15
— Вы не поедете!
— Что? Но вы не имеете права!
— Вы не поедете, и точка. Мне кажется, я уже просил вас сократить общение с этой женщиной.
— Но почему? Вы не вправе решать в таких вопросах. Смею напомнить, что она моя подруга, которая в трудный момент была рядом. Я уже две недели не могу связаться с ней. Я переживаю.
— Возможно, она не хочет с вами общаться. Об этом вы не думали?
— Что за бред?! Она моя лучшая подруга!
— Дженни, прошу вас. Так будет лучше, — на удивление ласково сказал Чонгук.
— Лучше кому?
— Вам.
— Чонгук, вы можете объяснить, что происходит?
— Нечего вам объяснять. Соён — замечательная девушка. Дружите с ней, если вам так необходимо общение с девушками.
— Чонгук, вы себя слышите? О чем вы? Я пытаюсь достучаться до вас, объяснить, что я переживаю за подругу. Возможно, ей нужна моя помощь!
— Дженни, да не подруга она вам! — не сдержался Чонгук.
— Кто дал вам право решать?
— Хорошо. Если поедете в Сеул, то знаете, какой адрес вам нужен?
— Да, конечно. Я жила у Лисы.
— Она съехала оттуда.
— А вам откуда известно?
— Дженни, — вздохнул Чонгук, встал из-за стола и подошел ко мне, — я уже говорил вам, что узнавал о вас и вашем окружении перед тем, как нанять вас?
— Да.
— Мне также было важно узнать, почему вы уволились и почему развелись.
— К чему вы клоните?
— Дженни… Не я должен говорить это… Было бы честно, если бы обо всем вам сказала Лиса или Кай…
— Чонгук, что вы хотите сказать? — страшная догадка больно кольнула в самое сердце.
— Кай оставил вас ради нее. Ваш муж уже больше полугода встречается с женщиной, которую вы называли лучшей подругой.
— Нет! Нет! Не может быть!
Я отказывалась верить в услышанное. Слова Чонгук причиняли не только душевную, но и физическую боль. Мою грудную клетку будто сковало льдом, не давая вдохнуть. Я осела на пол, держась за стену. Чонгук в два шага преодолел расстояние между нами и подхватил меня на руки. Он с таким беспокойством посмотрел на меня, что на короткое мгновение будто бы стало легче, но боль вернулась с новой силой.
— Что с вами? — спросил он, — нужен врач?
— Нет, — прошептала я, ловя ртом воздух, — дайте мне минуту.
— Я могу что-то сделать для вас?
— Вы уже сделали, — горько усмехнулась я и почувствовала прохладную кожу дивана, на который Чонгук меня опустил.
— Простите. Это не мое дело. Я не должен был вмешиваться, но вы нравитесь мне, — я резко подняла взгляд на своего босса, пытаясь понять его слова, — в смысле, вы замечательный человек. Я смог убедиться в этом. То, как поступила с вами эта женщина… Она не заслуживает вашей дружбы.
— Как давно вам известно?
— Еще до того, как взял вас.
— Вы знаете, что Лиса съехала. Вы продолжаете за ней следить?
— Нет, но справки навел.
— Ясно. Спасибо за правду, — равнодушно сказала я, — простите, я пойду. Мне нужно побыть одной.
— Вы не наделаете глупостей? — с неподдельным беспокойством поинтересовался мой босс.
— Можете быть спокойны на этот счет.
Я медленно побрела в сторону своей спальни. В тот вечер мой мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. Последний человек, которого я считала близким, предал меня. Теперь мне стало ясно, почему все последние месяцы Лиса убеждала меня не налаживать отношения с мужем. Понятно, почему она так рьяно убеждала согласиться на эту работу,ведь таким образом, она избавилась от бывшей своего парня. А эти глупые попытки свести меня… Зачем? А Кай? Как он мог? Изменять с моей лучшей подругой… столько месяцев врать мне в лицо. Он встречался с ней, занимался любовью, а потом приходил домой, где я ждала его с горячим ужином. А ведь я спрашивала. Просила сказать правду. Возможно, если бы они признались, я бы смогла принять это. Да, мне было бы больно, но не так. А сейчас меня просто отправили подальше, чтобы я не мешала их счастью. Не просто выбросили за ненадобностью, а избавились, как от помехи. Чье предательство ранило сильнее? Мужа, с которым мы восемь лет были вместе, или подруги, которая была со мной с детства?
Руки тряслись, перед глазами все плыло, в ушах отдавался стук моего сердца. Я брела по длинному коридору к лестнице. Казалось, этот чертов коридор никогда не кончится. Я была разбита, раздавлена, уничтожена. До крови закусила губу, из последних сил стараясь не расплакаться. Не помогло. Глаза обожгло, и я крепко зажмурилась, но слезы все равно успели упасть на бордовый ковер. Как мантру, я твердила себе: «прекратить плакать, держаться достойно, быть сильной». Но зачем это нужно? Я стала никем для тех, кто для меня был всем, это ли не самое ужасное, что может случиться? Так к чему мне чертово достоинство? Окажись они сейчас передо мной, я бы без зазрения совести влепила бывшему мужу пощечину, а некогда лучшей подруге вцепилась в волосы. Я медленно спускалась по лестнице, как вдруг услышала позади торопливые шаги.
— Дженни! — Чонгук нагнал меня и резко развернул к себе, — Дженни, послушайте. Ваш бывший — полный кретин, что променял вас на эту шлюшку. Вы и она… это небо и земля. Знаю, о чем говорю, видел вашу подругу.
— Спасибо за утешение, но мне сейчас не это нужно.
— Знаю, — ответил он и заглянул мне в глаза. Его решительный вид не предвещал ничего хорошего, и я с волнением ждала, что он скажет дальше. — У меня есть люди. Одно только ваше слово, и мы накажем вашего мужа.
— О чем вы? — с ужасом спросила я, подозревая самое страшное.
— Его как следует проучат. Недели две на больничном, и он поумнеет. А ваша подруга… Посмотрим, захочет ли она быть с ним после этого.
— Чонгук…
— Только одно ваше слово, Дженни! Предатели заслуживают наказания, — в голосе его зазвенела такая сталь, что мне стало страшно, — так что скажете?
В один миг все, во что я верила, разбилось вдребезги. Раны, нанесенные двумя близкими мне людьми, оказались слишком болезненны. Внутри закипала ярость, неизвестная мне ранее. Совру, если скажу, что не задумалась над предложением Чонгука проучить моего неверного мужа. К счастью, разум взял верх над эмоциями, и я нашла в себе силы отказать:
— Нет, Чонгук. Не нужно.
— Вы жалеете его?
— Тут другое…
— Все еще любите?
— Не знаю… В любом случае, я не могу так поступить с человеком, с которым была вместе столько лет. Да я вообще не могу ни с кем так поступить.
— Вы ошибаетесь, если считаете, что все можно простить, — процедил Чонгук, — за все нужно платить. Особенно за предательство.
— Я хотела бы побыть одна.
Этот разговор только сильнее меня угнетал, а Чон был последним, с кем хотелось говорить. Кажется, он понял меня, поэтому не стал задерживать. Оказавшись в своей спальне, я, наконец, смогла дать волю слезам.
В ту ночь я не сомкнула глаз, прокручивая в голове моменты, когда Лиса и Кай были вместе. Я была слепа! Как я могла не видеть раньше, как подруга смотрела на моего мужа, как не замечала их разговоры украдкой, пока я отлучалась? Сколько раз Лиса ночевала у нас, а утром я со спокойной душой оставляла их одних, уходя на работу раньше. Под утро меня накрыло чувство вины за свою невнимательность, за то, что сама упустила мужа. Но ведь я старалась, отчаянно пытаясь спасти наш брак, пока это было возможно.
Ночная тишина была невыносима, стены и потолок спальни словно сжимались вокруг меня… Я с нетерпением ждала рассвета, мечтая выйти поскорее на улицу, и, пока все завтракали, незаметно проскочила во двор. На улице стоял мороз, но, благодаря пушистому снегу, холод не так чувствовался. В этот момент я была рада идее Чонгука сделать детскую площадку Миён незаметной для чужих глаз. Туда я и направилась.
держать цепи. Мне нужен был физический дискомфорт, он притуплял боль в сердце.
— Дженни! Дженни, вот ты где! — подбежала ко мне Соён, — мы чуть с ума не сошли!
— Я просто хотела освежиться.
— Освежиться?! Посмотри на себя: ты вся дрожишь, губы синие, лицо, как у мертвеца! Сколько тут сидишь? — разозлилась девушка.
— Не знаю.
— Что произошло? — спросила Соён уже мягко.
— Нет, ничего, — вопрос снова напомнил о боли, от которой я пыталась сбежать, и опять слезинка покатилась по щеке.
— Эй, ну что ты? Кто тебя обидел?
— Не хочу говорить. Соён, давай не сейчас?
— Ладно, но пойдем в дом. За тебя все волнуются.
Я подняла взгляд на молодую кухарку и только сейчас обратила внимание, что она сама уже замерзла. Значит, на улице была долго. Неужели искала меня? Мне было безумно стыдно перед Соён. С другой стороны, я была ей благодарна, ведь если она искала меня, я не безразлична, значит, нужна кому-то, пусть и как обычная обслуга.
— Я не хотела, чтобы вы волновались. Не думала, что кто-то обратит внимание на мое отсутствие.
— Чонгук ждал тебя к завтраку, но ты не спустилась. Он предположил, что ты спишь, но потом, когда ты долго не спускалась, отправил меня за тобой.
— Надеюсь, он не разозлился, что я вот так ушла?
— Он как-то связан с твоим состоянием, ведь так? Неспроста он так беспокоился. Если это он тебя обидел…
— Нет, — горько усмехнулась я, — Чонгук знает причину.
— Ясно.
— Мой бывший муж не просто оставил меня. Он уже давно изменял мне с моей лучшей подругой. Кай ушел к ней, — призналась я, понимая, что лучше сказать все сейчас, чем тянуть с тем, что и так станет известно.
— Прости, что затронула эту тему.
— Ничего. Все равно, рано или поздно, это стало бы известно.
— Идем в дом. Ты совсем продрогла.
Мне не хотелось ни с кем разговаривать, поэтому я была благодарна Соён, что она не пыталась как-то развеселить меня. Она сделала горячий чай, чтобы я не простудилась, укрыла пледом и просто молча села рядом.
— Тебе не надо заниматься делами? — удивилась я.
— У меня выходной.
— Ты не обязана сидеть тут со мной. Все в порядке, — я чувствовала себя виноватой в том, что в свой выходной Соён вынуждена находиться в моей компании, когда могла бы быть с возлюбленным.
— Я делаю это не потому, что обязана. Я действительно не хочу оставлять тебя.
— Спасибо.
Всю субботу мы провели с Соён. Она рассказывала мне о себе. Девушка приехала из небольшого городка Кенджу, желая покорить столицу. Как и многие молоденькие девчонки, она мечтала стать актрисой, но один из самых дорогих городов мира встретил ее недружелюбно. Много месяцев она пыталась найти жилье и хоть какую-то работу, но терпела одну неудачу за другой. На кастингах ей вынесли вердикт: «актерского таланта нет». Что делать, она не знала. Возвращаться к родителям Соён не хотела, перед отъездом они крупно повздорили, поскольку мама не поддержала затею дочери. Случайно девушка наткнулась на объявление о вакансии кухарки в большой загородный дом. Так она оказалась у Чона. Ее отношения с родителями наладились, когда появилась стабильная работа, позволяющая ежемесячно отправлять им приличные средства.
Благодаря разговорам с Соён, я немного успокоилась и даже взбодрилась. К сожалению, в воскресенье девушке нужно было снова работать, поэтому вечером она ушла к себе, а я попыталась заснуть. Бессонная ночь дала о себе знать: практически сразу я вырубилась. Вот только отдохнуть мне не удалось. Полночи меня преследовали кошмары.
Мне снились собственные похороны и Кай с Лисой на них. В моем сне они были женаты. Стоя у моего гроба, бывший муж и его новая жена обсуждали планы на будущее, радуясь, что меня там уже не будет. Я проснулась в три часа ночи вся в слезах. От этого жуткого сна в горле пересохло. Досадуя, что не додумалась принести воду в свою комнату, я решила спуститься на кухню.
Этот дом ночью казался зловещим. Пустые длинные коридоры, причудливые тени от мебели, тиканье больших напольных часов, не хватало только привидения, гремящего цепями. Мне казалось, что я перенеслась в роман ужасов. Отопление в особняке было хорошее, но все равно в пустых помещениях чувствовался холод. Чтобы не замерзнуть окончательно, я решила подогреть молока, но стоило мне взять с верхней полки кастрюльку, как дверь в кухню со скрипом открылась. От испуга я выронила бутылку; она разбилась, и молоко растеклось по полу.
— Вы не просто опустошаете мои съестные запасы ночью, но и занимаетесь мелким вредительством? — усмехнулся Чонгук. Он выглядел совсем по-другому, нежели обычно. Более домашний, если можно так сказать, в одних пижамных штанах и с чуть взъерошенными волосами, что делало его совсем мальчишкой. Кажется, мои щеки покрылись румянцем, когда я поймала себя на мысли, что его атлетическое тело прекрасно.
— Я просто хотела молока, — губы непроизвольно тронула улыбка; почему-то сейчас я совершенно не боялась его.
— Это слегка проблематично. Вы разбили бутылку. У нас есть еще?
— Да, я видела в холодильнике. Только надо убрать все.
— Стойте! — крикнул он, как только я попыталась сделать шаг. — Сейчас вы попали в плен осколков. Вам не говорили, что ходить зимой без тапочек опасно? Можно простудиться, а в данном случае и порезаться.
— Старая привычка.
— Вам нужно избавляться от дурных привычек, но пока придется вас спасать.
Чонгук в два шага подошел ко мне и легко поднял на руки. Я не ожидала от него подобного, но стало до невозможности приятно. В его сильных руках я почувствовала себя пушинкой. Он прижал меня к своему горячему телу, а у меня перехватило дыхание от вдруг возникшего желания, которое раньше я испытывала только к мужу. Крепко обняв мужчину за шею, я вдохнула его аромат, и мурашки россыпью пошли по телу. Оставалось надеяться, что ничего этого Чонгук не заметил. Мой босс бережно усадил меня на стул и сам взял совок и веник.
— Не надо. Я уберу, — возразила я, но была остановлена его суровым взглядом.
— Уберете и распорете ногу? Представляю, как будет дразнить вас Миён, если вы будете хромать.
— Она не такая. Миён никогда не станет насмехаться, если кому-то больно.
— Я рад, что вы привязались к моей дочке, — улыбнулся Чонгук, заметая осколки, — никогда не сомневался, что так будет, поэтому выбрал из всех вас.
— На мое место было много претенденток?
— Достаточно. Почти все с шикарными рекомендациями и длинным послужным списком.
— Почему тогда вы выбрали меня? Я никогда не работала няней.
— Именно поэтому, — подмигнул Чон и ссыпал осколки в мусорное ведро, — я не хотел, чтобы на моей дочери тестировали новую педагогическую методику. И я, и Джой проводим с принцессой не так много времени, а ей нужен родной и любящий человек рядом. Вы идеальная кандидатура. К тому же, я знал, что вы не испугаетесь ее капризов и добьетесь доверия моей девочки.
— Откуда такая уверенность? Если честно, я сама иногда сомневаюсь, что Миён меня примет.
— Она уже приняла вас, только пока боится открыться. Принцесса — непростой ребенок, но вы справитесь. К тому же, вы смелая, — спокойно рассказывал Чон, ставя на плиту кастрюльку с молоком.
— Смелая?
— Конечно, вы единственная не стали прятаться от меня, когда я шел по улице с автоматом. Тогда я ждал, что вы завизжите.
— Признаюсь, я была шокирована.
— Но не подняли истерику, не убежали, даже не опустили глаза. Вы с таким спокойствием наблюдали за мной. Тогда я подумал, что хотел бы увидеть вас вновь. Каково же было мое удивление, когда я получил отклик на свою вакансию именно от вас.
— Признаюсь, я тоже не ожидала, что встречу вас когда-нибудь.
— Это судьба, Дженни… Вы призваны быть няней моей дочери.
Как странно, но когда Чон заговорил про судьбу, мое сердце выполнило кульбит. Я хотела услышать от него совсем не те слова, что последовали. Мое призвание быть няней его дочери? Я бы предпочла, чтобы моя судьба была другой.
— Чонгук, а тот автомат… Он настоящий?
— Да, Дженни, но зачем он мне, я не скажу. Эта тема вас не касается, так что можете не продолжать, — со всей серьезностью отрезал он.
— Ясно.
По сути, мне и так все стало понятно. Автомат, дом с охраной по периметру, те бандиты, вечная занятость Чонгука… Картинка складывалась, но я не хотела ее принимать. Он нравился мне. Нравился, несмотря на проскальзывающую в его речи грубость и опасность, которой от него веяло. Если я признаю, что он преступник, то не смогу питать к нему те теплые чувства, что во мне зарождались, а губить их я не хотела. Они спасали меня от боли предательства, сковавшей сердце.
— Ваше молоко, — он протянул мне стакан с теплым напитком, — у Наён всегда есть мед. Хотите?
— Нет, спасибо, — улыбнулась я, — а почему вы не спите?
— У меня был телефонный разговор с другой страной. Из-за разницы во времени не мог звонить раньше. Потом я услышал шаги, пошел вниз и понял, что кто-то орудует на кухне. Признаюсь, ожидал увидеть Момо или Дахен. Наши горничные — жуткие сладкоежки!
— Чонгук, спасибо вам за поддержку, — серьезно сказала я, — и за беспокойство.
— Я могу понять, что вы чувствуете. Джисон, будущий муж Джой, мой давний друг. Признаюсь, для меня было ударом узнать, что они вместе. Правда, в моем случае все было гуманнее: сначала мы развелись.
— Я не знала. Извините.
— Вам не за что извиняться. Такова жизнь. Не все в нашей жизни бывает так, как мы хотим. Мы с женой сами испортили наши отношения… Ладно, теперь пора спать.
Чонгук наглым образом взял мой практически пустой стакан и поставил его в раковину, после чего подхватил меня на руки и понес из кухни.
— Что вы делаете? — засмеялась я.
— Я уже сказал, что без тапочек ходить чревато простудой. Вы нужны нам с Миён здоровой.
Им с Миён… Как приятно такое слышать, пусть это и неправда. Ни Чонгуку, ни его дочке на самом деле я не нужна, но сегодня я могу позволить себе поверить в эту сладкую ложь. Мой начальник доставил меня до дверей спальни, мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. До утра я проспала сном младенца, кошмары больше не возвращались.
Весь следующий день я с нетерпением ожидала возвращения своей подопечной и, чтобы отвлечься от дурных мыслей, придумывала нам с Миён новые занятия. Конечно, меня немного угнетало, что сначала нас ждут слезы, которые сопровождают каждое расставание с мамой, но потом мы обязательно займемся чем-нибудь интересным. Вспоминая Джой, я вдруг поняла, что в последний раз разговаривала со своей мамой, когда только устроилась к Чонгуку. Решив не терять времени, я набрала ее номер.
Мама была рада меня слышать, но не потому, что соскучилась по дочери. Оказывается, ей стала известна истинная причина моего развода. Хван Йеджи, моя бывшая свекровь, а по совместительству мамина подруга, пожаловалась ей на новую пассию сына. К сожалению, и мои родители, и родители Кая относились к браку слишком консервативно. Наш развод они не приняли, а то, что мой бывший муж уже нашел себе пару, казалось им вопиющим недоразумением.
— Почему ты сразу не сказала, что Кай ушел к этой шалаве? — накинулась на меня мама.
— Я сама узнала недавно.
— Но Йеджи они заявили, что уже несколько месяцев вместе. Так ты не знала?
— Кай представил Лису матери?
— Да, заявил, что у них все серьезно, и она обязана принять новую невестку!
— Ясно, — как можно спокойнее я приняла очередной удар.
— Что тебе ясно?! Вот что ясно?! Вы с Каем думали, как позорите родителей?
— Мама…
— Все друзья спрашивают нас с Валентиной, а мы не знаем, что ответить.
— Это наше с ним дело. Вас, а тем более ваших друзей, это не касается, — огрызнулась я.
— Ну, конечно, не касается! Подумаешь, осталась брошенной разведенкой. Что мне говорить? Что моя единственная дочь осталась без мужа и подалась в няньки?
— Это такая же работа, как и другие.
— Нет, дорогая. В двадцать три ты должна о своем ребенке заботиться, а ты носишься за чужим. Твоя молодость пройдет, ты и не заметишь. Эта девочка вырастет, тебя пошлют куда подальше и что?
— У меня есть возможность быть вкладом в другого человека, я уже научила Миён читать…
— Вкладом? Да ты для них никто, и для Миён — никто, или скажешь, это не так?
Я промолчала, потому что не могла возразить матери. Как всегда, она била по больному. Никогда не понимала, чего она добивалась подобными вещами.
— Молчишь? Нечего сказать?
— Ты делаешь мне больно, — призналась я, не в силах держаться.
— И это очень хорошо. Может быть, так я растормошу тебя. Дженни, ты должна пойти к Каю и заставить его вернуться в семью.
— Но семьи больше нет!
— Вы распишетесь снова, никто и не узнает о произошедшем.
— А ты не думала, что я этого не хочу? Я не смогу быть с Каем после всего!
— Тогда останешься одна! Твой муж любит тебя, а эта Лиса… Я всегда говорила тебе про нее, но ты не верила. Получите, распишитесь!
— Мама, я не пойду к Каю!
— А я сказала, пойдешь! Йеджи посодействует. Или ты хочешь остаться старой девой до конца жизни? В том доме ты пустое место, с Каем у тебя будет семья…
Я не выдержала и сбросила вызов. Конечно, потом мама это припомнит, но сейчас продолжать разговор было выше моих сил. Самое страшное, что она была права. Я одна. Никому не нужна, без мужа, семьи, подруги… Одна.
— Дженни, Миён приехала! — из-за двери крикнула мне Соён.
— Хорошо, — я перевела дыхание и пошла вниз.
Как обычно, моя подопечная плакала и не хотела расставаться с мамой. Мы с Джой никак не могли успокоить девочку, и женщина уехала, оставив мне малышку в слезах.
— Пойдем наверх, Миён, — сказала я совершенно без эмоций.
У меня не осталось сил, чтобы подбодрить девочку. Я все еще думала о разговоре с матерью. Миён заметила мою отстраненность и нахмурилась.
— Ты не такая, как всегда.
— Просто я устала немного, малыш.
Совершенно неожиданно Миён сама взяла меня за руку, и мы направились наверх. Она перестала плакать и, когда мы зашли в детскую, села за стол и достала книгу.
— Мы будем читать?
— Не сегодня, солнышко. Если хочешь, поиграй в планшет.
— Но ты мне не разрешаешь.
— Сегодня можно.
— Не хочу в планшет. Хочу играть с тобой.
— В другой раз.
— А хочешь, я сама тебе буду читать вслух?
Никогда еще Миён не вела себя так со мной. От этого становилось еще тоскливее, ведь на самом деле я не нужна ей.
— Почитай.
— А какую книжку ты хочешь?
— Выбери сама.
— Дженни… Дженни, почему ты грустишь? — она подошла и забралась мне на колени.
— Потому что иногда случается так, что люди остаются одни.
— А кто один?
— Я…
— Но тут я, на кухне Наён и Соён, скоро папа приедет, — непонимающе сказала кроха.
— Да, солнышко. Но иногда бывает, что рядом есть люди, но все они чужие. Ты не переживай, скоро я не буду такой.
— Я не хочу, чтобы ты грустила.
— Знаю. Со мной такой скучно, да?
— Я не поэтому не хочу, чтобы ты грустила.
— А почему?
— Потому что мне тоже грустно.
— Милая, тебе совсем незачем грустить, — улыбнулась я, — тем более, у тебя есть такой замечательный папа, красивая мама, дедушка…
— Тогда и тебе незачем грустить. У тебя тоже есть мой папа, он с тобой дружит. И я тоже.
— Ты тоже со мной дружишь? — уточнила я, боясь, что ослышалась.
— Да.
Я крепко обняла девочку, и она ответила на мои объятья: положила на меня свои маленькие ладошки, опустила голову и прикрыла глаза. Я поцеловала ее кудрявую макушку и заулыбалась, как дурочка.
— Ты больше не будешь грустить? — взволнованно спросила девочка.
— Нет, обещаю, — улыбнулась я.
— Это хорошо, Дженни, потому что я тебя люблю.
Судьба… Она непредсказуема, безжалостна и непоколебима. Она играет людскими жизнями, распоряжаясь нами, как угодно. Счастливый брак оказался фарсом, верная подруга — предателем, родная мать — обвинителем. Я затерялась где-то в лабиринте одиночества, выход из которого невозможно было найти самостоятельно. И вот мне, уже готовой сдаться, протянули руку помощи, а точнее, маленькую детскую ладошку. Что-то надломилось в душе, когда Миён сказала, что любит меня. Это вернуло к реальности, напоминая, что нужно идти дальше.
— Я тоже люблю тебя, Миён, — улыбаясь, ответила я.
— Ты будешь играть со мной?
— Конечно.
Тот вечер для нас обеих стал особенным. Девочка, наконец, смогла признаться, и в первую очередь себе, что полюбила меня. Я же вновь ощутила себя нужной. Миён не могла обмануть, ее чувства были видны, как на ладони. Не только во мне, но и в ней что-то изменилось. Приняв меня, малышка стала веселее и более раскрепощенной. Она больше не стеснялась и не обижалась, более того, Миён сама ко мне тянулась. Впервые за эти недели девочка просила меня взять ее на колени или за ручку. Мы с малышкой были похожи — два брошенных одиночества, ищущих поддержку друг в друге.
— А когда придет папа?
— Не знаю, милая, у него дела.
— Он уехал?
— В город, но сегодня обещал вернуться.
Миён расстроено опустила голову и надула губки. Я ждала, что сейчас снова в мою сторону полетят обвинения, но вместо этого девочка подбежала и крепко обняла меня. Мы играли до позднего вечера, потому что заниматься чем-то серьезным не хотелось обеим. Потом я искупала и уложила ее, почитав перед сном «Мумми-тролля».
Мы провели с Миён всего несколько часов, но этого времени мне хватило, чтобы прийти в себя. Все, что наговорила мама, уже не имело такого значения. Пусть для Миён я всего лишь няня, пусть, когда она вырастет, мои услуги не понадобятся; сейчас важно другое — она любит меня! Конечно, я понимала, что впереди еще будет много проблем, но самый трудный шаг сделан.
Эта ночь была тревожной. За окном шумел ветер, ломая деревья. Собаки никак не могли успокоиться, то лая, то протяжно воя. Мне было не по себе, поэтому я с головой забралась под одеяло. Еще в детстве я делала так, после того, как посмотрела фильм, где герои пытались усыпить себя, лишая кислорода. Под одеялом мне не хватало воздуха, и я надеялась таким образом скорее уснуть. Никогда не срабатывало, но я не переставала в это верить.
Душно, жарко, темно. В свои двадцать три я снова пряталась под одеялом. Конечно же, это не помогало, но я решила терпеть до последнего. В какой-то момент мне показалось, что в комнате слышны чьи-то шаги, стало немного страшно. Я старалась отогнать мысли, что здесь кто-то есть; почти удалось, но этот кто-то вдруг запрыгнул ко мне на кровать. В испуге я резко скинула с себя одеяло, тем самым заваливая назад непрошеного гостя, и быстро включила ночник. На кровати сидела перепуганная Миён, крепко прижимающая к себе любимого мягкого кролика.
— Детка, ты чего?
— Там гудит. Мне страшно. Можно, я с тобой буду спать?
— Милая, это всего лишь ветер.
Не знаю, кого я хотела этим успокоить — себя или Миён. Если мне стало страшно от такого ветра, можно только представить, каково было малышке. Я распахнула свое одеяло, и девчушка ловко забралась ко мне под бок. Выключив свет, я обняла свою подопечную, и мы уснули. В этот раз нас обеих не тревожил ветер, зато разбудил настоящий «гром».
— Где моя дочь?! — практически взревел Чонгук, врываясь в мою комнату.
Сначала я ничего не поняла; вспомнила, что произошло, только потянувшись к выключателю и почувствовав, как Миён прижимается ко мне. В слабом свете ночника я увидела над собой разъяренное лицо Чонгук. Дверь в детскую была распахнута.
— Где. Моя. Дочь?! — разделяя каждое слово, процедил мужчина.
— Папочка? — сонно пробормотала Миён, выбираясь из-под моего одеяла.
— Принцесса?..
Мой босс отпрянул; кажется, он не ожидал подобного. Неловко вышло.
— На улице ураган, Миён напугалась и пришла ко мне, — объяснила я, — извините, но я не могла предупредить вас.
— Все в порядке. Это я должен просить прощения за то, что так к вам вломился, — Чонгук сделал еще шаг назад. — Я только вернулся, пришел поцеловать принцессу, но не нашел ее в кроватке.
— Папочка, — малышка потянула ручки к отцу, и тот поднял ее, — ты пришел к нам?
— Да, принцесса, я пришел пожелать тебе спокойной ночи. Пойдем к тебе.