5.Ночёвка
---
27 декабря. Утро.
Проснулась я от странного ощущения тяжести и тепла. Открыв глаза, первое, что я увидела, - это чью-то мускулистую руку, закинутую мне на талию. Память вернулась мгновенно, обжигая щеки румянцем. Кощей. Он лежал рядом, повернувшись ко мне лицом. В рассветных лучах, пробивавшихся сквозь щель в шторах, он выглядел иначе - без привычной суровой маски. Рот был приоткрыт, веки подрагивали, словно он видел беспокойный сон. В его чертах читалась усталость, которая делала его моложе и уязвимее.
Я затаила дыхание, боясь пошевелиться и нарушить это хрупкое спокойствие. Осторожно, сантиметр за сантиметром, я выбралась из-под его руки, скользнула с кровати и на цыпочках вышла из комнаты. В прихожей, прислонившись к прохладной стене, я несколько секунд просто дышала, пытаясь осознать происходящее. В моей квартире спит человек из того мира, который я всегда боялась.
Приняв душ, я почувствовала себя немного собраннее. Надела мягкие домашние штаны и большую футболку - свой привычный утренний «доспех». На кухне, под мерный шум закипающего чайника, я готовила завтрак. Руки сами делали свое дело: нарезала зелень, взбивала яйца с молоком. Это был ритуал, помогавший вернуть ощущение контроля.
Примерно через час в дверном проеме показался его силуэт. Кощей стоял, потирая виски, его лицо было помятым и невыспавшимся. Он щурился от света, держась за голову.
-Голова трещит, - хрипло пробормотал он, больше сам для себя.
Я молча протянула ему стакан прохладной воды и таблетку обезболивающего.Он ловко проглотил ее, не спрашивая, что это, и грузно опустился на стул за кухонным столом.
-Я посижу чуть-чуть и уйду, - заявил он своим обычным, отстраненным тоном, пытаясь восстановить привычные барьеры.
-Покушай хотя бы, - мягко, но настойчиво сказала я, ставя перед ним тарелку с пышным омлетом с сыром и помидорами.
Он молча кивнул и принялся есть с такой жадностью, будто не ел несколько дней. Мне стало вдруг его жаль. Я села напротив с чашкой чая, отламывая маленькие кусочки от свежей булочки, но есть не хотелось - в горле стоял комок от нервного напряжения.
-Ты чего не ешь? - прервал он молчание, доев омлет и переключаясь на выпечку.
-Аппетита нет утром, - ответила я, слегка смущаясь под его взглядом.
-Теперь понятно, почему ты такая худая и легкая, - он усмехнулся, и в его глазах мелькнула знакомая искорка. - Вчера на руках нес - как перышко.
-Да ну тебя! - фыркнула я, но не смогла сдержать улыбки. - Тяжелая я, надо бы на диету сесть, а не булочки кушать.
-Дура что ли? Не неси чепуху. Другие девушки в твоем возрасте по 70-80 кг уже весят, а ты, по ощущениям, килограмм 50, не больше.
-Юморист, - рассмеялась я, по привычке прикрывая рот ладонью.
И странным образом лед тронулся. Завтрак превратился в неторопливую беседу за чаем. Мы говорили о пустяках - о музыке, о том, какой в этом году снег, о книгах, которые я видела на его полке в «качалке». Он оказался неожиданно начитанным. Мы избегали серьезных тем, но в этом простом, дружелюбном общении было что-то целительное.
---
Когда он собрался уходить, в прихожей повисло неловкое молчание. Он уже надел свою знаменитую косуху и взялся за ручку двери, но вдруг обернулся. Его пальцы легли на мою руку, и он, с почти старомодной галантностью, поднес ее к губам, коснувшись тыльной стороны ладони сухим, теплым прикосновением.
-Спасибо за ночлег, неженка, - произнес он, и его ухмылка на этот раз была лишена насмешки, в ней сквозила какая-то неподдельная благодарность.
Дверь закрылась. Я осталась стоять посреди прихожей, прижимая к груди руку, которая все еще чувствовала жар его губ. В квартире пахло им - кожей и табаком. Вместо ожидаемого облегчения я почувствовала пустоту.
Весь день прошел в суете домашних дел. Я убиралась, пытаясь привести в порядок и свои мысли. Но образ его спящего лица постоянно всплывал перед глазами.
---
Вечер. Я устроилась на диване с книгой, пытаясь уйти в вымышленный мир, но слова расплывались перед глазами. В квартире было тихо, только тикали часы. И вдруг эту тишину разорвал оглушительный, нестройный стук в дверь. Не стук - настоящий барабанный бой, полный отчаяния и спешки.
Сердце упало. Я подбежала к двери и заглянула в глазок. Картина была удручающей: на площадке, запыхавшиеся, с расцарапанными и окровавленными лицами, стояли Вова, Марат, Зима, Турбо и Кощей. Вова, опираясь на косяк, держался за бок, Марат хромал, Турбо прижимал к груди руку с окровавленными костяшками, Зима вытирал кровь с разбитой брови. И только Кощей, прислонившись к стене, сохранял подобие невозмутимости, но его взгляд был острым и настороженным.
- Надя! Спасай! Спрячь нас, пожалуйста! - почти закричал Вова, его голос срывался от одышки.
Я, не раздумывая, распахнула дверь. Вся ватага ввалилась в прихожую, тяжело дыша и оставляя на полу капли крови. Кощей вошел последним, медленно и с достоинством, будто это была его резиденция, а не место экстренного убежища.
-Что случилось? - успела я выдохнуть, но тут же в дверь снова постучали - на этот раз жестко и официально.
Вова резко обернулся, его глаза расширились от паники.
-Мусора, - прошипел он.
Словно по команде, вся компания бросилась в сторону ванной комнаты, давясь и толкаясь. Даже Кощей, тихо и виртуозно ругаясь, поспешил за ними, скрывшись за дверью. Я захлопнула дверь в прихожую и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить дрожь в руках, открыла входную дверь.
На пороге стояли двое мужчин в штатском, но с такими лицами, что сомнений не оставалось - полиция.
-Здравствуйте. Не видели пятерых парней? Они в ваш подъезд забежали. Ваша квартира - последняя на этаже, - сказал старший, его взгляд был жестким и оценивающим.
-Здравствуйте, - ответила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Нет, никого не видела. Даже не слышала. Может, вы ошиблись подъездом?
-Можно пройти? Осмотреть квартиру? - это был не вопрос, а вежливая форма приказа.
Я молча кивнула и пропустила их внутрь, молясь всем богам, чтобы парни сидели тихо. Я шла за операми по пятам, сердце колотилось где-то в горле. Когда мы остановились прямо перед дверью в ванную, я была готова провалиться сквозь землю.
-Действительно, кажется, ошиблись подъездом. Спасибо за сотрудничество, - старший уже повернулся к выходу.
И в этот самый момент из-за двери раздался грохот - будто упала бутылка шампуня. Мы замерли. Оба опера медленно обернулись.
-Что у вас там? - спросил второй, его взгляд стал пристальным.
Мозг заработал с бешеной скоростью.
-Собака, - выдохнула я, стараясь выглядеть раздраженной. - Специально заперла, чтоб не напала на вас. Злая у меня она, не любит чужих.
Оперы переглянулись. Прозвучал скептический «хмык», но, к моему невероятному облегчению, они повернулись и ушли. Я закрыла за ними дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в коленях. А потом меня прорвало. Я подбежала к двери ванной и распахнула ее.
От лица Кощея:
Тьма кромешная, пахнет влажностью и моим шампунем «Персик-ваниль», который я теперь ненавижу. Мы втиснулись в эту душевую кабину, как сельди в бочке. Вован дышит мне в затылок, Турбо уперся лбом мне в спину, Марат с Зимой где-то в ногах. Идиотская ситуация. «Блядь, что я здесь делаю?» - единственная связная мысль.
И тут этот мудак Марат задевает локтем полку. Бутылка с моим проклятым шампунем летит на кафель с оглушительным треском. В тишине это звучало как выстрел. Единым порывом, не сговариваясь, все четверо наносят Марату подзатыльник. Я - первым и с особым усердием.
И тут мы слышим за дверью голос Нади. Чистый, врущий без тени сомнения: «Собака. Злая». Я не могу сдержать ухмылки. Гениально. Поворачиваюсь к Марату, который сидит на корточках с несчастным видом.
-Гавкай, - шепчу я ему прямо в лицо.
Он смотрит на меня с ужасом и мотает головой. Зима толкает его в плечо. Марат смотрит на нас, понимает, что выбора нет, и издает жалкое, похожее на поперхнувшегося щенка: «Гав-гав». У Турбо начинают трястись плечи от сдерживаемого смеха. У меня самого живот сводит. Эта сюрреалистичная картина: пятеро взрослых мужиков, прячущихся в ванной от мусоров, и один из них под дулом пистолета вынужден гавкать.
Дверь распахивается. На пороге стоит Надя. Она смотрит на нас, на Марата, который только что «гавкал», и ее сдерживаемый смех прорывается наружу. Она смеется так заразительно и громко, что хватается за живот и сползает на пол. Марат краснеет до корней волос и начинает что-то бурчать. И вот уже все мы, не в силах сдержаться, хохочем, давясь и плача, в тесной ванной комнате. Адреналин истерики и невероятное облегчение.
---
От лица Нади:
Парни, отдышавшись и успокоившись, разбрелись по залу, занимая все доступные поверхности. Я с аптечкой в руках окинула их взглядом, решая, с кого начать. Первым вызвался Марат - самый шустрый и, кажется, меньше всех пострадавший. Пока я обрабатывала ему ссадину на щеке, он смотрел на меня преданными глазами щенка.
-Ну вот, собачка, умница, - не удержалась я, закончив и погладив его по стриженым вискам.
В зале снова раздался смех. Марат надулся, но в его глазах читалось удовольствие.
Следующим был Вова. Он сидел с прямой спиной, терпеливо ожидая своей очереди. Ранка над бровью была глубокой. Мне пришлось взять его подбородок в руку, чтобы зафиксировать голову. Когда я склонилась над ним с ваткой, наш взгляды встретились. Он смотрел на меня не как на «медсестру», а пристально, изучающе, будто пытался разгадать загадку. Я почувствовала, как по щекам разливается румянец, и, чтобы скрыть смущение, быстро наклеила пластырь.
Турбо лежал на диване, закинув руки за голову, и делал вид, что умирает от боли в ребрах. Я уселась на корточки рядом с ним. Когда я приподняла его футболку, чтобы осмотреть огромный синяк, он подмигнул Зиме. Я щелкнула его по неповрежденному ребру.
-Не вертись, - строго сказала я, но уголки губ сами потянулись вверх.
Зима-Вахит подошел, когда я закончила с Турбо. Он сиял, как ребенок, ждущий подарка. Я не могла не улыбнуться его наивному ожиданию. Аккуратно протерев спиртом разбитую бровь и губу, я невольно погладила его по щеке.
-Спасибо, привальная, - прошептал он и неожиданно поцеловал мои пальцы. Этот жест был таким трогательным, что я, сама не думая, наклонилась и поцеловала его в лоб.
Подняв голову, я поймала на себе взгляды остальных. Взгляды были разными: у Турбо - насмешливым, у Вовы - задумчивым, а у Кощея... У Кощея в глазах стояла та самая непроницаемая тьма, которую я видела в первую встречу. Мне стало не по себе. А Зима, довольный, показывал всем из-за моей спины фиги и корчил рожицы.
Наконец, очередь дошла до Кощея. Он развалился в кресле, как король на троне, с видом полного превосходства, но я заметила, как он слегка подрагивает от адреналиновой дрожи. Его руки были в крови, костяшки разбиты в кровь.
-Ну что, нежная Кощеевна, полечишь своего ненаглядного? - произнес он с привычной ухмылкой.
Я цокнула языком, делая строгое лицо, но внутри все сжималось от странного волнения. Я обрабатывала его раны, а он не шевелился, лишь следил за мной своим тяжелым взглядом. Когда я закончила, он молниеносным движением потянул меня за руку. Я потеряла равновесие и чуть не упала на него, но он лишь притянул меня, крепко поцеловал в щеку и так же быстро отпустил, поставив на ноги. От неожиданности я онемела, не в силах вымолвить ни слова.
---
Было поздно, и стало ясно, что ночью им никуда не уйти. Я не стала расспрашивать о причинах погони - какая-то внутренняя мудрость подсказывала, что чем меньше я знаю, тем лучше. Парни без лишних слов согласились остаться.
Турбо и Зима устроились в гостевой комнате, Вова и Кощей разлеглись в зале на диване и кресле. Марат же, самый младший, слонялся по прихожей с потерянным видом.
-Ладно, малыш, - сжалилась я. - Иди ко мне. Но только спать!
Его лицо озарилось радостью. Мы обошли все комнаты, пожелав всем спокойной ночи. Пока я не видела, Марат вовсю строил рожицы и показывал язык старшим, явно дразня их. Я попросила его выйти, чтобы переодеться в ночную рубашку и шорты. Вернувшись, он тут же запрыгнул на кровать и укутался в одеяло с довольным видом.
Я легла рядом, и мы начали шептаться. Говорили обо всем на свете - о школе, о музыке, о глупостях. Мы лежали так близко, что чувствовали дыхание друг друга. Прошел maybe час, может, больше. Мы смеялись и шептались, как старые друзья, когда дверь тихо приоткрылась. На пороге стояли Зима и Турбо.
-А чего это вы тут без нас? - прошептал Зима, подмигивая.
Они устроились на краю кровати, и наша компания превратилась в подобие пижамной вечеринки. Разговор постепенно перешел на личные темы.
-Вот, Марат, у тебя сколько девушек-то было? - спросил Зима.
-Всего четыре, - с гордостью ответил парень.
Я чуть не поперхнулась.- Тебе шестнадцать! Какие четыре девушки?
-Это мало! - защищался Марат. - Вон у Турбо каждый день новая!
-Что?! - это был уже мой искренний крик.
-Да что я-то? - отмахнулся Турбо, но я заметила, как он покраснел. - Давно в прошлом это.
-Да не ври! - засмеялся Зима. - Ты внатуре каждый день с новой, вчера еще с какой-то рыжей у магазина ошивался.
Потом все взгляды уперлись в меня.
-А у тебя, Надь, парни были? - спросил Марат с неподдельным любопытством.
-Не было, - четко ответила я.
-ЧТО?! - хором ахнули все трое.
-Ты же такая... такая бомба вообще! Как это не было?! - воскликнул Марат.
-Некогда было, - пожала я плечами, краснея. - Учеба, дом, работа.
-А поцелуй был? Не детский, а прям серьезный, с языком? - с хитрой ухмылкой спросил Зима.
Я почувствовала, как горит все лицо.
-Не было... и не будет! Буду одиночкой, - попыталась я отшутиться.
-Хочешь, научу? - не отставал Зима, подмигивая.
-А первый раз с кем-то, Надь, был? - с детской непосредственностью поинтересовался Марат.
Наступила мертвая тишина. Даже Турбо остолбенел.
-Марат, ты вообще ебанулся? - первым опомнился Зима и дал ему легкий подзатыльник. - У нее поцелуя не было, а тут секс!
-Ну, мало ли! Не сосись ебались, я че ебу? - оправдывался Марат.
Тут уж и я не выдержала и шлепнула его по затылку. Зима же посмотрел на меня с хитрой, но теплой улыбкой.
-Прогони их, я тебя всему научу, - шепнул он.
Я округлила глаза, глядя то на него, то на смущенного Турбо, который тут же встрял:
-Вообще-то, и я научить могу!
Я сидела, не зная, что сказать, охваченная смесью смущения и смеха. И в этот самый момент в дверном проеме, словно мрачные тени, возникли фигуры Вовы и Кощея. Их лица были хмурыми.
-Блять... - протянул Марат, съеживаясь.
-Бегом спать, скорлупа тупая! - рявкнул Кощей так громко, что я инстинктивно подпрыгнула и бросилась прочь, сама не зная куда.
-А ты куда? - Вова схватил меня за локоть. Его хватка была твердой, но не грубой.
-Ой, не знаю! - честно призналась я, почесывая затылок.
Я вернулась в кровать и легла рядом с Маратом, который уже натянул одеяло до самых глаз. Кощей и Вова стояли в дверях, и их взгляды, тяжелые и неодобрительные, буквально сверлили бедного Марата.
-Марат, ты можешь пойти спать на мое место, - прорычал Кощей со злостью в голосе.
-Не хочу, - буркнул Марат, поворачиваясь ко мне спиной, но я видела, как он дразнит старших взглядом. - Мне с Надей удобно. Кровать шикарная.
Я, не понимая до конца их немой войны, чисто инстинктивно обняла Марата за плечи, притянула к себе и стала гладить его по голове, как ребенка. Марат, почувствовав поддержку, высунул язык в сторону старших. Те постояли еще мгновение с каменными лицами и молча удалились.
Я так и уснула, обняв Марата, чувствуя его спокойное дыхание. Последней мыслью перед сном было: «Что за сумасшедший цирк я приютила?»
---
3:00 ночи.
Я проснулась от холода и странного чувства пустоты рядом. Место Марата было пустым, одеяло сбито. Сердце екнуло. Я встала и на цыпочках вышла из комнаты. В гостевой Турбо и Зима спали, разметавшись во всю ширину кровати. В зале тоже никого не было.
Тогда я заметила свет с балкона. Подойдя поближе, я застыла в ужасе. Кощей и Вова, с абсолютно серьезными лицами, держали Марата за ноги, так что тот свешивался с перил балкона вниз головой над темной пятиэтажной пропастью. Марат бледный, но молчал, стиснув зубы.
-Вы что, с ума сошли?! - вскрикнула я, распахивая балконную дверь.
На мой крик прибежали разбуженные Зима и Турбо. Кощей и Вова, нехотя, с видом людей, которых отвлекли от важного дела, подтянули Марата обратно и поставили его на ноги. Я бросилась к нему, обняла, проверяя, цел ли.
-Все хорошо? Не поранился?
-Да все в порядке, - отмахнулся Марат, стараясь сохранить браваду, но я чувствовала, как он дрожит. - Не впервой.
-В смысле, не в первый раз?! - мой голос взвился до фальцета.
Марат лишь виновато кивнул. Я посмотрела на Вову и Кощея с таким ледяным гневом, какого, наверное, не испытывала никогда. Они отводили глаза, как пойманные школьники. А Зима с Турбо, поняв, что опасности нет, просто рухнули на пол в прихожей и закатились истерическим хохотом, катаясь по полу и хватаясь за животы.
Я, не говоря ни слова, взяла Марата за руку и отвела его в комнату, снова уложила в кровать и накрыла одеялом.
-Спи, - строго сказала я. - Больше никто тебя не тронет.
Легла рядом и, прислушиваясь к его успокаивающемуся дыханию, сама постепенно погрузилась в сон. В голове крутилась одна мысль: завтра утром этим двоим «старшим» предстоит серьезный разговор. Очень серьезный. И я была готова его устроить.