Тревога.
Квартира была залита мягким утренним светом, пробивающимся сквозь полупрозрачные шторы. Воздух пах кофе, свежими круассанами, которые кто-то принес, и едва уловимым ароматом кошачьей мяты — коты Серафима, Тимофей и Арсений, а также кот Андрея по кличке Ра, облепили Руслану, как будто она была их личным магнитом. Она сидела на полу, скрестив ноги, в черном облегающем топе и коротких шортах, которые оставляли слишком мало для воображения. Плед, накинутый на плечи, сполз до пояса, но ей, похоже, было все равно.
Ра, маленький рыжий комок шерсти, устроился у нее на коленях, мурлыча под ее пальцами, которые нежно чесали его за ухом.
— Эй! — ее голос прозвучал возмущенно, когда Глеб внезапно выхватил кота из ее рук.
— У тебя вот еще два! — он рассмеялся, пытаясь удержать Ра, но кот вывернулся и тут же запрыгнул обратно к Руслане, уткнувшись мордой ей в живот.
— Кажется, ты их любимчик... — Глеб фыркнул, плюхнулся рядом, скрестив ноги в позе лотоса, и тут же Тимофей, маленький белый и немного кудрявый кот, устроился у него на коленях.
Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге появился Андрей — высокий, слишком худой для своего роста, с бледной кожей и светлыми, почти белыми волосами, которые торчали в разные стороны, будто он только что проснулся. Его улыбка была ослепительной, но глаза — красными, а нос слегка шмыгал.
— Андрей, только не говори, что ты..?*э — начала Руслана, нахмурившись, но он резко перебил ее, кашлянув в кулак.
— Нет... я же бросил, я заболел просто. — он вытер слезящиеся глаза тыльной стороной ладони.
— Ты когда успел? — Глеб поднял бровь, поглаживая Тимофея, который мурлыкал, как маленький моторчик.
— Сам не знаю, — Андрей хрипло рассмеялся, затягиваясь электронной сигаретой, но Руслана тут же выхватила ее у него.
— Нам выезжать скоро, хочешь, заедем в кафе, там поедим? — спросил Глеб, глядя на девушку, которая все еще сидела, прикрытая пледом.
— Если тебе не сложно, то можем заехать, — она улыбнулась, и Глеб потянулся к ней, целуя ее в губы. Она ответила на поцелуй, не заметив, как плед окончательно сполз, обнажая плечо и часть груди.
Андрей смущенно отвел взгляд, но все же наклонился и поправил ей плед.
— Спасибо, Андрюш.
Через несколько минут Руслана встала, потянулась и направилась к гардеробу Серафима, даже не спрашивая разрешения. Она выудила оттуда темно-серую зипку и черные брюки, затем скрылась в комнате, чтобы переодеться.
Когда она вышла, Глеб уже ждал ее у двери, ключи от машины в руке.
— Ну что, поехали?
— Поехали.
Они сели в машину, Руслана на пассажирское сиденье, Глеб за руль. Двигатель заурчал, и они выехали на улицу, где уже вовсю светило солнце.
— Ты забыла отдать Андрею его вейп, — заметил Глеб, глядя на приборную панель.
— Ой, блин... — она порылась в кармане зипки и достала электронную сигарету. — Ну, теперь уже поздно.
— Он, конечно, говорит, что бросил, но... — Глеб покачал головой.
— Но мы все знаем, как это бывает, — Руслана вздохнула, откинувшись на сиденье.
Тишина. Машина мягко катилась по дороге, солнце слепило в глаза.
— Ты вчера... — начал Глеб, но запнулся.
— Что "вчера"? — она повернулась к нему, подняв бровь.
— Ты пела мою песню. "Незаметно".
— Ну и?
— И ты знала все слова.
Она улыбнулась, глядя в окно.
— Ну да. А что?
— Ты слушала ее.
— Конечно слушала.
— Даже после... всего?
Она повернулась к нему, ее глаза стали серьезными.
— Даже после всего.
Он сжал руль сильнее, его пальцы побелели.
— Я думал, ты ненавидишь эту песню.
— Я ненавидела тебя. Но песню — нет.
Тишина снова повисла между ними, но на этот раз она была не неловкой, а... спокойной.
— Мы едем в то кафе у парка? — спросила она, меняя тему.
— Да. Там хороший кофе.
— А я хочу круассан.
— Круассан тебе куплю.
— С шоколадом?
— С чем угодно.
Она рассмеялась, и он не смог сдержать улыбку.
Машина ехала дальше, солнце светило ярче, а где-то там, впереди, их ждало кафе, круассаны и, возможно, новый день, который будет чуть лучше, чем вчерашний.
***
Микроавтобус мягко покачивался на неровностях дороги, солнце слепило в окна, но внутри царило странное напряжение. Руслана сидела на коленях у Глеба, ее пальцы вцепились в ткань его черных джинс, оставляя морщины на материи. Он гладил ее по спине, рукам, бедрам — любым доступным участкам кожи, будто пытаясь успокоить не ее, а самого себя.
Влада, сидевшая справа, аккуратно уложила ноги Русланы себе на колени, чтобы ей было удобнее.
— Она дрожит... — прошептала Влада, но Глеб лишь стиснул зубы.
— Рус, может, воды? — спросил Коля, протягивая бутылку.
Она покачала головой, уткнувшись лицом в шею Глеба.
Сергей, сидевший впереди, обернулся, его карие глаза были серьезными.
— Что с ней? Она в порядке?
Глеб провел рукой по ее спине, чувствуя, как под пальцами напрягаются мышцы.
— Предчувствие. Говорит, что что-то случится.
— Что именно? — Гриша нахмурился, откладывая телефон.
— Не знаю. Но она не паникует просто так.
Кирилл, сидевший рядом с водителем, сжал подлокотник.
— Серег, едь аккуратнее... Не хватало нам еще ДТП.
Сергей кивнул, но взгляд его был прикован к Руслане.
— Она когда-нибудь так реагировала раньше?
Глеб задумался.
— Да. Но... обычно это значило, что кто-то умрет.
Тишина.
Даня, обычно молчаливый, резко поднял голову.
— Чего? Ты серьезно?
— Она чувствует это. Всегда.
Руслана слабо пошевелилась, ее голос был еле слышен:
— Не смерть... что-то другое...
— Что, солнце? — Глеб приподнял ее лицо, но ее глаза уже закрывались.
— Не знаю... просто... больно...
И она уснула.
В автобусе стало так тихо, что было слышно, как гудит двигатель.
— Надо к врачу, — сказал Коля.
— Она ненавидит врачей, — Глеб стиснул зубы.
— Но если она права...
— Она всегда права.
Сергей вздохнул, глядя на дорогу.
— Значит, будем готовы.
Глеб прижал Руслану к себе, его пальцы вцепились в ее кофту. За окном мелькали поля, деревья, бесконечная дорога. И где-то там, впереди, ждало что-то, что изменит все.
Но пока...
Пока она спала. А он держал ее. Крепче, чем когда-либо.
Микроавтобус мягко покачивался на трассе, когда атмосфера внутри внезапно изменилась. Руслана, до этого момента тихо лежавшая на коленях у Глеба, резко выпрямилась. Её тело напряглось, как струна, пальцы впились в его плечи с такой силой, что ногти оставили красные полумесяцы даже через толстую ткань худи.
— Что-то не так? — Глеб сразу почувствовал изменение в её состоянии, его руки автоматически сомкнулись на её талии.
Она не ответила. Её глаза, широко раскрытые, смотрели сквозь лобовое стекло с выражением чистого ужаса. Губы дрожали, когда она начала что-то шептать:
— Огонь... металл... так много крови...
Кирилл, сидевший напротив, нахмурился:
— О чём она?
Но Руслана вдруг вскочила, её голос сорвался на пронзительный крик:
— ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ! СЕЙЧАС ЖЕ!
Сергей, не раздумывая, ударил по тормозам. Автобус занесло, шины визжали по асфальту, когда они выруливали на обочину. В этот момент:
Мимо них на бешеной скорости пронеслась фура с отказавшими тормозами, грузовик вылетел на встречную полосу. Раздался оглушительный грохот — фура лоб в лоб столкнулась с легковым автомобилем, в воздух взметнулись обломки металла и стекла. Через секунду вспыхнуло пламя, озарив всё вокруг алым светом
Там, где они должны были быть через 20 секунд, теперь горела груда искореженного металла.
В салоне воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Русланы. Её тело дрожало мелкой дрожью, пальцы судорожно сжимали подлокотники.
Глеб первым пришёл в себя:
— Как... как ты...
Влада, бледная как полотно, прошептала:
— Мы бы были...
— Мёртвы, — закончил фразу Сергей, его руки всё ещё сжимали руль с бешеной силой.
Через несколько минут, когда все немного пришли в себя, Руслана наконец заговорила, её голос был хриплым:
— Я видела... нет, чувствовала это. Запах горелого металла, крики... Ваши лица... — Она обвела взглядом всех присутствующих. — Я видела, как мы все... — Голос её сорвался.
Гриша, обычно такой шутливый, теперь сидел, сжав кулаки:
— Ты буквально спасла нам жизни.
Коля, барабанщик, нервно постукивал пальцами по колену:
— Но как это возможно? Это же... ненормально. Ты что... умеешь видеть то, что обычные люди не умеют или как..?
— Я всегда чувствовала такие вещи,
— тихо призналась Руслана. —Просто... никогда так сильно.
Когда они снова тронулись в путь, атмосфера в автобусе резко изменилась:
Сергей теперь ехал на 20 км/ч медленнее. Влада не отпускала руку Русланы, Глеб держал её в объятиях, время от времени целуя в макушку. Кирилл постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, Даня включил мягкую инструментальную музыку вместо привычного рока.
За окном мелькали пейзажи, но теперь каждый смотрел на дорогу с новым пониманием её опасности. Руслана, истощённая пережитым, наконец уснула, её дыхание постепенно выравнивалось. Глеб не сводил с неё глаз, его пальцы нежно перебирали её волосы.
— Мы обязаны ей жизнью, — тихо сказал Сергей, и в его голосе звучало нечто большее, чем просто благодарность. Это было признание чего-то необъяснимого, мистического, что навсегда изменило их восприятие реальности.
***
Ледяной ноябрьский ветер хлестал по лицам, когда микроавтобус резко затормозил у чёрного входа. Глеб выпрыгнул первым, его чёрный бомбер сливался с темнотой, только металлические заклёпки на рукавах поблёскивали под тусклыми фонарями. Он обернулся, ожидая Руслану, но та оставалась внутри, прижав ладони к вискам.
— Русь? — он вернулся к машине, распахнув дверь. В салоне пахло кожей и её духами — сандалом с нотками ванили.
Она сидела, сжав кулаки на коленях, ногти впивались в ладони.
— Я не хочу, Глеб, не хочу! — не крик, а сдавленный шёпот, будто последний аргумент перед казнью. Её глаза, обычно такие яркие, сейчас были тусклыми, как потухшие угли.
Он присел рядом, осторожно разжав её пальцы:
— Русь..? Ты уверена? Я же не заставляю...
Но вдруг её взгляд изменился. Что-то щёлкнуло внутри. Она резко встряхнула головой, распрямила плечи:
— Нет, я всё-таки выйду.
Они вошли в длинный коридор с бетонными стенами, где уже суетилась команда. Руслана вцепилась в рукав его бомбера, как ребёнок в одеяло во время грозы. Дверь в гримёрку распахнулась, и...
— Русланочка! — Елена вскочила с кожаного дивана, рассыпая пачку салфеток. Её карие глаза (точно такие же, как у Глеба) наполнились слезами. — Девочка моя, я уже думала, Глеб вообще поникнет без тебя!
Руслана замерла. Пять лет назад именно эти руки вытирали её слёзы, когда Глеб уезжал на первые гастроли. Теперь они снова обнимали её, пахнущие тем же парфюмом — "Chanel №5".
— Тётя Лена... — её голос дрогнул. За спиной раздался знакомый бас:
— Ну наконец-то ты вернула нам нашего мальчика. — Остап отец Викторова стоял у стола с кофе, его седая голова колыхалась в такт словам.
Глеб вошёл следом, и Елена тут же набросилась на сына:
— Солнышко, удачи! Мы так за тебя переживаем! — Она осыпала его лицо поцелуями, поправляя чёрные кудри, выбивающиеся из-под повязки.
Феня, затаившись у зеркала, ёрзала на стуле:
— Глеб, через пять минут выход!
Стробоскопы взрезали темноту, когда Глеб шагнул на сцену. Тысячи телефонов вспыхнули в ответ, как светлячки. Его голос, низкий и чистый, разорвал зал:
"Выдыхай, самый въедливый дым, на последнем этаже..."
Зал взорвался. Руслана стояла за кулисами, грызя ноготь. Когда началась "Скучаю по тебе", она глубоко вдохнула — и вышла.
— Когда я наносила на кожу черты! — её голос, хрипловатый от волнения, слился с музыкой. Глеб замер, его пальцы сжали микрофон так, что костяшки побелели.
Лирик взревел в свой микрофон:
— Шуму негативности! Поехали!
Они спелись втроём на "Хлорке и ванили", Руслана неожиданно чисто взяв высокую ноту:
"Но ты просто молча смотришь мне в глаза!"
Когда последние аккорды стихли, Глеб неожиданно опустился на одно колено. В зале повисла тишина, будто кто-то выключил звук.
— Ребят... — его голос дрогнул. — Я очень долго думал...
Он достал бархатную коробочку. В ней сверкало кольцо — массивное золотое, с бриллиантом в форме слезы.
— Выходи за меня.
Она застыла. В глазах — паника, неверие, потом...
— Да, Глеб, да! — её голос сорвался на визг.
Он подхватил её на руки, а зал взорвался криками: "Три дня дождя!"
В гримёрке она сидела, крутя кольцо. Оно было тёплым от его рук. Глеб опустился перед ней на колени, целуя каждый шрам на её запястьях — следы прошлого, которое больше не имело значения.
— Ты лучший, — она запустила пальцы в его волосы.
— Нет... ты всегда была умнее.
Их губы встретились под аплодисменты команды и счастливые слёзы Елены. Где-то за стеной ещё кричали фанаты, но для них это был уже просто фон.
Феня, ухмыляясь, снимала всё на телефон:
— Это войдёт в документалку, чёрт возьми!
А Руслана думала только об одном — наконец-то она дома.