all i want

Стук в дверь. Тихий вопрос: «Можно?». Энтони молчит. Можно подумать, что Ник или Амели не войдут в комнату, если он вдруг резко ответит «нет». Лежит на боку, сжимается в ком, глядя на тусклый свет прикроватного бра. Скрип двери, а после - половиц под ковролином, как доказательства того, что Остин проникает в комнату. Запах запеченного мяса врезается в нос, наверное, Ник принес ему ужин. Ничего, через десять минут заберет обратно. Как до этого тарелку с супом, а до супа - завтрак, состоящий из прижаренных сосисок, яичницы-глазуньи, овощей и двух ломтиков хлеба, подсушенных в тостере.

- Амели подумала, что ты, возможно, захочешь спуститься вниз, но я все же решил принести тебе ужин, - хрипло молвит Ник, ставя поднос с едой на прикроватный столик.

- Спасибо.

- Эн, ты должен что-то поесть...

- Я не голоден, - это не звучит грубо, но зато так, что ставит точку в вопросе употребления пищи сразу.

Ник ещё какое-то время просто стоит рядом с кроватью лучшего друга, который лежит к нему спиной, а после пристраивает собственное тело на стуле, который приставляет ближе, давая понять, что дверь он сейчас с другой стороны не закроет. Ривз роняет тяжкий вздох, переворачиваясь на спину. В его голове так много мыслей, так много всего... И все в себе, все всегда внутри. Другим не понять. Они не могут ему помочь, и от этого Энтони вгоняется в депрессию.

- Ты целый день сидишь в этой комнате, может, ты хочешь пройтись к озеру? Хоть немного, - голос у Ника обеспокоенный, он внимательно смотрит лучшему другу в глаза.

- Я не хочу, Ник, - отвечает тихо и несколько хрипло, - И прекратите все надо мной так трястись, я в порядке, я всего лишь болен, а не умираю, - Ривз бросает на Остина короткий взгляд, - Это даже не физическое, тебе не понять, - поджимает губы, стискивая челюсть.

Вот так, он доставляет людям боль даже тогда, когда просто разговаривает с ними. Бедные его родители, они так с ним намучились. И Ник с Амели намучились с ним. И он сам с собой.

- Бро, пожалуйста, поделись, - ну-у-у-у, нет, Остин, не проси его о таком, это практически нереально. Ты же знаешь, что он не поделится, - Просто скажи мне, как тебе помочь.

Он никогда не позволял никому понять, что он чувствует. Просто потому что все это словами не объяснить. Сказать, что твой разум все время над тобой шутит, что ты не понимаешь, когда ты действительно счастлив, когда тебе на самом деле грустно, когда ты не можешь воспринимать реальность так же, как все другие, - это самое легкое, из того, что можно объяснить.

- Я не могу тебе рассказать, что чувствую, Ник, потому что я порой не уверен в том, чувствую ли я вообще что-то.

- Это твоя отмазка на нашу с тобой дружбу? Это ты говоришь себе, когда трахаешь Амели, Энтони? Так ты себе говорил, когда целовал Оливию? Что ты ничего не чувствуешь и тебе просто интересно, почувствуешь ли ты хоть что-то в этот раз? Потому что я знаю, что ты чувствуешь, ты ощущаешь все даже сильнее, чем мы. Но все мы тоже люди. Все мы тоже что-то чувствуем. И не говори только, что нам плевать, не смей. Ты знаешь, что мне далеко не плевать. Ты знаешь, что Амели тоже. Не плевать на тебя и Оливии. Не говори, что нам не понять, каково это!

У Энтони приоткрываются губы, и с них слетает тихий вздох.

- Я знаю. Знаю о вас с ней и о «Сладком пончике», Энтони.

- Оливия тебе рассказала? - хмурится, переведя взгляд на лучшего друга.

- Нет. Просто ты не изменим. «Сладкий пончик»? До боли знакомое название для плана. Ты узнал о Джоше даже раньше меня. Вы с Оливией стали больше проводить времени вместе, я наблюдал за вами со стороны. Твоя рубашка оказалась на ней, она в ней танцевала перед зеркалом, Энтони. И Оливия просто подтвердила мою теорию...

- Хочешь услышать, что мне жаль? - Энтони напрягает скулы, - Хорошо, мне жаль, Ник. Прости меня, Ник, я не должен был поступать так с Лив.

- Мне не нужна твоя жалость и твои извинения, Энтони, я хочу, чтобы мой лучший друг понял, что для него значит общение со мной, общение с Амели и моей сестрой. Это... Это же наша малышка Лив, чувак. Не поступай так с ней. Ты ведь тоже хочешь ее защитить, вы знаете друг друга всю жизнь.

- Тебе стоило лучше присматривать за сестрой, Ник. Особенно после того, что я с ней сделал в детстве.

У Остина ресницы подрагивают. Энтони знает. Энтони помнит.

- Я пытался, я делал все, чтобы защитить ее от тебя. Знаешь, сколько раз я видел, как она плакала из-за одиночества? Знаешь, сколько боли мы с тобой ей доставили, всегда отталкивая и всячески обижая? Я всегда предпочитал тебя ей, моего лучшего друга, моего брата, человека, за которого я готов убить. Я больше не стану ее отталкивать и что-то ей запрещать. Все эти гребаные секреты привели к тому, что она в тебя!... - Ник не договаривает, обрывая фразу на полуслове, - Я ее больше не оттолкну, - отрезает резко, - Если то, что ты делаешь с моей сестрой, - это одна из этих чертовых идей в твоей голове, то я... - Остин не завершает свою реплику, которую обрывает Энтони:

- Что, ты меня побьешь? Как хотел это сделать с Джошем? Снова попытаешься запретить нам общаться?

- Нет, Энтони, - Ник поднимается на ноги, отвечая уже не так агрессивно но очень серьезно, - Я просто навсегда в тебе разочаруюсь. И, оттолкнув меня, ты действительно останешься один.

- Я именно такой, Ник. Это про меня. Всегда разочаровывающий всех, всегда всем причиняющий боль мудак Энтони Ривз, - парень поворачивается к Остину спиной, ощущая, как на глаза накатываются слезы.

Самое ужасное в депрессии то, что любая мелочь вгоняет тебя в нее еще больше, а когда это отнюдь не мелочь, то все кажется вообще беспросветным. Он сжимается в ком, наворачивая на себя край подушки, чтобы прикрыть уши, и скалится от эмоций, душащих горло. Поджимает к себе колени, закрываясь от всех и всего, и тихо всхлипывает.

- Я хочу побыть один.

Ты и так один, Энтони.

Ты всегда о д и н.

Ты никогда не позволяешь своим друзьям понять тебя, помочь тебе.

Такой вот ты сложный.

Блондин выходит из комнаты, не проронив ни слова, и лишь за его стенками, уже идя по коридору, он сбито шепчет слово «идиот». Спешно утирает соленую жидкость с уголков глаз широкой ладонью. Энтони идиот, если думает, что Ник действительно оставит его одного. Придурки всегда держатся вместе. Да, дружба для Ривза, быть может, тоже одна из «навязчивых» идей, но уж точно не для Остина.

Энтони хочется притянуть к себе колени так сильно, чтобы они впивались ему в плечи. Хочется просто лежать и плакать. Ведь для Энтони это просто будет началом конца, если в нем разочаруется его лучший друг.

Доказать обратное еще ведь не поздно, да?

Не поздно ведь?

Ривз знает, каково это, лезть из кожи вон, чтобы только что-то доказать.

______________________________________

не забывайте о звёздочках, пожалуйста 🥺