глава 3
Ветер развевал подол моего промокшего от течения платья, облепленное песком и грязью. Я старалась как можно быстрее идти домой, чтобы папа ничего не заподозрил.
Перебравшись через окно, я в первую очередь зашла на кухню. Если выйду сейчас в холл в таком виде, он сразу поймет, что что-то не так. И почему только я живу на втором этаже?
Мне пришла одна маленькая, но дельная мысль. Я притворюсь, что захотела что-то приготовить. Понятное дело, что в нашем роду никто из женщин никогда не держал в руках сковороду и, вероятнее всего, многие и знать не знали, что это такое, но что только не случается с людьми, когда они умирают от безделья, запертые дома, так ведь? Но так как я никогда прежде на кухне не пыхтела, я и вышла неуклюжей, и умудрилась запачкать всё платье, перелив на него ооочень много еды. Теперь я изо всех сил, как испачканная дамочка на балу, бегу переодеваться, потому что жить невозможно не переодевшись тридцать раз на день.
По дороге я встречаю верного подданного моего отца – кириоса Макэра, который донесёт ему узнав, что тут что-то неладное. Не показывая, что я только что пришла, я делаю вид, что нервничаю и зову служанок, чтобы они помогли мне привести себя в порядок.
– Делия! Лина! Где же вы?
Как только они появляются, а он всё ещё, не отводя от меня удивлённую пару глаз, пытается понять что же случилось, я рассказываю ему вымышленную историю с неудачной попыткой научиться готовить:
– Где вы так долго ходите? Я зову вас уже минут десять. Я пыталась занять себя на кухне, но вот к чему это привело. Теперь там потоп. Пусть одна уберёт всё, а другая поможет мне переодеться. О Боже! Я не могу больше носить это платье, оно испорчено! Больше ни шагу на кухню, ни шагу! - встряхивая иллюзорный мусор со своего платья, недовольно кричу я на весь коридор.
Наверное, он клюнул, потому что развернулся и пошёл дальше, а я продолжала спектакль, кричала на весь особняк, что я испачкала платье и что чуть ли не вся моя жизнь пошла под откос из-за этого инцидента.
Когда я зашла к себе в комнату мамы там уже не было. А что если она поняла, что меня не было дома всё это время? Папа спросит её, а она не сможет солгать ему. Что если он снова избил её из-за этого?
Я рванула в родительскую спальню в попытке найти её. Но все оказалось куда проще, чем я думала. Ну, а может, это её состояние было и не проще, может, такое состояние обычно называют апатия, а как известно душевные раны куда больнее физических: ведь она просто сидела и смотрела в окно, глаза были как стекло – она смотрела и ничего не видела.
– Как ты, мама? - я подошла и легонько коснулась её плеча.
Но мама молчала как партизанка.
Я спросила вновь.
– Тебе лучше? Как твои раны? Больше не болит?
– Нет, доченька, всё в порядке, – без особого интереса ответила мне мама.
– Уверенна? Может чего-то хочешь? Я принесу, только скажи.
– Я хочу побыть одна. Оставь меня, пожалуйста.
– Как я оставлю тебе в таком состояние одну? Я не уйду.
– Я хочу побыть одна, - всё настаивала она.
– Тебе сейчас нельзя оставаться одной. Я не могу тебя бросить, – ей и правда нельзя сейчас оставаться одной, она и так за этот год была совсем одна, ни мужа ни родителей, а я была совсем маленькая и слепая, чтобы заметить проблему раньше. И теперь я просто обязана была сделать для мамы всё, на что я способна.
– Мне нужно побыть одной. Выйти из комнаты, Селена! – нежный голос улетучился, словно птица, вспорхнувшая в небо, а взамен пришел тон грубый и не доброжелательный. Она не хотела меня видеть. Такого раньше не случалось. Я больше не стала её трогать, в конце концов маму тоже можно понять. Мне просто обидно, что у меня такой папа, а она потратила всю жизнь на этого человека и вот что из этого вышло.
– Хорошо, я оставлю тебя. Если что-то понадобится, я буду у себя в комнате. Береги себя, мама, – я хотела было её обнять, но резко остановилась, развернулась и ушла. Я оставила её в покое, я ничего не могла сделать для неё.
Я пошла к себе в комнату и заперлась на ключ. Мне не хотелось, чтобы кто-то сейчас входил сюда и тревожил меня.
Легла и обессиленная уснула.