Голубая печать.

Сначала был звук. Нарастающий, низкий гул, от которого закладывало уши и вибрировали каменные плиты дворца. Он не был похож на песнь их Лириэля. Это был скрежет точильного камня о клинок, умноженный в тысячу раз. Предсмертный рокот приближающейся бури.

Тэхен выскочил во двор как раз в тот момент, когда тень накрыла весь замок, словно ладонь гиганта, закрывающая солнце. Он задрал голову и замер. Над ним, перекрывая небо, парил кошмар из стали и ярости. Дракон Чонгука, Вольфрам, был воплощением мощи и ужаса. Его чешуя — темно-серая, отполированная до зеркального блеска — звенела от движения могучих мускулов. Из пасти, усеянной кинжалообразными зубами, валил едкий дым, а глаза сияли холодным, голубоватым светом, как два озера застывшего пламени. Рядом с ним изящный Лириэль казался хрупкой бабочкой.

На спине чудовища, в черных доспехах, сидел всадник. Его поза была расслабленной, будто он наблюдал за рутинной тренировкой, а не за уничтожением целого мира. Его взгляд, тяжелый и пронзительный, скользнул по двору и остановился на Тэхене. На его ярко-голубых волосах.

Тэхен не видел, как с другой стороны замка взлетел, пытаясь защитить гнездо, их розово-золотой дракон. Он не увидел, как молниеносный удар стального хвоста буквально рассек воздух и сбил Лириэля с неба с жалобным, обрывающимся криком. Он услышал лишь глухой удар о землю и треск ломающихся костей.

Ужас сменился яростью. Чистой, всепоглощающей.

— НЕТ!

Он рванулся вперед, не думая, выхватывая меч у ошеломленного стражника. В этот миг с грохотом обрушились ворота, и во двор ворвались другие всадники на своих грозных драконах. Началась резня. Тэхен, ослепленный горем и гневом, бился как демон. Он не был безупречным воином, но ярость придавала ему силы. Он отступал, получал удары — копьем оставило кровавую полосу на его плече, щит треснул от мощи удара — но он не падал. Он поднимался снова и снова, бросаясь в самую гущу, пытаясь пробиться к тому, кто отдавал приказы.

И он пробился.

Чонгук уже спешился и стоял среди хаоса, словно центр абсолютного спокойствия. Его дракон, Вольфрам, охранял его спину, испепеляя любого, кто осмеливался приблизиться.

— Ты! — прохрипел Тэхен, с мечом наготове, его голубые волосы слиплись от пота и крови. — Кто ты такой?! Что тебе нужно?!

Чонгук медленно повернулся к нему. Его взгляд скользнул по лицу Тэхена, по его волосам, оценивающе, холодно, без единой искры эмоций.

— Я ищу то, что принадлежит мне по праву, — голос его был ровным, без злобы, и от этого — еще более жутким. — Ты — лишь препятствие на пути.

— Ты убил их всех... — в голосе Тэхена дрожала не только боль, но и невероятная, огненная обида за свой дом, за свою семью, за своего дракона. Он не позволит этому безумцу говорить о нем как о «препятствии». — Ты заплатишь за это!

Он сделал выпад. Отчаянный, яростный, но неискусный. Чонгук парировал удар одним движением, даже не воспользовавшись своим мечом до конца. Он просто отвел клинок в сторону, и сила инерции заставила Тэхена споткнуться.

— Гнев — плохой союзник, — равнодушно заметил Чонгук. — Он ослепляет.

— Я убью тебя! — закричал Тэхен, снова бросаясь в атаку.

И снова — парирование. Удар. Тэхен отлетел к стене, боль пронзила ребра. Он поднялся, хватая ртом воздух. Он был ранен, в крови, но в его глазах горел неугасимый огонь. Он не сдавался. Он не позволял себя сломать. Он дрался бы до последнего вздоха, защищая память тех, кого только что потерял.

Чонгук наблюдал за этой борьбой с легким любопытством, словно рассматривал бьющуюся о стекло муху. Он сделал шаг вперед, чтобы закончить дело. Его взгляд упал на шею Тэхена, где под слоем пыли и крови проступал странный, древний знак — та самая печать.

А потом порыв ветра разметал синие пряди волос Тэхена, открывая их цвет во всей их неестественной, яркой лазурной красоте.

Рука Чонгука с мечом, уже занесенная для последнего удара, замерла в воздухе. Ледяное безразличие на его лице впервые сменилось шоком, затем жадным, почти голодным интересом. Лихорадочный блеск в его глазах вспыхнул с новой силой.

— Не может быть... — прошептал он, и в его голосе впервые появились нотки чего-то человеческого. Изумления. Надежды. — Это... ты.

Его клинок, уже готовый пронзить горло Тэхена, дрогнул и опустился на несколько дюймов. Сталь с глухим лязгом ударилась о камень прямо у виска принца, высекая сноп искр.

Тэхен, ожидавший смерти, застыл. Его грудь болезненно вздымалась, кровь заливала глаз, но он видел. Видел, как маска абсолютной власти и холодной жестокости на лице захватчика дала трещину. В темных глазах Чонгука бушевала буря — невероятное потрясение, жадная, почти болезненная надежда и та самая лихорадка, что пожирала его изнутри.

— Не может быть... — его шепот был хриплым, больше для себя, чем для кого-либо другого. Он не отводил взгляда от шеи Тэхена, от того самого знака, а затем его взгляд поднялся к ярко-голубым волосам, слипшимся от крови и пота. Он видел пророчество, воплощенное в плоти. Свою судьбу. Свое спасение. — Это... ты.

Тэхен, оглушенный болью и горем, не понимал. Он видел лишь лицо убийцы своей семьи, замершее в странной задумчивости. Ярость, пылавшая в нем, не угасла ни на секунду.

— Что?! — прохрипел он, пытаясь отползти, найти свое оружие. — Кончай то, что начал, ублюдок!

Его слова, полные ненависти, словно вернули Чонгука в реальность. Но это была уже не прежняя реальность. План уничтожения рухнул, сменившись новой, головокружительной целью. Лихорадочный блеск в его глазах сменился холодной, хищной решимостью.

Он резко выпрямился, отбросив меч в ножны. Его взгляд скользнул по двору, где его Стражи Тени почти закончили свое кровавое дело. Дракон Кая, Вентиус, приземлился неподалеку, и советник уже спешился, его глаза вопрошающе смотрели на своего короля.

— Чонгук? — голос Кая был напряженным. Он видел замершего короля и раненого, но живого принца. Это было не по плану.

Чонгук не удостоил его взгляда. Его глаза были прикованы к Тэхену.

— Свяжите его, — прозвучал приказ, резкий и не допускающий возражений. — Живым. Ни единой царапины больше. Он принадлежит мне.

Рён, могучий генерал, уже подходил, его тень накрыла Тэхена. Тот попытался оказать сопротивление, рывком поднявшись, но рана в плече дала о себе знать острой болью. Сильная, как бык, рука Рёна схватила его, лишая движения, а второй стражник набросил на запястья прочные стальные наручники.

— Отпустите меня! — Тэхен боролся, но его силы были на исходе. Его душила не только физическая боль, но и невыносимая тяжесть потери. Он видел тело своего отца, прикрытое щитом, слышал последний крик сестры... — Я убью вас! Я убью вас всех!

Его крики были полны отчаяния и ненависти. Он не понимал, почему его пощадили. Эта милость была горше любой казни.

Чонгук же уже отвернулся. Он смотрел на дымящиеся руины замка, на тела павших, но не видел их. Его взгляд был обращен внутрь себя, на обжигающую надежду, что наконец-то посетила его.

— Кай, — он повернулся к советнику. — Здесь всё кончено. Отдай приказ готовиться к возвращению.

Кай кивнул, бросив на Тэхена сложный, оценивающий взгляд. Он понимал. Пророчество. Оно оказалось правдой.

— А... остальные? — спросил генерал Рён, все еще держа обессилевшего Тэхена.

Чонгук холодно оглядел поверженное королевство.
—Остальные не имели значения. Они свое уже отслужили.

Он сделал шаг к своему стальному дракону, Вольфрам издал низкое, вибрирующее урчание, почуяв перемену в хозяине. Чонгук положил руку на его холодную чешую, ищя привычное успокоение в этой неживой мощи.

Он нашел то, что искал. Лазурную печать среди пепла. Но теперь ему предстояло самое сложное — заставить эту печать исцелить его. А ее носитель, судя по ярости в его глазах, скорее умрет, чем согласится помочь тому, кто уничтожил весь его мир.