Ouroboros

Говорят, что взмах крохотного крыла бабочки может вызвать тайфун, падение листа на землю отражается на звездах, легкая рябь на воде вызывает цунами, и в то же время ураганы и стихийные бедствия приближаются к нам так медленно, что когда мы обнаруживаем их, бывает слишком поздно.

Возможно, в тот раз именно так и случилось, но точно сказать трудно: любой заметит, что идет дождь или начался торнадо, но никто не сможет отыскать ответственную за него бабочку или упавший лист...

С чего все началось? Порою понять невозможно. Обычно так все и происходит...

— Вы слышали, что говорят о Гвинн?

— Ты о Нелл «Апельсин»? Неужели опять полила свои сиськи апельсиновым соком?

Эния Эдж как раз проходила мимо двери, услышав разговор, явно не предназначенный для чужих ушей, как она считала. Девочка слышала много таких разговоров — живя в «Забытых землях», в борделе, где собственная мать была кем-то вроде «хозяйки», сложно было обойтись без них. К тому же, если бы кого-то заботило то, что ей хотелось слышать, а что не хотелось слышать, то Эния бы даже не знала, что Нелл получила свое прозвище не только за то, что любила апельсины, но еще и за то, что любила, когда мужчины слизывают с ее тела апельсиновый сок. Но Салли, чей бюст по словам многих — воплощение блаженства, рассказала про это еще полгода назад или около того. И если верить ей, то Нелл известна тем, что любила вкусные игры и могла рассмешить любого, а еще мечтала стать актрисой. Честно? Эдж не видела в этих «вкусных играх» ничего веселого или достойного. А еще... еще глупо мечтать стать актрисой, живя в «Забытых землях» и работая здесь — это девочка тоже хорошо усвоила буквально с самого детства. У многих здесь были свои мечты и цели, но мало кто их достигал.

Потрепанная временем тяжелая швабра в хрупких руках Энии с громким шлепком опустилась на дощатый пол.

Мать девочки, к слову, покинула Дом до вечера. И наказала к ее приходу убрать все за клиентами. По словам женщины, ее дочь должна приносить хоть какую-то пользу, раз большую часть своего времени она занималась глупостями со своей дрянной и бесполезной магией, такой же дрянной и бесполезной, как сама девочка.

Честно? Возможно, жизнь Энии сложилось бы как-то иначе, родись она в другой семье, имея знатные и благородные корни — в «Забытых землях» подобные мысли проскальзывали у каждого хотя бы раз. Но сложилось так, как сложилось. Происхождение не изменить. А если бы и можно было, Эдж все равно не вписалась бы в тот круг, она никогда не была из тех маленьких девочек, которые танцуют на балах, а потом им таким прелестным со своими искрящимися широкими улыбками аплодируют окружающие просто за то, что они дышат и даруют великую честь лицезреть их. Впору было бы огорчиться, но саму Энию подобное никогда не задевало, наоборот, она по-своему гордилась тем, что «милое личико» — не единственное, чем она могла бы похвастать, ведь если так подумать, это даже не достижение, как, собственно, и пресловутое происхождение. Эдж пошла по иному пути — вознамерилась стать идеальной, причем, если и не в плане внешности, то во всем остальном точно. Она не знала, откуда все взялось. Может, это было в крови, а может... что-то повлияло, но в ней буквально выдрессировалось стремление «угодить», «соответствовать чужим ожиданиям». Это стремление быть лучшей и идеальной стало тем самым, что помогало твердо стоять обеими ногами на земле. Оно, казалось бы, давно проникло под кожу, вплетаясь в сложную цепочку ДНК такой правильной Энии Эдж со строгостью и геометричностью даже в линиях скул, что беспощадно рассекали воздух, стоило ей упрямо вздернуть подбородок. Взглянув на неё, никто не мог допустить и мысли о том, что прямо сейчас она продолжала отмывать пол от чьей-то блевотины, мусора, уличной грязи и мерзких белесых пятен, так ведь? Не совсем...

У Энии в детстве было много надежд, амбиций и желаний. В голове тогда строились воздушные и эфемерные замки из целей: стать рыцарем магов, добиться признания и далее по списку. Была уверенность, что все получится, ведь Эдж знала главный закон: тот, кто учится, тренируется и следует правилам, добивается поставленных целей. Но, оказалось, в мире он не работал. Недостаточно... хорошо учиться, тренироваться и следовать правилам. И первым препятствием стало то, что ее мать — не просто «чернь-из-Забытых земель», а хозяйка борделя — казалось бы, сущая мелочь, но она была важна.

«— Смотри!

— Что? Ты о чем?

— Куда смотреть-то?

— Вон она идёт... Эния Эдж...

— Я бы на месте святого отца вообще ее на цепь посадил. А то слоняется по деревне как бродяжка!..

— Ещё и на людей бросается...

— Помните, что случилось в прошлом году?

— Да-да! Оболгала почтенного господина! И надо было такое придумать! Как только фантазии хватило такое придумать?..

— Точно-точно!

— Говорят, опять подралась с кем-то...

— Зачем ей вообще позволили жить здесь?

— Была бы моя воля, выгнал бы ее взашей! Или запер где-нибудь...

— Точно-точно!

— Она опасна!

— Просто у девчонки дурная кровь...

— А кто её отец?

— Да черт его знает... Наверняка, какой-нибудь преступник.

— Отец тут не при чем. Все дело в матери, у собак точно также. Если сука попалась с изъяном, то и щенки будут ненормальные.

— Дрянная девчонка...

— Тихо ты! А то ещё услышит...

Этот шепот Эния слышала буквально со всех сторон. Он преследовал её. Тихим шорохом таился будто бы в самой её тени, подбираясь ближе, под одежду и дальше, чтобы раздвоенным шепчущим языком лизнуть чуть солоноватую кожу.

Со стороны могло показаться, что её совершенно не трогал этот шёпот, что она и вовсе его не слышала. Вот только на самом деле все было далеко не так.»

Эния все ещё помнила... помнила больно жалящие в детстве слова других детей, которых встречала на улице: они вторили своим родителям, называя Эдж грязной и дочерью главной шлюхи деревни — эти дети тоже родом из «Забытых земель», но даже они смотрели на неё свысока. Сама она уже тогда прекрасно знала значение слова «шлюха», в отличие от других детей. Те даже не подозревали, что значило то, что вылетало из их ртов, но это и не имело значения. Им достаточно было знать, что их слова задевали тогда ещё совсем маленькую девочку, ведь именно этого они и добивались... причинить боль... а ещё... ещё стать на ее фоне чище, достойнее, значимее.

«Шум капающей воды повсюду. Единственный и такой раздражающий звук в этой кромешной тишине, не считая его собственного дыхания. Где-то раздался жалобный писк. Очередная крыса, загнанная в угол, которая больше не выберется отсюда. Но даже это не смогло заглушить смех детей, что ещё звучал в её голове.

Ребра болели... Кажется её сильно избили.

И как она могла так подставиться? Глупо...

Девочка подняла взгляд к потолку. Темно. Нет выхода. Капли воды. Эта ужасная вонь. Энии казалось, что она сходит с ума. Страх, лихо смешанный с яростью и осознанием собственного бессилия, подбирался все ближе и в конце застрял сухим комом в горле, не проглотить. Дыхание участилось. Воздуха не хватало. Холод. Боль.

— Не... Нельзя... Тер... Терять... Сознание... — прошептала в тишину Эния.

Девочка стала судорожно шарить руками по полу. Она не знала, что можно было найти таким образом, даже не знала есть ли что-нибудь, что стоит искать. Просто шарила по полу, просто надеялась.

— А... — вскрикнула девочка, хватаясь за пораненную руку.

Комок исчез. Дыхание более-менее пришло в норму.

Эния снова протянула руку к месту, где поранилась, и наткнулась на острый камень. Не чудо, которое сулило ей великое спасение, но даже это вызвало в ней легкое ликование. Эдж закрыла глаза, пытаясь воспроизвести в памяти все, что она увидела, пока дверь еще была открыта, пока сюда проникал хоть какой-то свет. А ведь тогда еще можно было сбежать, но тело слишком ослабело, поэтому надежды не было.

— Обшарпанные стены, разбитая лампа, сгнившие трубы... — начала бубнить в пустоте Эния, но снова закашлялась.

Горло неприятно саднило. Голова разлеталась на части от мерного капания воды. Сосредоточиться и удержать какую-либо мысль становилось все сложнее. Сознание давало сбои. Девочке стоило огромных усилий держать глаза открытыми. Главное было не потерять сознание, не дать себе отключиться.»

Тогда ей все же удалось выбраться. Кто все же пришёл и открыл дверь? Мать заметила отсутствие дочери и пришла на выручку? Хорошо бы... Но ничего из этого не произошло. Эния просидела там сутки прежде, чем выбралась. Сделала это своими силами, не без помощи магии, хотя ее странное чёрное и пугающее окружающих пламя слушалось плохо. Но... она смогла.

С того случая больше в обиду себя не давала...

«На самом деле, то, что чужой локоть вжимался в шею Энии не было чем-то неожиданным. Это прекрасно вписывалось в схему из сотни вероятностей, находясь слишком далеко от первой десятки — не зря говорят, что, в принципе может произойти все что угодно, кроме того, что не может произойти никогда. Обычно напрямую не нападали, предпочитая бить исподтишка. Но важно ли это сейчас?

Чего-то такого следовало ожидать. Почему? Просто не надо иметь много ума, чтобы понять, что дети, особенно мальчишки, хотят быть героями. А, как известно, чтобы таковым стать, нужно победить злодея или монстра. И как-то так вышло, что и злодеем, и монстром в одном лице оказалась именно Эния.

— Теперь ты поняла, кто тут главный, уродина? — прошипел местный задира Мибу, растягивая гласные.

Мибу. Он был старше Энии на год. Родился в обеспеченной семье, его отец был торговцем. Хотя ничего из этого лично для Эдж не было важным.

И прямо сейчас Мибу стоял, зажав Энию в угол, и наблюдал за своей «жертвой», такой забитой и испуганной, как ему казалось.

— Мне не придется объяснять тебе это дважды, так?

Ответом было молчание.

И тут Эния все же подняла голову. Но вопреки всем ожиданиям, на лице совсем не было страха, даже и тени испуга. Она смотрела вперед безразличным, даже немного скучающим взглядом с тлеющими искорками раздражения где-то внутри. Из разбитой губы тонкой струйкой сочилась кровь, тело и лицо все было в ссадинах. Однако девочка будто бы не чувствовала боли, по крайней мере, так казалось. А в ее светло-серых, цвета зимнего неба, глазах читалось концентрированное разочарование — честно? ...ожидала от него хотя бы чуть больше, чем простой мордобой, ведь этот чертов Мибу был старше, из обеспеченной семьи, не безродный, но на деле... слабак.

Мибу прорычал от недовольства. Его явно раздражала подобная реакция. Не этого он добивался. Видимо, желал услышать мольбу остановиться, увидеть слезы. Но эта чертова девка казалась непробиваемой.

Почему терпела? Почему не наносила удары в ответ? Просто ещё плохо контролировала своё чёрное пламя, но не только поэтому... Принято считать, что страшно тогда, когда атаки противника сильны. Но Эния... да, пожалуй, она не согласна. Гораздо страшнее, когда твой сильнейший удар не наносит вреда противнику — так считала Эдж. Именно поэтому до сих пор не дала сдачи, не ответила, а стойко терпела удары этого сопляка Мибу.

Сильный удар в живот.

Эния закашлялась и сплюнула сгусток крови на землю. Но даже после этого... Её лицо оставалось словно бы каменным. А во взгляде светло-серых глаз читалось упрямое безразличие к происходящему.

— И это все? — голос Энии звучал тихо, но даже с разбитой губой, он звучал словно бы весомее, значимее, а угроза в нем явно была реальнее или, по крайней мере, могла показаться таковой.

Все произошло слишком быстро. Заняло буквально мгновение.

Именно столько времени понадобилось Энии, чтобы в один рывок поменяться с напавшим местами. Теперь уже она прижимала Мибу к стене, а ее нож, который умудрилась ещё на прошлой неделе стащить из одной лавки, оказался опасно близко к шее придурка-Мибу, царапая остро заточенным лезвием в реальной угрозе.

Тот тяжело сглотнул. Его кадык судорожно дёрнулся под кожей — сейчас он явно был уже не таким смелым, особенно когда все пошло не по плану. Возможно, даже ответил бы, если бы все произошло не так резко и внезапно, выбивая его из колеи.

Смешно.

Эния подалась вперёд, из-за чего Мибу получил уникальную возможность чётче ощутить лезвие на собственной шее.

— Угрожать следовало так, — шепотом проговорила Эния.

Бежал Мибу под звонкий девчачий смех — видимо, к родителям, чтобы поскорее спрятаться за юбку матери и с отчаянием вцепиться в брюки отца. Эдж знала, что он обязательно настучит обо всем своим родителям, и ей попадёт. Но... это ее нисколько не расстраивало.»

Впрочем... что вспоминать об этом сейчас?

Для Эдж это был самый обычный день, мало чем отличающийся от многих других. Уборка, готовка, тренировки и, конечно же, подслушанные разговоры девушек о курьёзных случаях на «работе»: например, Нелл и ее вкусные игры, во время которых один из клиентов чуть не подавился, был и мужчина, который попросил отшлепать его, как плохого мальчика, хотя когда только вошел в заведение, строил из себя большого босса. В общем, самый обычный день. И ничего необычного или из ряда вон выходящего случиться было не должно.

Эния как раз только вынесла мусор и собиралась возвращаться обратно, как практически на ступеньках у самого входа столкнулась с мужчиной.

Конечно, девушка узнала его. Это был... К сожалению, имена, как правило, не звучали внутри дома. Поэтому как раз его имени она не знала, но это не помешало узнать его самого. Этот мужчина был довольно частым клиентом — заходил пару раз в неделю. Хотя случалось и чаще. Салли в свое время это объяснила так: «Иногда ему просто припекает». И учитывая, что это уже третий приход этого мужчины на этой неделе, то ему опять что-то и как-то «припекло».

— Кого я вижу... — проговорил он. — Красотка Эдж вся в заботах?

— Всего лишь помогаю матери... — голос девочки звучал тихо, а после сказанного она и вовсе опустила взгляд.

Она не любила разговаривать с клиентами. Наоборот, всячески пыталась отдалиться от всего того, что происходило в этих стенах. Вот только сделать подобное не всегда получалось...

Мужчина шагнул вперед, сократив расстояние между ними. А в следующее мгновение его пальцы — с массивным перстнем на указательном пальце — сжали подбородок девочки, вынуждая ее поднять взгляд. Сама она напряглась.

— Чиста, как первый снег на соборе Святого Евграссия, — проговорил мужчина, склонившись, оказываясь еще ближе. — Интересно, какую цену заломит твоя мамаша за тебя...

Пальцы сдавили острый подбородок девчушки сильнее. Но та все равно не отвела взгляд. Казалось, она даже старалась не моргать, из-за чего меж бровей появилась морщинка.

— Она та еще алчная сука... — продолжал мужчина. — Хотя, думаю, хватит и золотой монеты. Что думаешь?

Сейчас Эния больше походила на загнанного в западню крохотного зверька. Но не перепуганного вусмерть зайца, у которого все тело от дрожи ходило ходуном... нет. Скорее, того зверька, который будет кусаться и царапаться до последнего, даже зная, что это его никак не спасет.

Хотелось сбежать. Ударить между ног — «именно туда больнее всего», как говорила Салли — и сбежать. Можно было даже с силой наступить на ногу или ударить по коленке. Неизвестно, к чему бы привели эти путанные и хаотичные мысли, что носились в голове девочки, подобно рою растревоженных ос, как вдруг...

Дверь распахнулась. Из дома выглянула Нелл.

— О! Заглядываете к нам все чаще и чаще! — улыбнулась она. — Это не может не радовать.

Мужчина тем временем выпустил подбородок Эдж из капкана своих цепких пальцев, концентрируя внимание на Гвинн. Эния едва слышно облегченно выдохнула.

...спустя несколько лет...

Эния всей душой ненавидела это место.

Приторный аромат дешевых женских духов, казалось, пропитал все в этой комнате, въедаясь в слизистую носа, разъедая ее изнутри. Он буквально иссушал глотку, в желании хотя бы водой попытаться сбить эту дешевую сладость, которая уже начала пропитывать одежду Эдж. Аромат духов виртуозно смешивался с запахом такого же дешевого табака и пота. Этот причудливый коктейль запахов отбивал всякое желание задерживаться в этой комнате надолго. Казалось даже, что если бы тут вдруг объявились бы мухи, то каждый черный волосок на их маленьком хитиновом тельце подрагивал бы в волнах экстаза от этой вони.

Взгляд Энии невольно задержался на стеклянной пепельнице, что стояла на небольшом столе. В ней еще дымилась тонкая длинная сигарета, испачканная алой губной помадой. Рядом стояла початая бутылка вина. Привычно...

— Эй, чертова бездельница! — прокуренный голос женщины идеально вписался в окружающую обстановку. — Принеси мне полотенце!

Ее спина была мокрой от пота. Сама же женщина вытянула ногу вперед и стянула с нее драный черный чулок. Алая блузка чуть сползла, обнажая острое плечо со следами чьих-то пальцев, что отпечатались на коже синяками. Красная помада мелькнула точкой на ее переднем зубе, впрочем, она и на губах выглядела дешево и вульгарно. Лоб буквально лоснился от жира.

Жуткое зрелище...

И эта женщина ее мать... Честно? Эния сама бы не хотела верить в это, но реальность изменить сложно — родителей не выбирают.

Благо, внешне Эния была на мать совсем не похожа, ведь, будь иначе, это стало бы лишним напоминанием о родстве для обеих. Нет, девушка и правда разительно отличалась. Конечно, об осанке какой-нибудь там принцессы и речи быть не могло, да и хрупкость отсутствовала, хотя фигура и была точёной, но в отличии от тех же блаженных аристократок, ветерок Эдж не сдует, ведь она довольно крепкая, жилистая, но не перекачанная. Ростом не слишком высокая, но маленькой тоже не назвать. Чёрные, словно безлунная ночь, волосы локонами спадали на плечи, обрамляя тонкие черты лица, и ниже, достигая своими концами поясницу — Эния почти всегда стягивала их в высокий прямой хвост, позволяя чрезмерно длинной челке скрывать половину лица, конца щекоча подбородок. Черты лица, как уже говорилось, тонкие, кожа бледная, миндалевидные светло-серые глаза — аристократичные признаки ощущались насмешкой. Эдж и правда была самой настоящей красавицей, но это ровным счётом ничего не значило, ведь происхождение все равно оставалось во главу угла, обгоняя по своей значимости в глазах окружающих даже уровень маны, талант и все остальное впридачу.

Женщина неожиданно швырнула в нее скрученным чулком, возвращая тем самым дочь в реальность, из которой та бы с радостью сбежала. «Снаряд» девушка поймала буквально у своего лица, сжимая его в кулак с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Так и знала, что эти твои «тренировки» ни к чему хорошему не приведут. Последние мозги растеряла, что ли? — гаркнула женщина. — Ты вообще меня слышала? Я велела принести полотенце, черт тебя дери! Так что давай! Шевели своей тощей задницей! — она стянула и второй чулок. — Я, между прочим, работала всю ночь, пока ты дурью маялась! Так ты относишься к своей матери, неблагодарная тварь? — откинулась на спинку стула. — Надо было избавиться от тебя, когда ты еще была у меня в брюхе. Тогда бы мне уж точно не пришлось пахать за двоих...

Эния ненавидела это место. И ждала... Чего ждала? Возможности. Когда ей уже не придется чувствовать эту удушающую какофонию запахов и видеть эту женщину, которая когда-то родила ее на свет лишь для того, чтобы получить пару-тройку золотых монет в будущем, когда продаст невинность дочери первому же клиенту. Отец? Возможно, он бы спас Эдж из этого ада, но, похоже, даже ее мать не знала, кто же это был и где он сейчас, да и не горела желанием выяснять.

И... возможность появилась. Причём, тогда, когда Эния меньше всего на это рассчитывала.

Бывают такие моменты, когда, сделав что-то, приходит понимание того, что вернуться обратно и все переиграть нельзя, уже не получится — такие моменты называются «точками невозврата». Если подумать, многое в жизни можно исправить: извиниться перед другом или возлюбленным и продолжить жить, словно ничего не было, переписать заваленный тест, склеить треснутую вазу, пришить оторванную пуговицу. Но иногда... случается такое, что дороги назад просто нет. Остаётся лишь шагать вперёд, деля свою жизнь на «до» и «после», на прошедшее и будущее.

И Эния прекрасно помнила тот момент, перевернувший всю ее жизнь, разделивший ее на «до» и «после»...

«Тогда планировался самый обычный день за тренировками. И хоть Эния знала, что сегодня в бордель пожаловали какие-то «жирные клиенты», лично ее это не касалось. К тому же, отработка сложной связки ударов была лично для неё гораздо важнее, чем какие-то клиенты, учитывая, что именно эта связка у неё никак не получалась. Так что, конкретно для Энии не ожидалось ничего неожиданного или из ряда вон выходящего, все вполне вписывалось в привычные ей дни. Девушка бы назвала подобное «затишьем», в котором прошло уже пару лет. Так что, это затишье даже комфортно для неё. Только вот... она забыла, что затишье — всегда лишь короткая передышка перед бурей. И эта самая «буря» случилась. Неожиданности, нарушающие привычный уклад, происходят не случайно... Не по случайности, не по ошибке — тут не бывает осечек. В каждом из наших поступков, от обыденного до возвышенного: любая мелочь способна изменить привычный курс, запустить цепочку событий, которую не просчитать, не предугадать, как ни пытайся.

Так вот...

Что там было? Точно. Совершенно обычный день, ничего из ряда вон выходящего и все в таком духе. Но... Тут как раз подойдёт ещё одно весьма жизненное высказывание, которое бьет не в бровь, а в глаз. Какое? «То, чего меньше всего ждёшь, имеет все шансы произойти в самый неожиданный и неподходящий момент» — иначе говоря, судьба любит... сюрпризы.

Шумный и резкий выдох. Эния буквально с силой, с чудовищным нажимом вытолкнула воздух из своих легких после очередной неудачи.

Эния уже несколько дней приходит в лес, что не так уж и далеко от борделя, раз за разом рассекает покрытым чёрным пламенем клинком, который вытащила из собственного гримуара с пятью лепестками, воздух, перемещаясь по траве... но не выходит, по крайней мере, не так, как должно.

А время все тянулось бесконечной запутанной кривой — если бы у Энии сейчас спросили: «Который час?»... она бы не ответила, ибо не считала, не следила, слишком глубоко ушла в себя, заплутав в собственных мыслях, воспоминаниях, разбирая на мелкие частицы свои ошибки. Удар следовал за ударом. Кожа блестела от пота. Несколько прядей давно выбились из хвоста и прилипли к вискам. Учащенный пульс, смешанный с размеренным дыханием набатом, звучал где-то в ушах, оглушая, отрезая от всех остальных звуков, погружая девушку словно в свой собственный вакуум. Руки и колени уже едва ощутимо ломило от нагрузки. Но Эния все продолжала беспощадно вспарывать воздух своими ударами. На износ. До изнеможения. Пока ноги не перестанут держать.

Именно в этот момент...

— На третьем шаге слишком сильный замах. Торс не под тем углом.

Сначала был голос. Голос неизвестного оказался неожиданностью, почему-то выбивая из колеи, стоило тому только зазвучать, невольно сбивая дыхание ещё сильнее, чем то уже было сбито от тренировки, заставляя глаза на миг расшириться. А потом шипение зажженной спички — запах тлеющей сигареты тут же смешался с ночной прохладой. Что тут говорить? Эния даже сбилась с шага, едва не упав и не пропахав носом землю, буквально в последний момент удержав равновесие.

Обернулась Эния быстро, практически мгновенно, тихо выругавшись себе под нос.

Цепкий взгляд позволил отметить совершенно незнакомое лицо — один из клиентов забрёл так далеко, какой-нибудь проходимец или ещё кто? Только потом оказался отмечен довольно высокий рост и крепкое телосложение, даже тяжеловесное. Чёрные волосы небрежно зачёсанные назад. Глаза чёрные. Черты лица ровные, даже резкие. Ещё была щетина, дополняемая усами и бородкой.

Эния поняла, что смотрела непозволительно долго, слишком поздно.

Светлые глаза схлестнулись с чёрными.

Благо, взяла себя в руки довольно-таки быстро. Правда, дыхание восстановить не удалось, да и сердце грохотало в груди. Пришлось даже гулко сглотнуть, лишь бы хоть как-то смочить пересохшее от частых вдохов и выдохов горло.

— Если ты такой умный, то выйди сюда... — указала остриём черно-пламенного клинка на землю рядом. — ...и покажи, как надо.

Прозвучало с вызовом. Раздраженно. Обычно Эния себе подобного не позволяла, предпочитая молчать и лишний раз не провоцировать односельчан в последнее время, но она и без того была взвинчена, что у неё ничего не получалось, а тут ещё какой-то странный тип с дурацкой щетиной и самодовольной, именно такой та ей казалась, усмешкой смел указывать ей на ее ошибки, причём с таким видом, словно те были настолько очевидными и элементарными, что заметил бы и слепой.

С опозданием поняла, что совершила ошибку со своей «непочтительностью», точнее, с откровенной грубостью — она наивно считала, что научилась сдерживаться, но сегодня... не получилось.

А ведь Эния не просила этой помощи в виде совета. Ей она была не нужна. Привыкла справляться сама. И справилась бы. А если все-таки не справляется сама, значит... девушка была слаба.

Зловоние слабости и бессилия было недопустимо. И Эния не терпела слабость, особенно свою собственную. Она затягивала, уничтожала.

Но...

— Не-е, прости уж. Не тот настрой, — стало ответом, после которого мужчина затянулся. — Кстати... тут вопрос есть. Мы, конечно, знакомы не близко для таких откровений. Но ты случаем не думала стать рыцарем-магом?»

Только позже Эния узнала, повстречала тогда Ями Сукехиро, капитана ордена «Чёрный Бык». И в своём вопросе: «Кстати... тут вопрос есть. Мы, конечно, знакомы не близко для таких откровений. Но ты случаем не думала стать рыцарем-магом?», он был серьёзен. Ведь после они встретились ещё раз. Как оказалось, тогда ночью тот не шутил. И не просто спрашивал о ее желаниях, мыслях и целях со скуки. На второй встрече без каких-либо расшаркиваний просто взял и позвал в свой отряд.

Именно после этого момента внутри появились первые ростки надежды на то, что все ещё может измениться, что все может стать хоть немного лучше. От одного этого что-то внутри ощутимо потряхивало от волнения, смешанного с нетерпением, превращая Энию в сжатую до звучного металла пружину. У нее был шанс на достойную жизнь, на светлое будущее. И упускать его Эдж была не намерена.

Эния принесла полотенце, как и велела мать.

— Я... я через час...

Заветные слова «ухожу из деревни» никак не слетало с языка. И вроде Эния была не из робкого десятка, но не... с матерью. Так и не рассказала ей ни о чем. Наверное, девушку можно понять. Ведь для ее матери деньги были всем. И девушка уверена, что если бы той, кто произвела ее на свет, предложили много денег за нее, то она бы и дочь продала, не задумываясь, что, собственно, и планировала сделать.

— Я...

Эния неловко и даже как-то растерянно топталась на месте, протягивая полотенце. В ее голосе полностью отсутствовала какая-либо уверенность — казалось, девушка и вовсе с трудом подбирала слова, словно бы опасаясь сказать что-то не то и получить за это, хотя она попросту не знала, как подвести все к тому, что ей уже пора. На мать она вообще не смотрела, останавливаясь взглядом то на бутылке, то на дешевом абажуре лампы с барахолки.

— Что ты там мямлишь, а? — женщина перебила ее на полуслове, так и не дав договорить. — Лучше бы пацана родила, чес-слово! Уж он-то точно ловчее языком бы ворочал. Да и толку от него было бы больше... — выхватила полотенце.

Эния опустила голову, уставившись взглядом в пол.

Ей нужно было собраться. И снова попробовать попрощаться уже. Но собственный язык, словно бы назло, совершенно отказывался подчиняться. Девушка все продолжала отчаянно скрести зубами нижнюю губу. В какой-то момент она даже почувствовала привкус металла на кончике языка. Однако даже так... не вышло выдавить из себя не единого звука.

— Проваливай отсюда! — гаркнула мать, швырнув в дочь полотенце. — Я собираюсь поспать. И надеюсь, тебе хватит мозгов не будить меня до вечера.

Это и вернуло Энию в реальность. Полотенце стало черной стеной, что скрыла за собой эту ненавистную комнату перед глазами девушки. И несмотря на запах пота и дешевого парфюма, идущего от шершавой чуть влажной ткани, она издала едва слышный вздох облегчения, хотя бы от того, что не видела мать. Именно поэтому она не стала стягивать с головы полотенце — вышла из комнаты вместе с ним.

Может, к черту это прощание? Все равно она больше не планировала сюда когда-либо возвращаться, да и семьей их назвать было сложно...