17
Особняк встретил нас непривычной тишиной, этой ночью все, кроме охраны, праздновали свадьбу молодой хозяйки, а мы с Чонгуком решили отпраздновать нашу любовь. Вот только стоя в полумраке посреди пустой гостиной, я не сдержалась и дала волю слезам. Я совершенно не представляла, как теперь буду жить вдали от моей Миён, она слишком быстро повзрослела.
— Ну… Милая, ты чего? — Чонгук обнял меня, а я спрятала лицо у него на груди.
— Только сейчас поняла, что она уехала, — проговорила я, всхлипывая и шмыгая носом.
— Может, позвоним узнать, как у них дела? — я подняла взгляд, чтобы убедиться, что муж не шутит, но он оставался совершенно серьезным, и тогда я рассмеялась, — ты чего?
— Любовь моя, не стоит им звонить. Ребятам сейчас не до нас, у них брачная ночь, и, думаю, дела у них прекрасно, — не переставая смеяться, сквозь слезы проговорила я, отмечая, как напрягся Чон от моих слов, — идем наверх, у меня есть подарок для самого красивого на свете отца невесты.
Я потянула Чонгука к лестнице, и он послушно последовал за мной. Я завела мужа в спальню, помогла ему снять пиджак, развязала бабочку и стала расстегивать пуговицы на рубашке, целуя каждый обнажавшийся участок торса. Чонгук тяжело задышал и, когда мои губы коснулись живота под пупком, запустил руку мне в волосы, крепко сжимая их на затылке.
— Садись, — шепнула я и подтолкнула его к кровати. Он послушался, и тогда я один за другим сняла его ботинки, — сейчас пойдем в душ…
Чон потянулся ко мне, чтобы снять платье, но я отстранилась и не дала ему коснуться меня. Не сводя с него глаз, я потянула язычок молнии на спине, и голубое атласное платье соскользнуло вниз, обнажая меня перед мужем. Он громко сглотнул, когда я, откинув в сторону лифчик, провела кончиками пальцев по затвердевшим соскам, и ухмыльнулась, когда скользнула рукой в трусики.
— Может быть, тебе помочь? — он поднялся с кровати и с грацией хищника направился ко мне, но я его остановила, уперев ладонь в широкую грудь, чувствуя, как бьется его сердце.
— Сегодня ты будешь подчиняться мне, — проговорила я на ушко, расстегивая ремень его брюк.
— Как скажешь, любимая…
Я помогла Чонгуку раздеться, а потом села в кресло и поманила мужа к себе.
— Помоги, — поднимая ногу вверх, я указала на кружево чулок, и Чонгук, опустившись на колени, поочередно стянул их, — с трусиками я справлюсь сама.
Выскальзывая из рук любовника, когда тот попытался меня обнять, я направилась к ванной. Я не успела включить воду, как Чон меня нагнал. Мои игры ему надоели, он грубо потянул меня на себя и порвал трусики, тут же накрывая своей широкой ладонью до предела возбужденную плоть. Я была готова капитулировать от его умелых ласк, но все же дала победный бой, оттолкнув мужа, зашла под теплые струи душа. Чонгук так и остался стоять рядом, наблюдая, как я разливала душистый гель себе на грудь. Я мыла свое тело так, словно это были его ласки: прикрывая глаза, закусывая губу, негромко постанывая.