Игра в тени
для меня важно
чтобы вы оставляли
звезды и комментарии,
этим вы помогаете продвигать
историю, и мне от этого
безумно приятно, спасибо❤️
____________________________________
Мы стояли вчетвером — я, Валера, Крис и Вахит — как единое целое. Сильная, красивая, дорогая четвёрка. Наш взгляд медленно скользил по залу. Всё было так, как я и представляла себе пафосные деловые вечера: гул приглушённых голосов, мягкий блеск люстр, золотистые отражения в бокалах, музыка едва касалась слуха. Всё утопало в дорогом полумраке и запахе денег.
Перед нами — десятки высоких стоек, уставленных шампанским, коньяком, виски. Всё сверкает, всё блистает. Сотни глаз — краем, украдкой, но всегда на нас. Потому что так, как мы вошли — не входят просто гости. Так входят те, кого либо боятся, либо уважают, либо тайно завидуют.
Мужчины в зале в основном были одного типа — в дорогих костюмах, с тугими животами и тяжелыми часами на запястьях. Их лица блестели от выпитого, глаза блуждали по женщинам. А рядом с каждым — красивая, ухоженная, но в чём-то пустая спутница: кто-то обнимал своего за руку, кто-то смеялась в чужую сторону, кто-то тянула глоток шампанского с притворным интересом. Всё это было, как витрина — всё будто бы роскошно, но искусственно.
— О, глянь, — Крис склонилась ко мне и тихо усмехнулась, — этот в клетчатом пиджаке похож на переодетого мясника. А его "Барби" выглядит, будто родилась сразу с губами и каблуками.
Я чуть слышно фыркнула, сдерживая смех.
— Этот вечер обещает быть незабываемым, — пробормотал Валера, скользнув взглядом по залу.
Вахит переглянулся с ним, кивнул едва заметно. Между ними явно был какой-то негласный план на этот вечер. Я чувствовала, что мы здесь не просто так.
— Ну что, — Валера повернулся ко мне, — пойдём делать вид, что нам всё это нравится?
Я приподняла брови и, играя голосом, сказала:
— Валерий, с вами я могу делать вид, что мне нравится даже стоять рядом с этими пузатыми чиновниками, лишь бы шампанское было холодным.
Он усмехнулся и подал мне руку.
— Холодное — будет. Как и нужные знакомства.
И мы шагнули в зал.
Мы медленно прошли вдоль стойки, где в густом аромате дорогих сигар и элитного виски стоял Федул — всё такой же важный, колючий взгляд, но с лёгкой улыбкой, которую он позволял себе только при особых встречах. Рядом с ним — крупный мужчина с выразительными чертами лица, аккуратной сединой на висках и проницательными глазами. Он держал бокал виски, пальцы украшали перстни, а на его шее висела тонкая цепочка — едва видимая под рубашкой. Весь он был будто из новой формации — не бандит, не чиновник, не олигарх. Что-то между. Уверенный. Вальяжный.
— Ну вот вы и пришли... — протянул Федул, подходя ближе и пожимая Валере руку. — Рад видеть. Очень. Давно пора было показать людям, кто такой Крест на самом деле. А то все шепчутся, будто ты миф. А теперь, — он перевёл взгляд на меня, — ты пришёл не один. Сказка.
Он с явным удовольствием осмотрел нас — меня, в чёрном платье, и Валеру, в своём почти военном чёрном, как тень. Контрастные, но идеально сочетающиеся.
— А это, — Федул жестом указал на своего спутника, — знакомьтесь: Лев Николаевич, для всех в этом зале просто "Левша". Человек, который из ничего сделал империю. Частный грузовой транспорт по всей стране. Кто-то зерно, кто-то оружие, кто-то технику. Всё надёжно, быстро и с нужными печатями.
Левша чуть кивнул Валере и мне, крепко пожал руку.
— Приятно познакомиться. Слышал о вас много. Вы тот, кто построил Монолит?
— Говорят, — спокойно ответил Валера, взглядом считывая собеседника.
Между ними будто сразу завязалась тонкая нить интереса и уважения. Я чувствовала, как оба мужчины начали играть в свою, чисто мужскую игру — без слов, но с правилами.
Федул тем временем приблизился ко мне, наклонился немного ближе, вдыхая аромат моих духов.
— А ты... — тихо произнёс он, чуть приобняв меня за плечи, — сияешь. Как будто создана для этого вечера. Уверен, от тебя здесь у всех сердце ёкнуло.
— Не люблю, когда ёкают, — улыбнулась я, — предпочитаю, когда запоминают.
— Вот за это я тебя и уважаю, девочка, — хмыкнул он, — умная. А теперь отдыхай. Пей шампанское, наслаждайся. Сегодня ты — королева вечера. А с таким королём... — он кивнул на Валеру, — остальное само встанет на свои места.
Мы остались рядом, смеясь, болтая с Федулом о каких-то глупостях. Валера и Левша уже погрузились в деловой разговор, и в этом было что-то красивое — как будто всё вокруг и правда располагалось именно так, как и должно быть.
Шампанское в бокале приятно холодило пальцы, музыка переливалась лёгким джазом, а люди всё прибывали и прибывали. Кто-то осторожно поглядывал на нас, кто-то нагло — в упор. Я сдержанно улыбалась, рядом с Федулом и Валерой, чувствуя себя в центре всего этого мира — как будто весь свет в зале фокусировался именно на нас.
И тут к нам подошла пара, которую невозможно было не заметить. Мужчина — лет под шестьдесят, плотный, с широким лицом и явно не любитель диет. Лысина поблескивала под светом люстр, а улыбка была какой-то нарочито сытой, словно он уже съел и десерт, и тех, кто пытался его отговорить.
Рядом — кукольная блондинка в облегающем сиреневом платье, с розовой сумочкой и ресницами, которые были бы в два раза длиннее её мыслей.
— Ну надо же! — протянул мужчина, подходя ближе, хлопая Валеру по плечу, будто они были старыми друзьями. — Сам Крест. Не верится. А я-то думал, ты старик седой с сигарой и шрамом через пол-лица. А тут гляди — почти мальчик!
Он ухмыльнулся, давая понять, что это, вроде как, была шутка. Его кукла-зайка прыснула смехом, слишком громко и слишком фальшиво, прикрывая рот своими накладными ногтями.
Я внутренне уже закатила глаза. Но Валера даже не шелохнулся. Он смотрел на этого жирного петуха с таким спокойствием, будто видел его насквозь.
— Вам льстит, что вы старше, — сказал он, медленно повернув к нему голову. — Но, знаете, бывает так: одним нужен возраст, чтобы их начали уважать. А другим достаточно просто одного имени.
Блондинка захлопнула рот. Мужик сначала будто бы не понял, а потом его улыбка чуть-чуть съехала набок.
— Да уж... — пробурчал он, — веско сказано. Видно, у вас не только имя.
— И память хорошая, — спокойно добавил Валера, глядя прямо в глаза. — Особенно на тех, кто говорит не подумав. Или смеётся не вовремя.
Мужик явно поперхнулся воздухом, а его спутница резко посмотрела в бок, делая вид, что её заинтересовала люстра.
— Ладно-ладно... Уважуха, Крест. Без обид. Мы тут, так, чисто познакомиться. Не будем мешать.
— Уже мешаете, — произнес Валера мягко, но в этих словах было столько холода, что я невольно почувствовала, как мурашки бегут по спине.
Они отошли. А я чуть наклонилась к Валере и прошептала:— Ты только что убил его... взглядом.
— Он сам себя убил словами, — усмехнулся он, беря меня под руку. — Я просто дал ему зеркало.
Зал неожиданно приглушился. Музыка стихла, звуки посуды и разговоров замерли, как будто невидимая рука накрыла всё помещение тишиной. На небольшую, изящно подсвеченную сцену, поднялся мужчина в бархатном пиджаке, с микрофоном в руках — явно ведущий вечера. Он прошёлся взглядом по публике, театрально улыбнулся, сделал шаг вперёд и громко, уверенно произнёс:
— Дамы и господа! Мы рады приветствовать вас этим вечером в кругу сильных, влиятельных и, разумеется, безупречно стильных людей! — короткая пауза. — А теперь... к главному событию нашего вечера. Прямо сейчас здесь начнётся аукцион, на котором будут представлены не просто редкие предметы, а истинные символы вкуса, власти и элиты.
Зал одобрительно зашумел. Кто-то тихо захлопал.
А потом он вдруг сменил интонацию, как будто стало личное.
— И прежде чем мы начнём... — он оглядел публику и поднял руку, делая жест внимания. — Мы хотим отдать особое приветствие человеку, чьё имя долго было окутано мифами, слухами и догадками. Но сегодня... он здесь.
Он повернул голову в нашу сторону. Прямо на нас.
— Крест. Глава Монолита.
Пауза. Секунда...
И как по команде — зал зааплодировал. Не дружно, но громко. С осторожным восхищением, напряжённым интересом. Некоторые хлопали стоя, как будто это была не презентация, а признание. Кто-то просто смотрел, не смея даже моргнуть.
Я бросила взгляд на Валеру. Он стоял спокойно, ни на миллиметр не выказывая эмоций, только едва приподнял руку, махнув коротко и сдержанно, почти лениво. Как будто кивнул собственной тени.
— Мы рады, что вы с нами, — сказал ведущий, — и что впервые за долгое время сам Крест... вышел в свет. Что ж, дамы и господа... — он сделал шаг назад и вытянул руку в сторону занавешенного постамента. — А теперь... к первой лоту вечера.
Занавес с шелестом отъехал в стороны, открывая старинную картину в массивной раме. Позолота, глубокие тона, явно редкость.
А я всё ещё смотрела на Валеру.
Он не смотрел на сцену. Он смотрел на меня.
И в этом взгляде было нечто... словно он знал, что теперь увидят не только его. Увидят нас.
Мы с Валерой неспешно отошли от Федула и того жирного с его девицей и направились к своей стойке, где уже стояли Крис и Вахит. Крис держала в руках бокал с шампанским, откинулась на один локоть, и, как всегда, что-то с усмешкой рассказывала Вахиту, а тот сдержанно кивал, бросая взгляды по залу. Мы подошли, Крис сразу повернулась ко мне и подняла брови, мол, ну как вам это всё? Я только слегка усмехнулась в ответ, прислонилась к стойке плечом и поправила волосы, ощущая, как Валера встал рядом, его рука каснулась моей спины.
И вдруг снова в зале зазвучал микрофон:
— Первый лот нашего сегодняшнего вечера! — театрально возвестил ведущий. — Внимание...
На сцену вынесли стеклянный куб, внутри которого, на бархатной подушке, лежала... серебряная зажигалка. Простая. Даже чересчур. С мелкой гравировкой по краю. Ни бриллиантов, ни фамильной истории.
— Это, дамы и господа, серебряная зажигалка от Cartier, — ведущий поднёс микрофон ближе ко рту. — 1978 год. Оригинал. Париж. Было выпущено всего 30 экземпляров.
— Ужас. — прошептала Крис, поднося бокал к губам. — Пыльная побрякушка.
Я усмехнулась и кивнула — по залу шёл тонкий гул. Кто-то переглядывался, кто-то уже тянул руку. Ведущий объявил:— Стартовая цена — 15 000 рублей.
1992-й. За эти деньги можно было купить трёшку в центре Москвы.
Но один мужчина, в синем костюме, с бриллиантовой булавкой на галстуке, тут же поднял табличку:— Пятнадцать тысяч!
— Шестнадцать! — почти сразу подал голос другой, молодой, явно желающий поиграть в серьёзного.
— Восемнадцать! — крикнули из-за боковой стойки.
— Двадцать тысяч! — бросил кто-то ближе к сцене.
Я закатила глаза, положила подбородок на руку и фыркнула:— Двадцать тысяч за чиркалку. Ну блеск.
Валера, стоявший рядом с виски в руке, даже не повёл бровью. Он мельком посмотрел на зажигалку, потом на меня, и лениво, негромко сказал:— Если хочешь — куплю.
— Не вздумай. — усмехнулась я. — Я и на базаре такую найду за пять рублей.
Он только ухмыльнулся, глаза скользнули по залу, а потом задержались на ведущем.
— Двадцать три тысячи раз! — голосил тот. — Двадцать три тысячи два... и... продано!
Лёгкие хлопки прокатились по залу. Покупатель — мужчина лет пятидесяти с пузом и напыщенной улыбкой — сделал вид, будто только что выиграл картину Айвазовского. Его спутница — молодая девица с наращенными ресницами и кольцом больше ореха — хлопала ему в ладоши, как девочка на утреннике.
— Вот уж кто умеет выбрасывать деньги, — заметила Крис, качая головой.
— Это не деньги, — отозвался Вахит, — это попытка доказать, что они имеют значение.
Я посмотрела на Валеру. Он стоял спокойно, откинувшись на стойку, как будто его вообще не касалось происходящее. На его лице не было иронии, ни удивления — только холодное безразличие.
Он не тратил деньги ради понтов. Он знал, что и когда должно быть его.
Ведущий едва дождался, пока затихнут хлопки после первой продажи, как тут же зазвучал снова — голос бодрый, как у циркового конферансье:
— А теперь, дамы и господа, следующий лот!
Служащие аккуратно выкатили новый подиум — покрытый чёрным бархатом постамент, на котором стояла... статуэтка.
Позолоченный петух.
— Это, друзья мои, авторская работа ювелира Юрия Фролова. Выполнено из бронзы и покрыто сусальным золотом, — торжественно продолжал ведущий. — 1991 год. Один экземпляр. Символ начала, символ власти, символ — извините за каламбур — утреннего пробуждения России!
У Крис в этот момент чуть шампанское из носа не пошло.
— Утреннего чего? — прошептала она, хихикая.
— Пробуждения, — таким же тоном ответила я, зажимая смех в кулак. — Ну что ж... можно поздравить — страна официально проснулась петухом.
Валера опустил глаза в бокал, сдерживая ухмылку. Вахит молча поднёс к губам виски.
— Стартовая цена — 12 000 рублей! — торжественно прогремел микрофон.
— Двенадцать пятьсот! — сразу крикнул кто-то с другой стороны зала.
— Четырнадцать!
— Пятнадцать!
Голоса зазвучали активнее. Кто-то, видимо, всерьёз собирался поставить у себя в кабинете позолоченного петуха как символ власти.
Я, опершись на стойку, прищурилась и сказала:
— Валера, я сейчас упаду. Ты это видишь?
— Вижу, — спокойно ответил он, даже не взглянув на подиум. — Погоня за бессмысленным — самый честный портрет вечера.
— Кто-то хочет себе золотого петуха в офис? — хмыкнула Крис. — Лучше бы за эти деньги кур купили. Живых.
— Семнадцать тысяч! — крикнул кто-то.
— Восемнадцать!
— Девятнадцать пятьсот! — подорвался старик в сером костюме с тростью, которого мы видели у стойки раньше.
— Двадцать тысяч!
С каждой новой цифрой я всё больше оседала на локоть, глядя, как мужчины в дорогих костюмах почти рвутся ради блестящего безвкусия.
— Двадцать один тысяча раз... — голосил ведущий. — Два... и... продано!
Громкие аплодисменты, вспышки камер. Новый счастливый обладатель золотого петуха кивал, сиял и даже поцеловал руку своей даме, которая радостно смеялась, будто только что получила ключи от дачи в Ницце.
Я взглянула на Валеру:— Мы точно на аукционе, а не в театре абсурда?
Он слегка повернулся ко мне и с тенью усмешки ответил:— Это и есть театр. Просто билеты тут в золоте.
Следующий лот вынесли под глухой гул ожидания. Служащие осторожно поставили на центр подиума высокую изящную вазу из синего муранского стекла, и свет, попав на её изогнутые бока, рассыпался мягким аквамариновым отблеском по полу.
— А вот теперь, дамы и господа, — голос ведущего сразу стал серьёзнее, будто и сам почувствовал — это уже не шутки, — перед вами настоящая редкость. Оригинал. Италия. Остров Мурано. 1961 год. Сохранившийся в идеальном состоянии. Без единого скола. Двухслойное стекло, техника "incalmo", ручная гравировка и подпись мастера. Стартовая цена — 65 000 рублей.
По залу пронёсся лёгкий шорох, и на этот раз даже Валера повернул голову и прищурился.
Он неспешно пригубил шампанское, не отрывая взгляда от предмета.
— Что скажешь? — спросила я, глядя на игру света внутри вазы. — Красиво же?
— Искусно, — ответил он. — Но не моё.
— Зато уже моё, — шепнула Крис, наклоняясь к Вахиту. — Я бы её к себе в кабинет... Она как лёд.
— Стекло, Крис, — отозвался он. — Слишком хрупкое, как по мне.
Я не могла оторваться. Она и правда завораживала.
Всё остальное в зале, даже сама публика — расплывалась в фоне. Только эта тонкая, сияющая форма, как будто замороженная волна. Внутри неё что-то было — или казалось? Какой-то узор. Как будто... пейзаж. Линии деревьев, будто стёртые ветром. Почти случайные. Почти живые.
— Шестьдесят восемь! — крикнули слева.
— Семьдесят две!
— Семьдесят пять!
Я подняла бокал и шепнула, наблюдая за ходом ставок:— По крайней мере, теперь видно, что у этих людей есть хоть какой-то вкус.
— Или хорошие советники, — ответил Валера холодно, откидываясь на стойку. — Когда ты живёшь слишком богато, чужой вкус быстро становится твоим.
— Ты о себе? — спросила я.
Он взглянул на меня, и уголок его губ дёрнулся:— Я не покупаю то, что мне не нужно. Даже если красиво.
— Значит, мне повезло, — ответила я с едва заметной усмешкой.
— Ты не продаёшься, — сказал он, не мигая. — Потому и осталась со мной.
Ставки между тем росли:— Восемьдесят две тысячи!
— Восемьдесят шесть!
— Девяносто тысяч рублей!
— Ух ты, — тихо сказала Крис, — сейчас за сотку уйдёт...
— Девяносто пять тысяч!
— Девяносто девять... раз... два... и...
— Сто три тысячи рублей!
— Есть! — хлопнул кто-то с радостью, и аплодисменты снова разорвали пространство.
Ведущий сделал книксен, поблагодарил за интерес и объявил перерыв на пятнадцать минут.
Зал снова наполнился негромкими разговорами, смехом и звоном бокалов.
А я всё ещё смотрела на то место, где только что стояла ваза.
Мы не успели и глазом моргнуть, как к нашей стойке подошёл мужчина — высокий, стройный, в дорогом, но неброском тёмно-сером костюме, сидевшем на нём будто сшитом по миллиметру. Ни тебе массивных перстней, ни цепей, ни крикливых брендов. Только часы — лаконичные, швейцарские. И взгляд. Уверенный, умный, немного острый. Уважение в нём было, но и своё мнение — не зажато ни на грамм.
— Добрый вечер, — голос у него был низкий, хрипловатый, но мягкий. Он слегка кивнул Валере и Вахиту, а потом повернулся к нам с Крис. — Очаровательные дамы. Разрешите?
Он чуть склонился ко мне, взял мою руку — не нахально, не как остальные, а аккуратно, почти старомодно — и коснулся пальцами моих костяшек. Его прикосновение было прохладным, но вежливым. Потом он сделал шаг к Крис и так же уважительно поцеловал ей руку, сопровождая лёгкой фразой:
— Красота — лучший акцент любого вечера. И, похоже, сегодня он звучит громко.
Крис расплылась в чарующей улыбке, а я заметила, как у Валеры на мгновение сжалась челюсть. Не грубо. Просто... напряжение, как от внезапного дуновения ветра в лицо. Но он ничего не сказал — лишь кивнул мужчине.
— Владислав Евгеньевич, — представился тот. — Мы с вами заочно знакомы. Рад, наконец, поговорить лично, Валерий Станиславович.
— Взаимно, — ответил Валера и протянул руку.
Они пожали ладони крепко, по-мужски, и сразу перешли на деловой лад, тихо, но быстро.
— Я слышал, вы планируете заход на север. Архангельск, Мурманск...
— Есть такие мысли, — сказал Валера. — Но осторожно. Там обстановка пока не стабильная.
— У меня люди там уже три года. Можно обсудить. Без спешки.
Пока они говорили, я отошла немного в сторону, и Крис последовала за мной. Мы обе краем уха слушали разговор, но делали вид, что заняты чем-то своим. Я взяла новый бокал шампанского, слегка взболтала его в пальцах.
— Он... странно приятный, — прошептала я Крис. — Как будто не отсюда.
— И заметила? — Крис кивнула. — В нём нет этой московской манерности. Он какой-то... питерский, что ли.
— Или военный в отставке, — добавила я. — Спокойный, чёткий. Видела, как он смотрит?
— Видела, — усмехнулась Крис. — Как будто сразу считает, на что ты способна. Не как куклу, а как игрока.
— И Валера это заметил, — сказала я, наблюдая, как Валера чуть подался вперёд, явно заинтересованный словами Владислава.
— Думаешь, они сработаются?
— Если у них одинаковые цели — вполне. Но если кто-то врёт... — я сделала глоток шампанского и посмотрела на мужчин. — Это будет красиво. И опасно.
Владислав Евгеньевич говорил чётко, выверено, не повышая голос — но в каждом его слове чувствовалась весомость. Они с Валерой обсуждали северные поставки, логистику, схемы растаможки — так, будто это игра в шахматы на деньги, время и жизни.
Я стояла чуть поодаль, с Крис, и не могла отвести взгляда от лица Валеры. Он слушал с лёгким прищуром, подбородок чуть сдвинут в сторону, пальцы ритмично касались бокала. Узнаю этот взгляд. Он включился. Значит, человек действительно интересен. Не на «поболтать», а как потенциальный партнёр. А может, даже противник, если что-то пойдёт не так.
— Мне нравится, как он держится, — прошептала Крис, поднося бокал к губам. — И это пугает.
— Потому что он без слабых мест, — ответила я. — Или хорошо их прячет.
В этот момент Владислав плавно достал из внутреннего кармана тонкую серебристую визитку и, не делая акцентов, передал Валере.
— На всякий случай. Связь прямая. Мои люди — круглосуточно. Об остальном — позже, когда будет время и место.
— Обязательно, — коротко ответил Валера и убрал визитку во внутренний карман пиджака.
Мужчина слегка кивнул нам с Крис, затем ещё раз Валере — уже без слов — и так же сдержанно, как и появился, скрылся в толпе. Мы смотрели ему вслед, пока он не исчез за поворотом.
— У него шаг как у волка, — пробормотала Крис. — Тихо, быстро, но всегда по прямой.
— Не зря Валера сжал челюсть, — вздохнула я. — Таких не любят рядом. Их или уничтожают... или становятся как они.
В этот момент в зале слегка приглушили свет, и на подиум снова вышел ведущий. Он взял микрофон, сделал небольшую театральную паузу, провёл взглядом по залу.
— Дамы и господа, мы благодарим вас за терпение, — с улыбкой сказал он. — Мы возвращаемся к нашей основной части вечера. Продолжение аукциона.
Он щёлкнул пальцами, и за его спиной сотрудники начали выкатывать очередной лот — что-то накрытое бархатной тканью.
— Этот экземпляр особенный, — сказал ведущий, делая шаг в сторону. — Его создали вручную из серебра, привезённого с заброшенного рудника в Забайкалье. Лот номер три — настольный набор «Северный рассвет». Коллекционное исполнение. Один в своём роде.
Сотрудник медленно снял ткань — под ней оказался изысканный письменный набор: подставка для ручек, часы, пресс-папье, всё отполировано до зеркального блеска. Украшено резьбой в форме северного сияния, будто застывшего в металле.
Толпа оживилась.
— Начальная цена: 300 тысяч рублей.
Кто-то сразу поднял табличку.
— Триста пятьдесят, — прозвучал голос сбоку.
— Четыреста.
— Четыреста пятьдесят!
— Пятьсот!
Я обернулась на Валеру — он смотрел на это со сдержанным интересом, но, судя по глазам, оценивал не сам набор, а тех, кто на него кидается.
— Ну как тебе? — спросила я, тихо.
— Как для офиса министра культуры, — ответил он. — Или для шизанутого коллекционера с комплексом Наполеона.
— То есть не берём?
— Зачем? — он усмехнулся. — У меня уже есть серебро. Ты.
Я лишь поджала губы, борясь с тем, чтобы не расплыться в улыбке.
— Пятьсот пятьдесят! — кричал какой-то мужик с красной рожей.
— Шестьсот!
— Продано! — сказал ведущий, ударив молоточком.
Толпа зааплодировала, а я обернулась к Крис:
— Ну, скучным вечер точно не будет.
Она усмехнулась, поправляя кольцо:
— Особенно если дальше ставкой станет что-то живое. Или... интереснее.
Мы обе переглянулись — и в ту же секунду свет погас на пару секунд, и музыка сменилась на более тревожную. Ведущий вышел на центр сцены и, обведя зал взглядом, произнёс:
— А теперь... особый лот. Вещь, за которую пойдут не только рубли.
Свет вновь заиграл на сцене. Напряжение, повисшее в воздухе, ощущалось почти физически — каждый взгляд был прикован к подиуму, каждый вдох — сдержан.
Ведущий сделал шаг вперёд, его голос стал мягким, почти интимным, — Украшение, которое не нуждается в представлении. Ручная работа. Камни — натуральные изумруды, оправленные в белое золото.
Ассистент снял бархатную ткань, и я чуть не ахнула.
Серьги. Изящные, вытянутые, тонкие, будто сотканные из воздуха и света. Каждый изумруд мерцал, как мой взгляд в зеркале при солнечном свете. Оттенок был... абсолютно мой. Не просто зелёный. А тот самый, глубокий, насыщенный, с холодным отливом — как цвет моих глаз.
— Господи... — прошептала Крис. — Это будто ты.
Я не отрывала взгляда. Горло пересохло. Это было слишком красиво. Слишком живо. Будто кто-то знал меня... изнутри.
— Начальная цена: один миллион рублей.
Лёгкий гул пробежал по залу, кто-то поднял табличку, но не успел открыть рот.
— Пять, — спокойно сказал Валера.
Весь зал замолчал. Кто-то даже подавился шампанским. Табличка опустилась.
Ведущий чуть замер, потом выровнял голос:
— Пять миллионов рублей. Раз...
— Шесть, — раздался голос сбоку.
Все резко обернулись. Мужчина в тёмно-синем костюме, с аккуратной бородкой и сигарой в руке, сидел, слегка откинувшись назад. Взгляд его был холоден, как лёд. Валера медленно повернул голову. Не удивлён. Просто смотрел на него. Пару секунд. И только потом — с тихой усмешкой, будто оценивая даже не цену, а самого человека, сказал:
— Десять.
Воздух в зале будто стал гуще.
Мужчина замер, но почти сразу восстановил маску равнодушия. Поднёс сигару к губам. Сделал затяжку.
— Одиннадцать, — выдохнул он.
Крис схватила меня за руку под столом. Я не могла отвести взгляда от Валеры. Его лицо не дрогнуло ни на миллиметр. Спокойствие. Но опасное, хищное. Он посмотрел на мужчину. Долго. Медленно. И спокойно, будто объявляя не сумму, а приговор:
— Двадцать два.
Тишина была мёртвая.
У мужчины дрогнул уголок глаза. Он опустил сигару в пепельницу и отвёл взгляд. Больше ничего не сказал.
— Двадцать два миллиона... — почти прошептал ведущий. — Раз... два... три...
Молоточек опустился.
— Продано.
Зал ожил, но не осмелился аплодировать. Все обменивались взглядами, будто только что видели что-то запретное. Валера лишь слегка кивнул, потом обернулся ко мне. Его глаза остановились на моих, и он мягко, еле заметно, улыбнулся.
— По-моему, тебе подойдут.
Валера медленно шагнул к сцене, где лежали те самые серьги — словно капли изумрудного света на бархатной подставке. Он взял их в руки, и на его лице мелькнул лёгкий, едва заметный блеск интереса. Казалось, даже для него это украшение — нечто особенное.
Я стояла рядом, сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди. В голове не укладывалось: двадцать два миллиона рублей — сумма, которую даже представить тяжело. Всё происходящее казалось нереальным, словно я смотрела фильм.
Валера повернулся ко мне, серьги аккуратно положил в маленькую коробочку, покрытую бархатом. Его взгляд был сосредоточен только на мне. Он протянул коробочку, и в этот момент время словно замедлилось.
— Это для тебя, — сказал он тихо, голос был мягким и тёплым, — потому что ты — нечто большее, чем просто красота. Ты — мой свет среди хаоса.
Я почувствовала, как по щекам пробежали лёгкие волны тепла. Слова, простые, но от них становилось мягко и уютно внутри. Взгляд Валеры был таким искренним, что я невольно улыбнулась в ответ.
— Спасибо... — голос чуть дрогнул, я едва могла говорить, — это... это слишком.
Он лишь улыбнулся, нежно коснулся моей руки, и я ощутила, как в этот момент мир вокруг перестал существовать. Только мы вдвоём, и это ощущение — бесценное.
Как только Валера вручил мне коробочку с серьгами, Крис не выдержала и с ехидной улыбкой вырвалась:
— Ого, ну вот это уже уровень! Ты теперь настоящая дива, красотка! Как же так повезло Валере с тобой, а?
Все вокруг, будто замерли на мгновение, повернули головы в нашу сторону. Я почувствовала, как взгляды разрывают меня на части — кто-то с интересом, кто-то с завистью, кто-то с удивлением. Сердце стучало так громко, что казалось, слышно всем вокруг.
Я же всё ещё была в лёгком шоке, едва осознавая, что только что произошло. Медленно, с благодарностью и немного растерянно, посмотрела на Валеру.
— Спасибо... правда... — шепотом, но искренне. — Я... я никогда не думала, что могу заслужить такое.
Он улыбнулся так тепло и уверенно, будто говорил без слов: «Ты достойна всего этого и даже больше».
Крис подмигнула мне и тихо добавила:— Теперь держись, красотка, ты в игре по-крупному.
В зал, наполненный приглушённым светом и мерцанием бокалов, внезапно вкралась тишина, которая повисла тяжелым грузом в воздухе. Внезапно возле нас появилась охрана Валеры — мужчины с холодными, сосредоточенными лицами, словно тени, которые мгновенно просканировали пространство вокруг. Их взгляды — острые, как лезвия ножей, — моментально приковали внимание к деталям, к каждому движению, к каждому человеку в зале.
Валера сам напрягся, медленно повернул голову и пристально осмотрел всех, словно читая тайны, скрытые в лицах присутствующих. Его глаза вдруг замерли на одном месте — и тут же к нему подошёл охранник, пригнувшись и шепотом сообщил что-то на ухо. Валера кивнул, едва заметно, словно подтверждая: «Понял, держись готовым». В этом кивке была хладнокровная решимость и готовность к любому повороту событий.
Тем временем на сцену вынесли новый лот — стеклянную коробку, отливающую холодным блеском под светом прожекторов. Я, поглощённая мыслями, почти не обратила внимания, но взгляд мой вдруг упал на зал и там, словно молния, ударил встречный взгляд — взгляд моего врага, отца Дамира.
Он стоял неподвижно, словно статуя, держа в одной руке стакан с янтарным виски, в другой — сигарету. Медленно, с холодной издевкой, он поднёс сигарету к губам, выдохнул тонкий столб дыма, который словно цеплялся за воздух, затем, посмотрев прямо на меня, усмехнулся и отпил из стакана. Его взгляд был полон невыразимой угрозы, словно он наслаждался этой игрой.
И вдруг — резкий, оглушительный звук выстрелов. Три резких выстрела пробили воздух, шрапнель разлетелась по стеклянной витрине, и коробка задрожала, словно разбитое сердце. Зал взорвался криками, женские визги, звон бокалов, суета — всё слилось в хаос, словно мир потерял свою опору.
Валера мгновенно схватил меня за талию, прижал к себе, как крошечное сокровище, от которого никто не должен был оторвать глаз. Его руки стали моим щитом, его тело — надёжной крепостью. Охрана молниеносно образовала круг, словно стражи в древних легендах, и мы оказались в центре этой бурной стихии.
Выстрелы гремели, звуки разбитого стекла звенели в ушах, и каждый миг казался вечностью. Сердце бешено колотилось, разум пытался схватить хоть что-то — но единственное, что я чувствовала, это крепкую руку Валеры и тепло его присутствия.
— Спокойно. Дыши. — голос его был низким, холодным и собранным. В нём не дрожало ни одной ноты.
Охрана тут же сомкнулась кольцом вокруг нас, трое спереди, двое сзади, у каждого — оружие наготове. Их лица были каменными, без единого выражения, как будто они ждали этого.
— Что происходит?.. — выдохнула я, не узнавая своего голоса.
— Не знаю, — отрезал Валера. — Но кто-то играет в очень плохую игру.
Сбоку раздался голос Крис, визгливый, как всегда:— Вахит, мать твою! Ты сказал, это будет просто аукцион!
— Не ори, я тебя прошу, — мрачно бросил Вахит, одновременно прикрывая её собой.
На миг я повернула голову — Крис вцепилась в него, туфли уже в руках, волосы растрёпаны. А он стоял спокойно, как будто на него летели не пули, а лепестки роз. Его взгляд — в зал, плечи напряжены, но ни одной дрожи.
— Валера... — прошептала я, снова вжимаясь в его спину. — Ты думаешь, это из-за тебя?
— Возможно, — сухо бросил он, доставая из внутреннего кармана пиджака пистолет. — А может, и не только.
Я не отрывала от него глаз. Его лицо стало другим. Ни одного следа прежнего спокойствия или лёгкости. Теперь он был Крест. Настоящий. Тот, кого не показывают по телевизору. Тот, о ком только шепчутся.
— Что мы делаем? — тихо спросила я.
— Ждём, — сказал он. — И наблюдаем.
Я нервно огляделась. Вокруг люди метались, кто-то кричал, кто-то прятался за высокими стойками. Ведущий исчез с подиума. Шампанское лилось по мраморному полу, как кровь.
И вдруг... я замерла.
Мой взгляд случайно зацепился за боковой балкон, на втором уровне. Там, в полумраке, стояла фигура. Высокий мужчина в сером костюме. Лицо скрыто полутенью, но я знала — он смотрел прямо на нас.
— Валера... — прошептала я, дрожащей рукой дёрнув его за край пиджака.
— Что?
— Там. — Я кивнула в сторону балкона.
Он посмотрел. Быстро. Резко.
И... фигура исчезла. Просто как тень, как иллюзия. Словно её и не было.
__________
ТГК: Пишу и читаю🖤
оставляйте звезды и комментарии ⭐️
