Причины для отказа

Как всегда, стоило только приблизиться к дому, так Фугу настойчиво стал тянуть за поводок, желая оказаться рядом с любимой хозяйкой. Пёс вновь тащил её на буксире, но Цубаки не особо обращала на это внимание. Сэки чувствовала, как тараканы в её голове носятся по своему офису с дикими криками и визгами. Она согласилась пойти на свидание! На свидание с симпатичным парнем! С парнем, который не бесит её одним своим видом, в отличие от предыдущих!

Они с Фугу лишь приблизились к квартире арендодательницы, как Раймэй-сан тут же открыла дверь, будто только и делала, что ждала их возвращения. Хотя, возможно так и было.

– Вы что-то дол... Цубаки-чан! – старушка приложила руки к груди. – Что стряслось? Почему вы в таком виде? – спустя мгновение, взгляд Морико стал из обеспокоенного – злым и недовольным. – Это снова Фурукава?! – тон её голоса стал столь твёрдым, что мог сравниться со сталью.

– Что? – не поняла сначала Сэки. – А, нет! Просто Фугу решил в реке искупаться! – Цубаки поспешила пояснить ситуацию, не желая, чтобы обстановка между двумя почтенными дамами вновь накалилась до бела.

Она до сих пор помнит, что за месть устроила Раймэй-сан, когда Фурукава-сан случайно облила её водой из шланга, стоило Сэки пройти мимо её палисадника. Тараканов старуха ещё долго вывести не могла.

– Ох, – Раймэй-сан наконец перестала напоминать своим видом разозлённую демоницу. – Прости за доставленные неудобства, – Морико чуть склонила голову. – Можешь идти отдыхать, я с Фугу дальше сама справлюсь, – старушка забрала из её рук поводок.

– Ничего страшного, мне лишь в радость с ним гулять, – Цубаки потрепала притихшего пса по холке. – Моя помощь точно не нужна?

– Иди уже. Тебя там твоя Сэцуко-чан ждёт, – старушка указала рукой наверх, намекая на второй этаж.

– Ну, хорошо. Тогда, хорошего вечера, Раймэй-сан, – Сэки поклонилась и, услышав ответное прощание, развернулась к лестнице, что вела к квартирам на втором этаже.

Цубаки поднималась к себе, чувствуя, как холодит кожу ещё влажная одежда, как хлюпают остатки воды в кедах, и забился между пальцев ног песок, но, на удивление, это не сильно-то и раздражало. Дойдя до своей квартиры, Сэки на пробу опустила ручку двери. Та оказалась открыта. Закрыв за собой дверь на замок, Цубаки прокричала на всю квартиру – Раймэй-сан сделала в своей собственности очень хорошую звукоизоляцию, так что соседям она не помешала.

– Сэцу! Я сколько раз говорила, чтоб ты запиралась?! – Сэки сбросила рюкзак с плеча и уселась на пол – всё равно вещи в стирку пойдут – расшнуровывая обувь.

– Я у тебя дома, что здесь может слу... Какого хуя?! – со стороны кухни вышла Яно в своей домашней одежде, замирая в проходе.

– Фугу решил поплавать, – Цубаки поднялась с пола, кидая застывшей подруге рюкзак. – Отнеси на кухню, а я в душ. О, и можешь кеды просушить? А то тиной вонять начнут.

– Мда мать, ну ты даёшь, – Сэцуко быстро забросила ношу куда попросили и, взяв обувь Цубаки, пошла за ней хвостиком. – Короче, ты не поверишь, что случилось!

– Ну, давай. Я само внимание, – Сэки выискивала у себя в шкафу чистую одежду. – И звёзд ради, завяжи пучок! Везде по квартире твоя волосня!

– Почему сразу моя?! Может твоя?! – Яно покачала головой, тряся длинным хвостом.

Цубаки оторвалась от шкафа и выразительно посмотрела на чёрно-белые волосы Сэцу. Яно – натуральная брюнетка, но из-за родимого пятна, что располагалось на затылке, часть волос у неё была белоснежной. Ох, и долго, по её словам, приходилось доказывать в учебных заведениях, что она не крашенная, а просто такой родилась. Дополнительным аргументом шёл левый глаз, который был светло-голубым, в отличие от правого – тёмно-карего. Что ж, выделяться Яно Сэцуко любила ещё с рождения.

– Тч, ладно, – Сэцу отставила обувь, которую начала сушить феном, в сторону. – В общем, помнишь моего бывшего? – Яно парой быстрых движений собрала полосатый пучок и продолжила возиться с кедами.

– Какого из? – Цубаки вновь зарылась с головой в шкаф.

– Ты ещё ему угрожала.

– Всё ещё ни о чём не говорит, – Сэки, наконец, отошла от полок, держа в руках небольшую стопу одежды. – Я каждому твоему парню угрожала. Больше конкретики.

Цубаки направилась в сторону ванной, а Сэцу выключила фен и отнесла кеды на обувную полку. Сэки оставила дверь чуть приоткрытой, чтоб слышать подругу, а сама стала стягивать сырые вещи, сразу закидывая их в стиральную машинку.

– Мы познакомились в одном из обезьянников Роппонги. Ты ещё сказала, что у него причёска, как батон, а сам он похож на павлина. – Яно присела возле двери, облокотившись спиной о стену.

– А~а, этот. Допустим, помню, – на пару секунд повисла тишина, а после раздалось грозное шипение. – Только не говори, что ты с ним снова сошлась?! – Цубаки уже хотела вылететь из ванной, и плевать, что стоит она в нижнем белье, и надавать хороших таких пиздюлей лучшей подруге.

– Что?! Нет! Я ж не совсем ебобо, – успокоила её Сэцу. – Он, конечно, хотел снова подкатить ко мне яйца, но я его послала.

– Молодец, горжусь! – пафосно проговорила Цубаки.

– Так ты слушай дальше! Я его отшила, но он не только ради этого искал встречи со мной! – и, выдержав театральную паузу, на одном дыхании выдала. – Он сказал, что ты приглянулась его другу, и тот хотел бы познакомиться с тобой!

Звенящую тишину нарушал только звук бегущей воды. Со стороны ванной в дверь что-то прилетело и с гулким стуком упало на кафель.

– Сэцуко! НЕТ! – раздалось угрожающее рычание.

– Но ты его всего раз видела!

– И мне этого достаточно! Ещё тогда хотелось, что этому врезать, что его дружкам!

– Но ты так вообще никогда себе парня не найдёшь! Я не хочу, чтоб ты умерла девственницей! – возмущалась Сэцу. Шум воды прекратился.

– Я не девственница это, во-первых! Во-вторых, я сама прекрасно справляюсь с налаживанием личной жизни! – дверь ванной распахнулась, являя Цубаки в коротких шортах, что не прятали низ тату, огромной футболке и с намотанным на голову полотенцем. – В-третьих, к твоему сведенью, восьмого я иду на свидание! – припечатала Сэки и, гордо вздёрнув подбородок, направилась на кухню.

– ЧЕГО?! – Сэцуко побежала за подругой. – С кем это?! Я его знаю?!

– Нет, не знаешь, – Цубаки стала разбирать продукты. – Я сегодня с ним познакомилась, – Сэки протянула овощи Яно, та, без вопросов положила их в холодильник.

– То есть, как я иду на свидание с первым встречным, так «Сэцуко, у него бандитская рожа!», «Сэцуко, зачем тебе эта образина?!», «Сэцуко, у него лицо тупое!»! А как ты, так всё нормально?! – Яно грозно наставила на неё пачку салфеток.

– Да, – Цубаки важно кивнула. – Потому что мы познакомились при нормальных обстоятельствах, а не как ты со своими – хрен поймёт где!

– Да, не совсем хорошие места, – Сэцу отвела взгляд в сторону, поджав губы.

– Не совсем хорошие места? – Сэки вопросительно выгнула бровь. – Обезьянник, – стала загибать пальцы она. – Казино, клуб, наркопритон, просто притон, трасса, в конце концов. И это, заметь, только за последний год!

– Тч, кто же виноват, что я должна повстречать свою судьбу в неблагополучном месте?!

Цубаки хлопнула себя ладонью по лицу. Она уже готова проклясть тот день, когда Сэцу сунулась к той гадалке. Яно, как человек, верящий во всякую мистическую хрень, не смогла пройти мимо шатра гадания, на одном из фестивалей два года назад. И там какая-то старуха предсказала ей, что та «Долго будет искать любви, кидаясь от одного к другому, как снежинка, которую несёт в разные стороны ветер, но однажды он наткнётся на преграду[1] и она упадёт на стол[2] в тени мира, где и найдёт свою судьбу». С тех пор, Сэцуко стала шароёбиться по разным злачным местам Токио, в поисках своего суженного. Собственно от одного из таких кавалеров Цубаки её и спасла, скинув того в терновый куст. Убегали потом, под его матерные крики, вместе.

Вообще, Сэки пыталась объяснить подруге, что гадалка та шарлатанка, а даже если и нет, это не значит что нужно идти на поводу пророчества! Если человек ей предназначен, она его в любом случае встретит. Все аргументы разбивались об восторженное: «Она говорила о преграде! И я встретила тебя! Так что поднимай жопу, мы идём в...», а дальше, шло название очередного места, от упоминания которого, у нормальных людей, кожу покрывали мурашки. Их двоих, порой, уже знали в лицо и по сокращённым именам – слава Богам, Сэцу согласилась, что безопасность превыше всего.

Цубаки, конечно, верила во всякое сверхъестественное. Сложно не поверить, когда умираешь и воскресаешь, так ещё и обзаводишься необычной тату. Но блять... Из-за слов какой-то старухи, так рисковать? Они же только чудом – способностью Цубаки – выходили из некоторых ситуаций, целыми и, относительно, невредимыми! Эта девчонка точно станет причиной похода Цубаки к психотерапевту. А с ними в нулевых туговато!

– И вообще, не переводи тему! – Сэцу уселась на стул, закинув ногу на ногу. – Что за парень? Рассказывай!

– Да что говорить? – Цубаки поставила чайник с водой на плиту, обернулась к подруге, скрестив руки на груди, и опёрлась задом о столешницу.

– Как познакомились для начала. И как зовут, – Сэцу поставила локти на стол, прикрыв нижнюю половину лица переплетёнными пальцами.

– Хрен тебе, а не имя, – отрезала Цубаки. – Я хочу сама его узнать, а не получить на следующий же день папку с подробным досье на него, вплоть до выписок из роддома!

– Тч, хорошо, давай без имён, – недовольно пробубнила Сэцу.

– Если кратко, я с Фугу возвращалась из магазина, и он решил прыгнуть в воду, заодно затащив с собой меня. А парень мне помог. Он предложил меня проводить, я согласилась, а под конец он позвал на свидание. Всё, – Цубаки пожала плечами. Она старалась рассказывать максимально сухо, лишь бы у Сэцу пропал интерес к её личной жизни.

– Тч, как-то невкусно ты это описала, – Яно насупила брови.

– Я тебе не кулинарное шоу! – Цубаки швырнула в Сэцу полотенце со своей головы. Та его поймала и повесила на спинку соседнего стула.

– Ладно-ладно, но чем-то, же он тебя зацепил? Ты ведь даже Ямамото, с хим.фака отказала, а он очень даже горячий парень, – Сэцу мечтательно прикрыла глаза. – Да и любил тебя.

– Эта морда, хотела меня трахнуть, а любит меня Фугу!

– Тоже верно. Но как будто этот на тебя не пялился? – Сэцу взглядом указала на почти третий размер Сэки.

– Неа, всё в рамках приличия было. И разговаривал он с моим лицом, а не моей грудью. В отличие от того, кому ты меня хотела сплавить, – недовольно прошипела Цубаки.

– Да всё-всё, забыли о нём, – Сэцу продолжила сверлить её задумчивым взглядом. – И чем же ещё он отличается от тех, кто подкатывал до этого?

– Он симпатичный, – Сэки развернулась к засвистевшему чайнику, выключая плиту, и достала чашки для чая. – Глаза вообще отдельная тема. Я таких чёрных ни у кого не видела, даже зрачок разглядеть не вышло. – Сэки стала выбирать заварку, среди кучи разных видов. Остановилась на каркаде с ромашкой и мятой. – Выше меня где-то на пол головы. Голос приятный, хотя и курит, а не как у того из клуба. Бр-р, – Цубаки и Сэцуко синхронно передёрнуло от воспоминаний о мужчине, чей голос по звучанию напоминал разрезаемый пенопласт. – Мне не хотелось ему врезать, да и Фугу он понравился...

– Что ты сказала? – ошарашено прошептала Сэцу.

– Про Фугу?

– Да нет же! Ты, серьёзно, не хотела ему въебать?! – Яно откинулась на спинку стула. – Мать, это первый мужик на моей памяти, которого ты не хочешь ударить! Я обязана узнать, кто это! Боги, моя девочка так выросла, – она приложила руку к груди, смахивая несуществующую слезу. – Чур, я подружка невесты на вашей свадьбе!

– Какая свадьба?! – Цубаки швырнула подруге в лицо кухонное полотенчико. – Я знаю его меньше суток! И ты вообще слышала его подкаты?!

– Нет, ты же мне не рассказала. А что с ними не так? – Сэцу положила полотенчико на стол, подальше от Сэки.

Цубаки уже более подробно расписала разговор с Сано, периодически прерываясь на смех, когда необходимо было процитировать парня. Рассказ уже вышел куда более живым, чем предыдущий. Опомнилась Сэки лишь тогда, когда заметила какой-то маньячный огонёк в глазах Яно, и расплывающиеся в ехидной улыбке губы.

– Мать, да он тебе понравился, – Сэцу восхищённо свистнула и взяла протянутый Цубаки чай. – Я точно погуляю на вашей свадьбе, – прошептала она в кружку, отпивая горячий напиток.

Правда, какая-то мысль свербела на краю сознания. Где-то Яно слышала и это описание и про дурацкие подкаты. Она всё пыталась поймать мысль, но та, подобно юркой ящерице, ускользала из её рук. Ладно, потом об этом подумает, может, вспомнит.

– О каких-то чувствах говорить рано, – Цубаки отпила из своей кружки. – Но да, мне понравилось с ним общаться и в его исполнении даже эти древние подкаты звучали забавно. – Сэки села за стол, распаковывая те тайяки, что купила ранее в магазине.

Сэцуко на это многозначительно промолчала, пряча улыбку за журналом «Необъяснимое рядом», который отложила, когда подруга вернулась домой. Цубаки же тоже пыталась вспомнить, где она могла слышать имя нового знакомого. Может названия и имена она плохо запоминает, но на лица память хорошая. А Сано, с его обаянием, забыть сложно.

Они посидели на кухне ещё пару часов. Приготовили ужин, обсудили планы на завтра и перемыли половине университета кости. Сэцу торжественно пообещала, что поможет Цуки собраться восьмого на свидание, чтоб она своего тайного парня сразила наповал. Спать Яно отправилась пораньше, к первой паре как-никак, а Сэки в это время вбила номер Сано в телефон, и отправив сообщение, тоже решила пойти попробовать заснуть. Сэцу уже спала на её кровати, единственной в квартире, так что Цубаки просто чуть подвинула её и улеглась рядом.

Лишь оправившись посреди ночи выпить воды и увидев на столе журнал Яно, на котором, в свете фонаря, можно было разобрать заголовок статьи «Путешественники во времени среди нас?» Цубаки вспомнила, где именно слышала имя нового знакомого и поняла, почему же оно казалось ей таким знакомым. Поперхнувшись водой, она сипло пробормотала:

– Твою ж мать. Токийские мстители.

***

Переступая порог дома, Шиничиро, честно, всеми имеющимися у него силами, пытается заставить своё лицо быть обычным. Он думает, что прекрасно с этим справляется.

Появившийся в проходе Манджиро с этим в корне не согласен.

– Деда! Шиничиро заболел! – прокричал Майки в сторону коридора и снова посмотрел на брата. – Или с ума сошёл!

Сано даже не обижается, когда показывает язык брату. У него будет свидание! И ничто не сможет сейчас испортить ему настроение, даже хлюпающие от воды кроссовки.

– Шиничиро, ты ушёл два часа назад. Телефон не взял. Где... Что у тебя за вид? – старший Сано вышел со стороны додзё[3], но остановился, оглядывая внука, сырого с ног до головы.

– В реку упал. Случайно.

Шиничиро прошёл мимо переглядывающихся родственников, на кухню. Быстро разложив продукты, он направился на поиски своего мобильника, чтоб вбить туда номер Цубаки. На ходу Сано вытащил сложенный листок из кармана, но, тут же, замер на месте с подступающим отчаянием глядя на расплывшиеся по влажной бумаге, а потому абсолютно не читаемые, красные цифры[4]. В его жизни точно что-то идёт по пизде.

Уже в районе девяти вечера, когда Сано лежал у себя в комнате и страдал от несправедливости этого мира, на телефон пришло уведомление. Не отрывая голову от подушки, Шиничиро нашарил телефон на прикроватной тумбочке, одним глазом смотря на то, от кого пришло сообщение. «Неизвестный номер». Он подумал, что это очередной спам и уже собирался удалить, как взгляд зацепился за знакомое кандзи[5]. Быстро открыв сообщение, он не мог поверить своим глазам. Громкий крик радости заглушила подушка.

Это точно судьба!

«Снова здравствуй! Это Цубаки. Извини, если отвлекаю. Просто хотела пожелать спокойной ночи... Так что, спокойной ночи)»

Хотелось, как ёбнутому, скакать по комнате, но тогда его семья точно что-то заподозрит. Он и так ничего им не рассказал о сегодняшнем знакомстве, а то Манджиро сунул бы, опять, свой любопытный нос и повторилась бы ситуация шестой, одиннадцатой и тринадцатой. Не, ему такого не надо. Шиничиро на этот раз учтёт все предыдущие ошибки. Наверное. Ну, хотя бы попытается.

Не слишком долго думая, Сано набирает ответ:

«Привет! Мы перешли на «ты»? Я не против)»

«Ты, наверное, сильно устала? Ведь тебе пришлось прошагать километры в моих мыслях) Поэтому, отдохни хорошенько. Спокойной ночи»

Засыпает Шиничиро с глуповатой улыбкой на губах.

***

Цубаки бежала по улице, про себя матеря всё, что только можно и нельзя.

– Ёбанные жаворонки, которые захватили мир! Грёбанная Сэцу! Ебучий автобус! Чёртов Сано!

Она до четырёх часов утра просидела на кухне, уставившись пустым взглядом в стену, и пыталась осмыслить тот факт, что её закинуло не просто в Японию, а в Японию из сёнен манги про мелких гопников. И ладно бы, она знала, чем всё закончится, так нет! Цубаки умудрилась отойти в мир иной именно тогда, когда фандом кипел, теории строились и ничерта известно не было. То есть нихуя не понятно, но очень интересно! Только ей как теперь быть?!

Вот и думала об этом до утра. К какой-то конкретной мысли так и не пришла, поэтому решила действовать как всегда – по обстоятельствам. Планы в принципе никогда не были её сильной стороной, но уж в чём она была хороша, так это в импровизации.

Именно в рамках импровизации, контакт «Сано Шиничиро», был переименован в «Дракоша» русскими буквами. Чтоб уж точно никто ничего не понял. Особенно Сэцу с её длинным носом. А также, в рамках всё той же импровизации, контакт оказался не заблокированным, а Цубаки не собирала судорожно вещи, чтоб съебаться обратно в Россию к местным родственникам. Потому что, будем честны, Сано ей приглянулся, а трястись за собственную шкурку, боясь каждого шороха... У Цубаки видимо страх смерти отключился насовсем из-за перерождения. Ведь сам факт этого вселенского казуса, чертовски сильно ударил, как по мировоззрению, так и по образу мышления.

Так что, со словами «А ебись оно всё конём», она пожелала Сано приятного дня, удерживая Сэцу на расстоянии вытянутой ноги, от своего телефона. За что, эта засранка, уехала на своей машине без неё, оставив на участь общественного транспорта. Жестоко.

Метро Цубаки уже пережила, остался автобус, на который она собственно и бежала. Стоило повернуть голову в сторону дороги, как Сэки увидела нужный ей транспорт, что стоял на перекрёстке и ждал сигнала светофора. Лавируя между людьми, она уже не кому-то конкретно, а просто на автомате проговаривала «Простите-извините». После пешеходного перехода, народу стало меньше, и она ускорилась, сверля пристальным взглядом остановку.

Как говорится, «Вижу цель, не вижу препятствий»!

Вот и она не заметила, как возле крыльца одного из магазинов, толи споткнулся, толи что-то уронил мелкий подросток. А она летела на полной скорости!

«Перемахни»

За, больше чем год, жизни с этой способностью, у Цубаки выработался условный рефлекс – выполнять то, что тату ей говорит. Сэки и перемахнула через пацана, используя его спину как точку опоры. Прокричав в спину очередное извинение, Цубаки ломанулась к подъезжающему автобусу, еле успев в него заскочить.

После себя Сэки оставила лишь перезвон колокольчика, шлейф мятных духов, извинения и ошарашенных Сейшу и Шиничиро. Оторвал взгляд от транспорта Сано только тогда, когда сигарета дотлела до фильтра, а он, шипя дул на обожжённые пальцы.

***

Шиничиро можно было назвать добрым, миролюбивым человеком, но блять, если кто-то ещё, хоть раз спросит, какого хрена он ходит такой довольный, Сано запульнёт в него чем-нибудь. Желательно тяжёлым. Этим кем-то оказывается Вака, предположивший, что он чем-то накурился. Грязная, от машинного масла, тряпка пролетела над головой вовремя пригнувшегося Имауши.

Сегодня уже восьмое, а с утра написала Цубаки о том, что ей переставили занятия, и освободится она только после шестнадцати. К тому времени будет уже смеркаться, но так даже лучше! Сумерки, зажжённые фонари, фейерверки, в конце концов, точно создадут нужную атмосферу! Так что всё должно пройти, как по маслу!

Именно поэтому, он (напиздел) чуть схитрил, что своим друзьям, что семье. Первым он сказал, что не сможет с ними посидеть, так как надо деду помочь с какой-то хернёй по дому, а вторым, что задержится в магазине, потому что нужно проверить байк одного знакомого, мол «Что-то у него там стучит непонятное». Исключительно ради того, чтоб не объяснять Цубаки вечером, какого хрена кусты матерятся и что за личности бандитской наружности следят за ними из-за фонарного столба. Плавали, сука, знаем!

Приводить себя в порядок также пришлось в личной комнате в магазине, так как дома было бы слишком палевно. Стоя возле раковины, над которой висело зеркало, Шиничиро приглаживал водой торчащие волоски, гелем для укладки он зарёкся пользоваться на веки вечные. Рабочую футболку и комбинезон заменили белая рубашка и джинсы. Когда настаёт пора выходить, на плечи ложится чёрная кожаная куртка. Неизменна только подвеска в виде дракона на толстой цепочке.

Шиничиро приходит к оговоренному месту чуть раньше назначенного времени, оставив мотоцикл на одной из парковок. Спустя десять минут, когда Сано уже весь извёлся, совсем рядом раздаётся громкий голос Цубаки.

– Шиничиро-сан! – и неизменный перезвон колокольчика, идущий за ней попятам.

Сано оборачивается на голос и его сердце как-то слишком громко начинает стучать, да с такой силой, что эхо ударов ощущается в кончиках пальцев. Он чувствует, как теплеют от румянца щёки. Цубаки всё продолжает подтверждать свой статус нимфы в его глазах.

Облегающая белая рубашка и зауженные тёмные брюки чуть ниже колен подчёркивали фигуру. Синее хаори[6] с узором белых камелий[7] создавало впечатление крыльев бабочки. И хоть был слышен цокот каблуков, но когда Цубаки подошла, то всё равно была ниже него. Нос уловил аромат мяты, что он почувствовал вчера, когда Сэки пробегала мимо его магазина.

– Цубаки-сан, я надеюсь, что у тебя есть водительское удостоверение. Ведь ты только что свела меня с ума. Как мне вернуться на дорогу? – он театрально приложил руку к груди.

– Прости-прости, – Сэки слегка рассмеялась, прикрыв нижнюю часть лица внезапно раскрытым веером с рисунком бабочек[8]. – Но водительских прав у меня нет, придётся самой проводить, – она хитро блеснула глазами и, сложив веер, в притворном сожалении приложила его к щеке.

– За такой милейшей нимфой, хоть на край мира.

***

В доме Сано тишину нарушил внезапный звонок стационарного телефона. Проходящий мимо Манджиро, неохотно снял трубку.

– Алло? – с ленцой протянул он.

– «Привет мелкий», – не менее лениво тянут в ответ. – «Позови брата к телефону. Этот тупица на мобильник не отвечает»

– Вака-сан, а Шиничиро в магазине сегодня остался, ему там чё-то починить надо, – Майки стал наматывать провод от телефона на палец.

– «Мы только что прошли его магазин. Он закрыт. Да и Шиничиро нам сказал, что ему надо помочь вашему деду с чем-то».

Пару секунд стояла тишина, а потом по ту сторону связи раздалось усталое синхронное:

– «Свидание».

– Деда! Шиничиро ушёл на свидание! – прокричал Майки на весь дом. Спустя некоторое время, из-за поворота вышел старший Сано, устало выдохнув.

– Ребята в курсе? – старик вопросительно выгнул бровь.

– Вака-сан на проводе! И остальные тоже! – отрапортовал Манджиро.

– Пойду, проверю запас мороженого и салфеток, – он направился в сторону кухни. – Боги милосердные, что за внук? Вот не сидится ему на жопе ровно, – недовольно бухтел Сано. – Скажи ему, чтоб хлеба по дороге купил.

– Деда, сказал, чтоб вы взяли хлеба и тайяки! – уверенно произнёс Майки.

– «Я его прекрасно слышал, маленький лжец», – прошипел Вака в трубку.

– Попытаться стоило! – беспечно пожал плечами Манджиро, вмиг становясь серьёзным. – Вака-сан, с Шичи-нии, ведь всё будет в порядке? Вдруг и ЭТА разобьёт ему сердце?

– «Может быть. Я не знаю», – Имауши тяжело выдохнул. – «Единственное, что я точно знаю, мы будем рядом с ним, если это произойдёт. Так же как и всегда».

***

– Сано Шиничиро, если нас поймают, я прибью тебя! – грозно шипела Цубаки на парня, что также как и она прятался в кустах от патрульных.

Было очень плохой идеей устраивать подобие потасовки в одном киоске с тиром. Нет, сперва всё было нормально, Сано пытался выиграть ей плюшевую игрушку в виде моти[9], но с прицелом у парня оказались некоторые проблемы. Потом за дело взялась сама Цубаки, уж больно хотелось проверить свои способности, плюс, она что, зря сдавала нормативы в российской школе? Она и попала. Несколько раз. Только мишень не упала! Владельца тира, столь нагло сжульничавшего, что Шиничиро, что Цубаки, сверлили одинаково прожигающими взглядами. Сначала в ход пошли слова. Потом нецензурные слова. Почти дошло до руко и ногоприкладства, но на горизонте появились патрульные и быстро переглянувшись, Сэки и Сано тактично съебались. Только последний успел прихватить с собой злосчастную игрушку.

Шиничиро выглянул из кустов, оглядел округу и, убедившись в безопасности, протянул руку Цубаки. Сэки поднялась и вытащила из рукава хаори, спрятанную там игрушку, размером меньше волейбольного мяча. Одной рукой она держала «моти», а другой – сложенный веер, которым слабо стукнула Шиничиро по предплечью.

– Вот надо было тебе его пиздить? Ты хоть знаешь, как тяжело убегать от кого-то на каблуках?

– Мы столько денег тому жулику оставили, что могли бы ещё штук пять таких забрать, – Сано помог придержать рюкзак, пока Сэки запихивала туда трофей. – Да и ты её честно выиграла. А насчёт каблуков, поверь, очень даже представляю.

– А? Откуда? – в глазах Цубаки зажёгся искренний интерес, а Шиничиро уже пожалел, что вообще об этом упомянул. Они направились вглубь парка, в котором проходил фестиваль.

– Да я подростком довольно низким был, вот и хотелось казаться выше. Каблуки мне тогда показались самым верным вариантом, – пробубнил Сано, неловко потирая шею.

Цубаки на такое откровение, прикрыла нижнюю часть лица веером, скрывая широкую улыбку.

– Неожиданно, – по её голосу Шиничиро понял, что она смеётся с него.

– Эй, – шуточно возмутился он. – Как будто ты подростком не творила, какую-нибудь фигню! Уверен, есть грешок, даже за такой очаровательно нимфой!

– Сука! – Цубаки внутренне обливалась горькими слезами. – Да я сейчас, из-за Сэцу, творю больше лютой хуйни, чем за весь школьный период вместе взятый!

– Давай, колись, – подначивал Сано. – По глазам вижу, что было!

– Ну, я же в России жила с пятнадцати до восемнадцати, так что все подростковые истории у меня оттуда, – ещё бы у неё хоть какое-то воспоминание местной Цубаки было, вообще было бы ахуенно. Может свою историю рассказать? – Там же совершеннолетие в восемнадцать наступает, вот и отмечали компанией чей-то день рождения, – Сэки чуть нервно обмахивала лицо веером. – А мы же уже взрослые, так что и выпивка была, – Цубаки неловко улыбнулась. – В итоге, с утра мы обнаружили одного друга спящего в ванной с горными лыжами, всего в водорослях и тине, там же в раковине плавал живой карась, а на кухне дорожный знак, – Шиничиро в шоке таращил на неё глаза, но было видно, как он еле сдерживает подступающий смех. – Притом, что было лето, ближайшая река за городом, и никто из нас на лыжах не катался!

Сано не сдержался и начал откровенно ржать, пытаясь вставить хоть слово между приступами хохота.

– Эй! – Цубаки надула от возмущения щёки. – Что смешного?! Мы до сих пор не знаем, откуда это взялось!

– Я посмотрю... Тебе там... Ве-весело было, – Шиничиро пытался отдышаться.

– Это да. Мы нашей компашкой, много какой херни вытворяли. Было... было действительно весело, – Цубаки улыбнулась с лёгкой грустью, прикрыв глаза.

– Скучаешь по ним, – даже не спрашивал, а констатировал факт Сано.

– Есть такое, – не стала отпираться Сэки. – Но это прошлое. Сейчас у меня есть Сэцу...

– А теперь ещё и я, – губы Шиничиро разошлись в тёплой, слегка озорной улыбке.

– А теперь ещё и ты, – кивнула она.

Где-то над ними схлопком, ночное небо украсили первые огненные цветы фейерверка.

____

[1] - Сэки — 関 — Застава; барьер

[2] - В японском языке есть омофоны, как и в русском, то есть слова звучат одинаково, но обозначают разное. Вот тут тот же случай.

表 [ひょう (хё:)]: стол

Более подробно об этом, в следующих главах. No spoilers!

Но, если хотите заспойлерить себе эту часть сюжета, просто загуглите это кандзи и его омофоны. Вы поймёте сразу.

[3] - Додзё ( 道場 до:дзё:, «место, где ищут путь») — изначально это место для и других духовных практик в и . Позже, с одухотворением японских и превращением их в , этот стал употребляться и для обозначения места, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах, таких, как , , , , и т.д.

[4] - Если есть вероятность, что ваша бумага промокнет, пишите ШАРИКОВОЙ ручкой, а не гелевой. Особенно важную информацию

[5] - Кандзи (яп.: 漢字 (инф.); дзи — «буквы», Кан — «Хань»; букв.: «ханьские буквы») — китайские иероглифы, используемые в современной японской письменности наряду с хираганой, катаканой, арабскими цифрами и ромадзи (латинским алфавитом).

[6] - Хаори — японский жакет прямого покроя без пуговиц, надеваемый поверх кимоно или с хакама.

[7] - Белая камелия символизирует безупречность.

[8] - В Японии это насекомое является признаком уверенной молодой женщины и брачного счастья. Считается, что бабочка - это представление души человека, а порхание вокруг другой бабочки означает семейное счастье. Однако белая бабочка в этой культуре является атрибутом духа умершего.

[9] - Моти ( 餅) — вид рисового теста. Моти делается из истолчённого в пасту клейкого , особого известного с давнего времени сорта , который при долгом толчении и смачивании приобретает сладкий вкус.

Также так называются круглые лепёшки, которые готовят из этого теста.

Короче говоря, пытался выиграть игрушку в виде пирожного.