, свой офис и какие-никакие деньги.

И Лололошка.

— Просто дай себе время. А сейчас, если и не знаешь, что мне сказать, то промолчи. Не надо заставлять себя что-то делать или говорить.

Дилан в моменте поймал себя на мысли, что он действительно стал с ним подсознательно заставлять себя делать что-то подобное. Не замечал он такого с остальными, всегда, если не знал, что именно стоит сказать, то второй человек получал поворот разворот и всё. С ним же всё не так. Хотелось подольше поговорить, узнать все сильные и слабые стороны парня, узнать всё любимое и нелюбимое, хотелось говорить дольше. Глупости какие-то. Чтобы Дилан и пытался специально продолжить диалог, даже если он уже не имеет развития? Бред!

Но это было реальностью. Глупой, но реальностью.

— Ты говоришь как старый дедушка, который прошел через многое. — Он в голове переводит тему на другую колею, дальше рассуждать смысла нет, к ответу он не придет. Точнее он уже пришел, Лололошка попросту тот, в ком так отчаянно нуждался Дилан, поэтому к нему и такое отношение.

— Как только умерли мои родители, я был как маленький, только прозревший птенчик, которого в моменте выкинули во взрослую жизнь, и долго же я пытался понять самого себя, свои мотивы, действия. Пришлось немало копаться в себе, чтобы всё осознать. — Лололошка переходил с места на место только от того, что нигде не мог ощутить себя так, словно он дома. Или это ощущение, например, как в случае с Алисой, попросту пропадало. Из-за этого ему сложно жить. Сейчас он ощущает себя так, словно он желанный гость в чьем-то доме. И Лололошка искренне надеется на то, что это чувство не исчезнет. После смерти его родителей, впрочем, весь мир перестал быть легким и понятным. Он словно за короткое время вырос. Вот в тот момент он действительно перестал быть беззаботным ребенком. Теперь он не считался маленьким мальчишкой ни для кого, ведь последние люди, кто видел в нем маленькое дите, умерли. Именно в этот момент он стал взрослым. А взрослая жизнь никогда не сопровождается пониманием. Даже самого себя как личность сложно осознать. Сложно дойти до ответа, кто он на самом деле и что хочет делать, что хочет приносить в мир, чем хочет заниматься. — Сейчас мне легче, может от того у тебя и ощущение, что я дедушка. Маленьким я уже ни для кого быть не смогу. Приходится быть взрослым, а это иногда трудно.

— Мне жаль тебя. — Дилан не знал, чем именно дополнить эту мысль. Ему действительно было жалко Лололошку, ведь потерять главную опору жизни в столь раннем возрасте это удар по сердцу. Правильно он говорит, парень не сможет никогда стать ребенком для кого-то. Может быть родителем, другом, напарником, партнером, но не ребенком.

Наступает удушающая тишина, все равно никогда полностью не полегчает после подобной потери в жизни, пусть и проходят года. Лололошка слегка приуныл, не стоило, наверное, начинать думать о родителях в таком ключе.

— Целоваться, кстати, у тебя получается очень плохо. — Он резко переводит тему и, оборачиваясь на Дилана, показывает грустную улыбку. Парень в ответ демонстрирует ему совсем слабую ухмылку, но она уже пропитана сочувствием к юноше.

— Ну да, естественно, я же два года не практиковался на какой-то там девушке.

— Можешь два года практиковаться на мне. — Лололошка пожимает плечами, мол, заманчивое предложение для Дилана. А он вздыхает. Звучит всё, однако, бредово. Особенно глуп тот факт, что до этого они обсуждали достаточно печальную тему. Но как будто перевести её в другое русло, было хорошим решением. Оба слегка улыбаются и не могут отвести взгляда друг от друга. Грусть постепенно отходит на второй план, становится легче. Вместе пропускать и разделять настолько негативное в жизни, намного легче.

— Я тебя ненавижу. — Он отводит слегка смятенный взгляд, ну что за предложения? Как же это всё смазливо-глупо. Если бы старый Дилан увидел парня в такой ситуации, в таком диалоге, он бы в лепешку размазался, лишь бы он будущий не стал таким.

— Почему я не верю?

— Прекрати брать привычки с Ричарда, он учит тебя плохому.

— Хорошо-хорошо.

Оба выдерживают паузу. Им обоим легко сейчас, даже горстка грусти улетучилась достаточно быстро. Однако, в голову Дилана приходит одна несуразная идея. Совсем случайно, никакого изначального подкрепления к такой затее нет, но если уж оба не против того, что происходит между ними, то можно кое-что кое-кому предложить. Только парню стоило узнать пару вещей перед тем, как что-то делать.

— У тебя съемная квартира?

— Да. Не буду же я покупать в разных городах по квартире, на подобное у меня денег нет.

— Есть какие неприятные привычки в домашней жизни?

— Вроде нет, или я не замечаю.

— Что по поводу контракта на съем?

— Могу оборвать в любой момент, плачу по месяцам. Могу часть суммы вернуть, если разорву его.

— Что с кошкой?

— Она хорошенькая, не мусорит без надобности. К латку приучена

— Надобность это?

— Ну, вчера вечером меня ждала уборка разбросанного корма, ибо я оставил её на два дня без еды.

Парень даже впал в ступор, так много совсем ни с чем не состыковывающихся вопросов. Он чувствовал себя словно на допросе. И почему Дилан вообще заговорил о подобном? Что за резкое изменение темы?

— Сочувствую. Завтра кое-что предложу.

— Ты иногда заинтересовываешь. — Лололошка искренне не понимал, к чему всё это. От чего столько вопросов о его доме? Но, видимо, узнает завтра.

Диалог останавливается, и они вновь остаются в тишине. Лололошка протягивает руку над пропастью дома, а Дилан повторяет то же действие, да только в конце переплетает их мизинцы между собой. И вроде уже не кажется, что ранее он сделал очень глупую вещь. И вроде даже приятно держатся так. И вроде даже ничего сильно не мучает его.

Лололошка же прикрывает глаза и отталкивается только от остальных чувств. Ветер поддувает в ухо, он слегка морозит, но это не так важно. Где-то слышится шум машин, какой-то монотонный звук. Но сильнее всего он ощущает ледяной мизинчик Дилана и его же неспешное дыхание. Даже мило как-то. Он даже счастлив как-то. Так приятно чувствовать «это». Парень понимал, что это за «это». «Это» было любовью. Самой чистой и аккуратной любовью, развившейся в парнях совсем незаметно и мимолетно.

Но если Дилан дает ей другое название, Лололошка примет его и будет называть любовь как угодно. Для него совсем не имеет значение, каким существительным или местоимением они назовут эти чувства, всегда важнее будет сама суть подобного влечения парней друг к другу.